Роман Связанные поневоле глава Глава 15

Когда я, кутаясь в халат, вышла из душа, по дому распространялись весьма многообещающие ароматы. На кухне Монтойя не обнаружился. Он оказался в моей крошечной гостиной. Войдя, я даже моргнула от удивления. Помимо того что Северин умудрился сервировать мой низенький журнальный столик, как произведение искусства, так он еще повсюду расставил свечи и выключил свет. И неожиданно это превратило мою скромную комнату в загадочную территорию, ступив на которую я словно должна была включиться в некую игру. Не то чтобы я была сейчас к этому готова, но, с другой стороны, что я теряю?

Я замерла в дверях, вдыхая запахи пищи и горящего воска, а Монтойя встал и смотрел на меня, кусая нижнюю губу.

– Я знаю, как убого это выглядит, – сглотнув, сказал он. – Но ты ведь наверняка не позволишь мне пригласить тебя на свидание, где подобное сделали бы профи гораздо красивее и лучше, чем может при всем желании получиться у меня.

Я удивленно посмотрела на него.

– Почему ты решил, что мне вообще нужно все это? – обвела я рукой комнату.

– Потому что думаю, что у нас все как-то неправильно началось… То есть для меня все как раз именно так, как надо… Пожалуй, я бы ничего не хотел менять в нашей встрече... Но ты ведь придаешь такое большое значение своей человеческой половине, а значит, для тебя важно… ну, то, как это обычно происходит у людей. Типа, свидания, романтика и все такое. Я не буду врать, что хоть что-то знаю об этом. Мои отношения с женщинами были как-то далеки от красивых ухаживаний. Все несколько по-другому было…

Я закатила глаза, не особо желая сейчас вникать в подробности его похождений, и он нервно шагнул ко мне, поднимая руки так, словно боялся, что я просто сбегу.

– Стоп! Не злись, черт возьми! Я просто хочу сказать, давай попробуем заново, Юлали?

– Что ты имеешь в виду? – устало вздохнула я.

– Именно то, что говорю, – Северин подошел ко мне вплотную и протянул руку. – Привет! Меня зовут Северин Монтойя. Не согласишься ли ты поужинать со мной?

Я смотрела ему в лицо и почти не узнавала. Передо мной стоял совсем другой мужчина. Не самовлюбленный суперстар Монтойя, уверенный, что женщина должна падать к его ногам и получать множественные оргазмы просто от того, что он задержал на ней взгляд. Нет, сейчас это был обычный, нормальный парень, который совершенно отчетливо потел от страха, что я могу его оттолкнуть. Запах его нервозности читался в воздухе, смешиваясь с ароматом его подавляемого возбуждения и тяжеловатым духом свеч. Никакой фальши и притворства не было ни в его взгляде, ни в голосе, и это успокаивало мое вечное желание ощериваться в попытке поставить барьеры между собой и любым посторонним существом. К тому же моя волчица чувствовала сильное желание потереться о волка Северина в поисках простой, но такой нужной сейчас ласки.

– Не вижу причин отказаться, – совершенно честно ответила я. И это тоже была правда.

– Спасибо, – улыбнулся Северин и сделал неловкое движение, приглашая меня к столу.

Мы ели молча, и все время Монтойя пристально наблюдал за мной, словно боясь что-то упустить, и выглядел довольно напряженным.

– Мне нужно поговорить с тобой, – наконец сказала я.

Северин слегка вздрогнул и напрягся сначала чуть сильнее, а потом словно выдохнул так, как будто произошло то, чего он и ждал весь ужин.

– Я знаю, что ты не поверишь, – тут же торопливо начал он, – но я действительно не подстраивал всю эту ситуацию с Дином. Не буду врать, что не хотел, чтобы вы расстались. Но не так. Просто я реально понимаю, что парень почувствовал, увидев нас… Короче, я бы мог давить на тебя, цепляться и все такое, но сделать так…

– Я знаю. Нести с Камилем были сегодня у меня и пытались изобразить то ли твоих адвокатов, то ли агитационную бригаду в защиту твоей непричастности.

