Роман Стерва глава Глава 20

- Пап, можно? – спрашиваю нерешительно, просовывая голову в дверную щель после того, как постучала и услышала громкое “войдите”. Отец отрывается от чтения бумаг и смотрит на меня с улыбкой одобрения.

От которой становится тепло на душе.

- Боже, какая ты у нас красавица! – восхищается после стандартного поцелуя в щечку, рассматривая меня с ног до головы.

- Ой, папа, ты как всегда преувеличиваешь, - машу рукой в ответ. – Три дня назад виделись, и я за это время не успела кардинально измениться, - фыркаю, однако тут же себя осекаю. Опять взялась за старое! Ведь дала себе слово, что завязываю со стервозностью – пора следить за своими словами.

И начинать надо с близких, может, человек просто хотел поднять мне настроение?

– Но за комплимент спасибо, - тут же нахожусь с ответом, даря отцу улыбку, полную тепла. Присаживаюсь на отодвинутый стул, а после выдаю на одном дыхании: – Я по делу.

- Слушаю внимательно, - мой родитель принимает строгий вид, располагаясь в своем кресле, правда, тут же спохватывается: - Чай, кофе?

- Обойдусь, - и снова как-то слишком надменно вылетает данная фраза. Черт, как же тяжело следить за собой! – То есть, не надо, пап, но спасибо за заботу, - улыбаюсь, а вот отец, наоборот, хмурится и как-то странно начинает меня разглядывать.

Наверное, слишком необычно я себя веду – второе “спасибо” за две минуты, от этого точно можно вогнать отца в ступор. Или сейчас насторожится, ожидая от меня подвоха.

- Ты, часом, не заболела? - взволнованно интересуется, ища на моём лице подтверждение своего вопроса.

Если бы я не настроилась решительно изменить свою жизнь, то сейчас бы реально обиделась. Но папу я прекрасно понимаю – слишком сложно, я бы даже сказала нереально сразу кардинально измениться самой, а тем более заставить окружающих смотреть на тебя по-другому.

Но я буду стараться, уверена, все получится.

- В общем так, - проигнорировала вопрос любимого родителя, уставившись на него в ответ. – Я хочу работать.

- Повтори, - отец округляет глаза, видимо, не веря в происходящее. Точнее, слегка теряясь от моих слов. – Что ты хочешь делать? - подаётся вперёд всем корпусом, чтобы отчётливо расслышать мою просьбу.

Наверное, он сейчас думает, что у него слуховые галлюцинации, или это все-таки подвох с моей стороны.

- Пап, прекращай, - я сейчас не готова отвечать на риторические и глупые вопросы, поэтому лучше сразу объясниться. И не ходить вокруг да около. – Я решила устроиться на работу, надеюсь, ты мне поможешь.

Отец замирает, не сводя своего пристального взгляда с моего лица. У человека небольшой шок из-за моей просьбы, и я его прекрасно понимаю. Слишком резко и неожиданно звучит моя просьба – надо же, как, оказывается, легко моего любимого папочку лишить дара речи.

Ну же, отмирай – я очень надеюсь, что ты мне поможешь в этой нелегкой задаче. Потому что я понятия не имею, с чего начинать – как правильно искать работу, и что там, на этой самой работе, надо делать.

- У тебя что-то случилось? – через какое-то время снова интересуется отец, вызывая у меня протяжный стон.

Непробиваемый, хоть я и подозревала, что он начнет задавать провокационные вопросы, услышав мое предложение. Но сейчас я не готова рассказывать в подробностях о настоящей причине, побудившей меня кардинально пересмотреть свой взгляд на жизнь. А отец продолжает сканировать меня напряжённым взглядом, наверное, в уме пытаясь проанализировать, в чём же подвох.

Если честно, то злость берет – неужели не верит в мои благие намерения? Вот уверена, если бы Захар пришел с подобной просьбой, то отец сразу же бросился бы ее выполнять, а со мной…

- Вы сами с мамой постоянно твердите, что я бездельница, нахлебница и лентяйка, - произношу на выдохе, закидывая сумочку на плечо. – Только и делаю, что сижу у вас на шее и трачу деньги на шмотки с клубами, - встаю со своего места, не сводя с отца взгляда. – Только почему-то Захару ты не отказал, когда он взялся за ум и решил поработать на благо нашей семьи, - намеренно делаю паузу, на протяжении которой папа хмурится. – Ладно, сама разберусь, раз ты помочь не хочешь, - отодвигаю стул, разворачиваюсь и направляюсь к выходу, полная решимости теперь так уж точно доказать всем окружающим, что и я чего-то стою.

Делаю шаг, второй, третий, как в спину мне прилетает грозное:

- Стоять! – замираю на месте, на пару секунд задерживаю дыхание в ожидании очередных нравоучений (на другое мои родители в принципе не способны), и поворачиваюсь к отцу лицом. – Сядь, - кивает головой на стул. - Я еще не закончил.

- Только без глупых вопросов, зачем да почему, - ворчу, возвращаясь на место. – Либо помоги, либо…

- И чем бы ты хотела заниматься? – отец игнорирует мою пламенную речь и откидывается на спинку кресла, делая вид, что готов внимать моим планам. Правда, тон его напряженный, видимо, до конца не верит в мою искренность, но я не обращаю внимания. Не в том я положении, чтобы тратить время впустую на глупые и никому не нужные обиды.

Не верит, да и черт с ним. Лишь бы помог. А там дело за малым.

- Понятия не имею, - пожимаю плечами, в двадцатый раз за последние два дня прокручивая ответ на этот вопрос. Сама себе его задавала, и сама же отвергала все варианты.