Северин резко вздохнул.

– И что ты об этом думаешь? – мрачно глянув исподлобья, спросил он.

– Думаю, что ты должен позволить им вернуться.

Моментально и поза, и выражение лица Монтойи изменились. От мягкости и уязвимости не осталось и следа.

– Нет! – лязгнул металлом его голос.

О, ну да, Альфа во всей красе вернулся. Лирическое отступление было не слишком продолжительным.

– Они твои друзья. Сколько вы знакомы?

– Всегда. Сколько себя помню. Но это не имеет значения. Они посмели позволить себе решать за меня. – В голосе уже настоящее гневное рычание.

– Они переживали за тебя. И пытались сделать как лучше! – без особого выражения сказала я, зная, что этот разговор не имеет особого смысла. Если Альфа решил – можно хоть разбиться, но сдвинуть не удастся ни на миллиметр.

– Наплевать! Я не позволял им влезать в мою жизнь и решать мои проблемы за меня, словно я какой-то слабак и не в состоянии справиться! – В руке Северина хрустнуло стекло стакана.

Я поднялась, не желая с ним больше препираться.

– Знаешь, Монтойя, в этой конкретной ситуации мне видится только одна реально пострадавшая сторона – Дин. Ты вроде как выиграл теперь. Естественно, не мне говорить тебе, как обращаться с теми, кто тебе предан настолько, что рискует даже навлечь на себя твой гнев, пытаясь действовать в твоих интересах. Спасибо за ужин. Можешь остаться в гостевой спальне.

Северин тоже вскочил, преграждая мне дорогу.

– Черт, что не так-то? Еще вчера ты готова была прикончить Нести, а сегодня на его стороне! Что за хрень, женщина? Неужто ты так быстро простила?

– Речь не обо мне! Нести и Камиль мне чужие и мало знакомые люди. И я им никто, в отличие от тебя. И поэтому я могу если не простить, то понять, почему они сделали то, что сделали. А бесит меня сейчас не то, что они поступили хреново по отношению ко мне и Дину. Меня выводит из себя тот факт, что ты с легкостью вышвырнул из стаи людей, которых знал и вроде любил всю жизнь, только потому, что они нарушили твои гребаные границы! Неужели самолюбие и амбиции Альфы для тебя важнее, чем годы дружбы и преданности?

Монтойя стоял передо мной, прищурив глаза и кипя, как чайник.

– Чего ты хочешь от меня? – рявкнул он.

– Ничего! Достало меня все это дерьмо с демонстрацией долбаной власти! Если считаешь, что всегда быть наверху – самое важное в твоей жизни, просто не хрен нам и пытаться что-то наладить, Монтойя. Это, – я обвела рукой свечи и красиво накрытый стол, – никогда не сработает со мной! Спокойной ночи!

– Вот как? – взвился Северин. – Это ты мне говоришь о том, что мои амбиции и жажда власти для меня важнее всего? Да на себя посмотри, черт возьми!

– А что со мной-то не так? – развернулась я.

– Что не так? Да все! Все должно быть так, как хочешь ты, и никак по-другому! Чем, на хрен, ты лучше меня, Юлали? Последнее слово всегда должно быть за тобой! Любого, кто пытается стать тебе ближе, ты готова об стену размазать!

– Чушь! – огрызнулась я.

– Нет, не чушь! Ты желаешь контролировать все: свои эмоции, поступки, события вокруг себя, свою волчицу. А если тебе это не удается – то тут же вышвыриваешь и отталкиваешь или предпочитаешь убежать, даже забыть. Главное, чтобы все было так, как ты решила считать для себя единственно возможным! Говоришь, я чертов властный Альфа? Да мне до тебя далеко!

– Несешь какую-то херню! – заорала я на него.

– В самом деле? Ты долбаная одиночка, Юлали! Сколько лет ты живешь без стаи? Три года? Пять лет? – Северин подступил ко мне ближе, нависая, но я уперлась и даже не собираясь отступать.

– Не твое дело!

– Значит, больше. И что-то мне подсказывает, что тебя не изгнали, ты сама покинула стаю. Я прав?

Я молчала, злясь все больше.

– Ты чертова одиночка, Юлали. А знаешь, кто становится одиночками?

– Знаю! Не вчера родилась! Те, кого изгоняют!

– Ну да, и они едва могут протянуть без стаи пару лет. Загибаются или сходят с ума, если их не принимают в другую. Но даже если так, то до конца жизни они остаются как инвалиды. Оторваться от родной стаи – это никогда не проходит бесследно. Но есть те, кто может без последствий для себя покинуть стаю. И это молодые Альфы. Потому что наше предназначение не только заменять стариков во главе стай, но и создавать новые. Именно поэтому только Альфы обладают достаточной силой и решительностью, чтобы оторваться от всего, что они знали, не получая при этом травму на всю жизнь, и пойти дальше. Именно поэтому ты смогла без проблем выжить столько лет. И по той же причине ты не желаешь выпускать из-под контроля ни единый аспект твоей жизни. Потому что ты чертова Альфа, как и я.

– Херня! Женщины не бывают Альфами. Они могут быть только парой Альфы! – нахмурилась я.

Монтойя хрипло рассмеялся.

– В самом деле? Скажи об этом моей матери! Для всех Альфа стаи – мой отец, но только я и мои братья знаем, кто и правда управляет Стаей Канадского красного леса. И поверь, это не здоровенный мускулистый суровый мужик, а маленькая хрупкая женщина ростом 152 см. Моя мама. А так-то да. Женщин-Альф не существует, – ухмыльнулся Монтойя.

– Если то, что ты говоришь – правда, то как, черт возьми, я позволила тогда тебе связаться со мной? – не желала уступать я.

– Ну, может, потому что я на самом деле единственный, кто этого достоин? – самодовольная усмешка вернулась на физиономию мужчины.

– Ну да, конечно. Если я Альфа, как ты говоришь, то как же тебе удалось подчинить меня?

– Напряги память, Лали, упрямая моя. Той нашей ночью не было ничьего подчинения. Мы были на равных. Я мог делать только то, что ты мне позволяла, а тебе я был готов позволить сделать с собой все что угодно. – Голос Северина стал ниже, и он подступил ко мне вплотную. – И в моей жизни не было ничего более крышесносного. Я просто дурею от того, что ты не уступаешь мне ни в чем. Каждый раз, когда я вспоминаю обо всех моментах того полнолуния, то готов лопнуть от желания повторить. А вспоминаю я об этом каждую гребаную минуту!

Монтойя подступил так близко, что между нами почти не осталось свободного пространства. Его запах, в котором теперь основной яркой нотой было его возбуждение, окутал меня, словно облако, выпуская на волю мои животные инстинкты и наполняя тело потребностью. Волчица взвилась и закрутилась юлой, буквально толкая меня в грудь навстречу своему самцу. Хотелось ли мне оттолкнуть Монтойю и продолжить наш спор? А давайте я польщу себе и скажу, что да, но я оказалась слишком слаба перед напором своих взбесившихся гормонов? Ага, как-то так.

И поэтому я сама придвинулась к нему вплотную и, приподнявшись на цыпочки, грубо впилась в волосы, вынуждая откинуть голову, открывая для меня горло с оскаленной мордой на нем. О, ну да, я вся дрожу.

Монтойя, издав глубокое, утробное рычание, от которого завибрировало все окружающее нас пространство, подчинился мне, одновременно вцепляясь своими лапищами в мои бедра, чтобы вжать свой уже каменный стояк мне в живот.