Решила оставить на волю случая – как пойдет. Возможно, отец что-то предложит, мне лишь бы с чего-то начать, а там буду действовать по обстоятельствам.

- Ты меня пугаешь, - мой родитель тяжело вздыхает и внимательно смотрит на меня, ища, наверное, следы наркотического воздействия. Или еще что похлеще, видимо, до конца так и не веря в мои благие цели. Я, конечно, понимаю, насколько моя просьба неожиданная и странная, но всё же хочется, чтобы он не сомневался в искренности моего внезапного желания. – Такие резкие перемены…

“Иногда жизнь неожиданно бьёт так больно, что ты невольно переосмысливаешь ценности”, — мысленно отвечаю ему, а вслух лишь произношу:

- Пап! – звучит довольно резко, так как я больше не желаю снова и снова выслушивать о своем прошлом поведении. Была ветреной, непостоянной и эгоистичной –сама знаю обо всех моих грех, но зачем же постоянно об этом напоминать?!

Так и делать ничего не захочется, если постоянно будут меня упрекать, тыкая носом в то, о чем я хотела бы забыть. И изменить.

Отец ловит мой возмущённый взгляд и лишь машет рукой, усмехаясь. И я понимаю, что нравоучений не будет - он осознает, что нет смысла лить из пустого в порожное в миллионный раз.

- Да понял я, - хмыкает, начиная тарабанить пальцами по столу. Он всегда так делает, когда принимает важное решение или пытается решить какую-то проблему. Остается только ждать, и я набираюсь терпения.

Странно звучит – я и терпение. Но в дальнейшем это качество может пригодиться. Два дня штудировала Интернет, читая нужные статьи. “Как добиться желаемого”, “Как вести себя в новом коллективе”, “Как построить карьеру”, – в общем, пособия для чайников вроде меня, которые ни черта в этом не смыслят.

- Может, ты что посоветуешь? - аккуратно пробиваю почву, прерывая затянувшуюся молчаливую паузу, которая уже начинает напрягать. – С чего-то надо начинать, - делаю паузу, а когда отец собирается мне что-то возразить, перебиваю: - Я прекрасно понимаю, что лузер во всём. И не претендую сразу на должность какого-нибудь начальника или твоего зама, чтобы тебя же тыкали носом в мои провалы. Но я обещаю, что буду стараться…

- Да это понятно, - отец напряжен, хмурит брови и весь мыслительный процесс отображается на его лице. – Но и рядовым сотрудником я тебя к себе взять не могу, уж извини, - разводит руками в стороны, а у меня вырывается печальный вздох. – В какой бы отдел тебя не посади, начальник этого самого отдела насторожится, понимая, что не просто так ты туда попала, понимаешь? Я же не могу родную дочь всю жизнь держать в штате рядовым менеджером или, к примеру, секретарем.

- Я поняла, - разочарованно вздыхаю и беру сумку, собираясь покинуть кабинет. Весь боевой запал начинает медленно затухать, а душу наполняет мрак отчаянья.

Придется самой преодолевать все трудности, ведь отец прав. Я как-то с этой стороны сложившуюся проблему не рассматривала. Запишут меня еще в шпионки, или действительно решат, что кого-то подсиживаю. А я ведь просто очень хочу попробовать, но, видимо, пока не судьба. Отец помочь не может, а значит…

- Да погоди ты, - снова останавливает отец, сейчас уже без приказов, и снова машет рукой, чтобы пристроила свою пятую точку на место. – В рекламное агентство пойдешь?

Маленькая вспышка надежды резко озаряет, и тут же червячок сомнения в собственных силах подает признаки жизни.

- Ну-у, - тяну, в голове быстро прокручивая все варианты, если сейчас соглашусь, но честность прежде всего. – Я от этой сферы далека, - и снова печально вздыхаю, признавая свою никчёмность.

Я вообще от любой сферы далека, кроме модных коллекций и дорогой косметики. Не в продавцы же идти, в самом-то деле.

- Есть у меня одна знакомая, - начинает отец, снова заставляя меня остаться на месте. – Директор рекламного агентства. Я когда-то помог ей с раскруткой бизнеса, и она вроде как у меня в долгу. Помогает с крупными рекламными кампаниями, когда у нас завал. В общем…

- Я согласна, - перебиваю отца, так как это на данный момент единственный вариант, который в принципе существует в природе. – Только ты предупреди, что я новичок в рекламе, но буду очень стараться, - теперь уже с улыбкой встаю с места и направляюсь к отцу, чтобы поцеловать на прощанье. – Спасибо.

- Ты уж не подведи там меня, - сжимает мою руку, а я в ответ киваю. – Опыта наберешься, сделаю тебя начальником маркетингового отдела, - мой любимый родитель дарит мне веру в себя. - Да, кстати, - необычный тон отца заставляет посмотреть в глаза и даже приподнять обе брови вверх в ожидании продолжения. - Элеонора Карловна, как бы это помягче выразиться, - он кривится, видимо, пытаясь действительно слегка приукрасить реальность. – В общем, женщина специфическая, со сложным характером, но профессионал отличный.

- Разберемся, - улыбаюсь и с хорошим настроением выхожу из кабинета отца.

Надо же, и не трудно вовсе – первый этап, как говорится, пройден. А сложные характеры для нас не проблема, и не с такими приходилось общаться. Тем более, что она мне сделает, раз отец попросил?

Знала бы я в тот момент, как ошибаюсь насчет неизвестной мне Элеоноры Карловны.

И как непросто все окажется на деле!