– Юлали-и-и! – Его голос звучал грубо, а грудь вздымалась в тяжелом, все ускоряющемся дыхании, создавая трение об мои моментально отвердевшие соски сквозь разделяющую нас одежду.

Я облизала его нервно дергающийся кадык, слегка царапая зубами, и впилась жестким поцелуем в то место на шее, где дико бился его пульс. Северин содрогнулся и издал невнятный животный звук, и я почувствовала, как дернулась его плоть под джинсами, будто желая прорвать грубую ткань.

– Наш разговор и близко не закончен, Монтойя, – проурчала я у такого уязвимого его места и протиснула вторую руку между нами, обхватывая его сквозь джинсу.

Просто ощущение его тяжелой, подрагивающей плоти в своей ладони заводило меня с головокружительной скоростью. Каждый ритмичный удар пульса в жесткой длине под моими пальцами отзывался в лоне спазмами неутоленной нужды и потоком влаги. Завтра я об этом пожалею, однозначно, скорее всего, заплачу за сегодняшнее удовольствие втридорога, зная Монтойю. Но какая сейчас, к черту, разница?

– На хрен разговоры, Лали! – дернул головой Северин, выдирая свои волосы из моего захвата и с силой впечатывая меня в стену за моей спиной. – Ты дашь мне засунуть мой член в тебя, или я рехнусь и за последствия не ручаюсь.

– Напугать меня хочешь? – ухмыльнулась я, сжимая его хозяйство жестче.

– Трахнуть тебя хочу! – сквозь зубы прохрипел он, сам сильнее вдавливая себя в мою руку и живот. – Давай, не стесняйся, детка!

– Думаешь, у тебя есть шансы? – Я прикусила его подбородок, и Монтойю опять тряхнуло.

– Попытайся меня остановить! – прорычал он у моих губ и тут же укусил меня за нижнюю, втягивая ее не так чтобы слишком больно, но достаточно для того, чтобы меня выгнуло от яркой вспышки болезненного удовольствия.

Я жадно хватанула воздух, стараясь наполнить судорожно сжавшиеся легкие, и Северин воспользовался этим, втолкнув свой горячий язык внутрь, не целуя – имея мой рот самым бесстыдным образом. Возмущенно заворчав, я ответила ему не менее яростной атакой, вторгаясь, облизывая и кусаясь. Монтойя нагло засунул одну свою ручищу с грубой кожей в вырез моего халата и стал мять мою грудь, царапая сосок мозолями. Второй он бесцеремонно раздвинул полы и, скользнув по бедру, сильно стиснул мою ягодицу. Он урчал, как голодный зверь над дорого доставшейся добычей, продолжая нападать на мой рот и поглощая мои ответные атаки. Его задница была в беспрерывном движении, он толкался и потирался о мой живот все настойчивей и быстрее. Я просунула руки под его штаны, вцепляясь ногтями в его твердые, как сталь, мышцы на этих округлостях, которые мне хотелось укусить еще в момент моего достопамятного пробуждения, и обвила его одной ногой, делая ширинку его джинсов совершенно мокрой. Северин ответил мне тем, что, гневно выдохнув, резко опустил голову и сильно втянул мой сосок, удерживая его зубами, заставляя меня удариться о стену головой от резко нахлынувших ощущений. Рука, сжимавшая до этого мой зад до такой степени, что он начал жарко пульсировать, дерзко вторглась мне между ног, погружая в меня сразу два пальца. Я сократилась внутри, обхватывая его, а Северин, ощутив это, запрокинув голову и издал нечто похожее на страдальческий рев.

– Ну, хватит гребаных игр! – отрезал он и рванул мой халат вниз, даже не озадачившись развязать его.

– Я решу, когда хватит! – отпихнула я его.

– О да, конечно, жестокая моя. Все будет, как ты скажешь, – ответил Монтойя, чуть отступая. – Но только не в этот чертов раз!

Он схватил меня так быстро, что я даже охнуть не успела, и в мгновение ока я оказалась перегнутой через мягкий подлокотник дивана. Мои руки были зафиксированы за спиной, и попытки лягнуть или вывернуться не давали результатов. Злость вспыхнула во мне столбом белого, гудящего пламени, но при этом и возбуждение буквально затопило разум и тело. Звук расстегиваемой молнии был словно удар кнута, и я стала вырываться просто отчаянно, не зная, за что ненавижу Монтойю больше – за то, что он так легко скрутил меня, или из-за того, что не могу сейчас видеть все и прикасаться к нему. Невозможность как-то повлиять на происходящее независимо от того, как сильно я сопротивлялась, делала меня просто бешеной, но не только от ярости, но и от удушливого вожделения.

– Убью тебя на хрен! – придушенно прохрипела я, чувствуя, как его член скользнул по моим складкам, заставляя корчиться, как от ожога, настолько ошеломительно это было. Я сжимала ноги, пытаясь не впустить его, просто уже из упрямства, но была легко побеждена и позорно раскрыта для него одним сильным движением.

– Ты уже обещала, – задыхаясь, ответил он и тут же буквально вломился в меня, лишая дыхания и заорав: – О Господи Боже, наконец-то!

Его твердый живот и лобок вдавились в мои ягодицы, но Монтойя продолжал напирать, будто хотел забраться внутрь целиком. Я вцепилась зубами в обивку, давя свой крик животного удовольствия от такого почти болезненного, но одуряюще приятного проникновения.

– Бо-о-оже-е-е, – прошипела я, содрогаясь, – я же тебя на куски порву!

– Да! – Монтойя почти покинул мое тело и тут же рванулся назад, заставляя мой диван сдвинуться с места. – Порвешь… – очередной скрежет ножек дивана по полу и мой вырвавшийся наружу крик. – Будешь… – мощный удар бедер, взрывающий мое тело, – рвать... Сколько… Захочешь…

Чертов диван уперся в стену, и Монтойя совсем обезумел, делая такой же чокнутой и меня каждым своим безжалостным вторжением. Мое тело сотрясалось от его безостановочных свирепых толчков, которые все набирали темп. Я извивалась, безумствовала, проклиная, угрожая, требуя больше. И Северин давал мне больше, закручивая внутри раскаленную спираль до тех пор, пока не стало просто ослепляюще больно, и она лопнула, лишая меня тела, освобождая и разнося разум в клочья. Я просто исчезла на несколько коротких мгновений. Стала воздухом, легким и свободным, не озадаченным ничем, и не нуждающимся в том, чтобы хоть что-то контролировать.

Пальцы Монтойи впились в мои бедра, как железные крючья, и он рванулся внутрь меня так сильно, что едва не переломил меня, и издал долгий глухой утробный стон, будто выворачивающий его наизнанку, и замер.

– Ох, дикая моя, мои мозги превратились в долбаное желе, – пробормотал он сипло через минуту. – Ты и правда однажды убьешь меня. Или ожиданием, или одним из таких охренительных оргазмов.

Я вывернулась из-под него и, развернувшись, влепила Монтойе звонкую пощечину, от которой его голова откинулась.

– Спутал меня с одной из своих шлюх, которых можешь перегнуть и трахнуть в любой момент, когда и где тебе вздумается? – гневно прорычала я.

– О нет, поверь, Лали-детка, я тебя ни с кем спутать не могу. И ты всего этого хотела не меньше меня, – ухмыльнулся мерзавец, выпрямляясь.

– Но я тебе не позволяла! – сказала я, направляясь в ванную.

– А вот я забил на это. Как ощущения от потери контроля? Правда, здорово? – оскалился он мне вслед.

– Ты за это поплатишься!

– Я весь твой и в нетерпении, детка. Надеюсь, отмщение будет долгим и сладким.