Роман Реквием по любви. Грехи отцов глава Глава 92

Фраза отца, произнесенная густым басом, произвела на людей эффект разорвавшейся бомбы. Вакуумной. Всё вокруг разом стихло. Даже раненные перестали стонать. Ничего не понимая, люди растерянно глазели на экран. Пескарь, и тот ошалел, напрочь забыв о существовании Лизы. Чуть инфаркт не схлопотал, бедолага, внезапно услышав голос поверженного врага у себя за спиной. Побледнел. Затрясся аж весь. Не менее шокированным выглядел и Шмель. Впрочем, как и ближайшая свита Гарика. Остальные пребывали в недоумении. Ну… за исключением Димы и дяди Бори. Первый волком смотрел на нее, насквозь пронзая разъяренным взглядом, и очевидно гадая, почему она оказалась не там, где он ее оставил. Почему так глупо и бессмысленно рискует собой. А последний, не менее яростно зыркал на своих людей, которым доверил ее безопасность. Телохранители сами в осадок выпали, не обнаружив Лизу за своими спинами. В центре того условного круга. Но все эти мелочи отошли на задний план, потому что Черчилль, взирая на них с большущего экрана, продолжил свою речь.

Разумеется, теперь его внимательно слушал каждый.

- Наверняка, у вас ко мне до хрена вопросов. Справедливо. Понимаю. Но я тут тоже не просто так на камеру лицом свечу! Завтра сходняк. Глобальный. Встреч таких масштабов не было очень давно. С моей коронации, если уж точнее. Братва соберется со всех уголков нашей необъятной Родины. И едут они к нам не спроста! – он посмотрел прямо в объектив, в упор. – Юлить не буду, мужики. Если вы сейчас смотрите эту запись, значит в конечном итоге что-то на встрече пошло не так. Значит, меня с вами уже нет. Значит, я сыграл в ящик. И самое тупое, самое бездарное, что вы можете сделать, оставшись без лидера – начать паниковать. Соответственно, похерить все, что мы нарабатывали годами. Что было достигнуто с таким трудом. Большой кровью. Суки, не вздумайте сдрейфить! Все мы сдохнем, рано или поздно – вопрос времени. И как бы херово сейчас не было у вас на душе, это еще не повод, нюни распускать. Собрались! Сжали яйца в кулак, и действуйте по накатанной! Скорбеть будете потом. Когда отстоите наши интересы. Когда…

Он резко замолчал, услышав звук открывающейся двери.

- Кирилл? – в комнату без стука влетела мама. – Там…

- Позже! – строго отчеканил отец, даже не повышая голоса.

- Это срочно!

- Я не ясно выразился? – грозный рык. - Все потом! Я занят!

От его ледяного тона у Лизы холодок промчался по спине.

- Извини! – ничуть не испугавшись возразила мама, очевидно уперевшись ладонями о его стол. Ее изящные пальцы попали в кадр. – У меня и в мыслях не было, отвлекать тебя от важных дел. Так уж вышло, но именно ты – мой мужчина! Мой муж! Мой защитник! И я хочу… чтобы ты… прямо сейчас… взял свое самое грозное оружие – не знаю… кинжал, кирпич, палено. Да хоть с пистолета шмаляй, но немедленно выковыри эту заразу с нашей кухни!

Тяжело вздохнув, отец сдался:

- Ладно, говори уже, что стряслось. Только коротко. Внятно. И по делу.

Ее не нужно было просить дважды. В следующий миг все услышали нервное:

- ТАМ МЫШЬ!

А спустя секунду, игнорируя его предостерегающий оскал, мама обогнула стол, уселась к нему на колени и уткнулась носом в мощную шею, причитая:

- Пожалуйста, Кирилл! Пожалуйста! Я до жути боюсь мышей! Даже сильнее, чем тебя в свое время боялась! Ох, ты бы только видел ее… огромная, как слон! Это не мышь. Это саблезубый тигр какой-то! Я ее тряпкой, а она… я видела ее пасть! Зубастая тварь. Иди-иди! Прогони ее. Быстрее! Умоляю!

От последних слов отец вздрогнул. И по его вмиг одичавшему взгляду стало ясно, что в ближайшее время до несчастной мыши они не доберутся. Запись прервалась. Ее поставили на паузу, и возобновили спустя некоторое время.

Теперь Черчилль предстал перед всеми уже в совсем другом одеянии.

- Так… на чем мы там остановились? – устало потер виски. – Впрочем, неважно. Время поджимает, так что, буду краток. Есть вещи, о которых я никогда вам не рассказывал. Они оставались за пределами вашей осведомленности. Происходили незаметно. Но теперь, я должен вас предостеречь. Во-первых, готовьтесь. Наступают темные времена. С моим уходом начнется серьезный передел власти. Каждый пес будет испытывать вас на прочность, надеясь урвать себе куш пожирнее. Прогнетесь хоть раз – потеряете все! Во-вторых, народ и без того на взводе, в свете некоторых событий. Многих авторитетов очень сильно беспокоят москвичи. Ведут они себя нагло, и неоправданно дерзко. Без должного уважения, и в обход всем существующим между территориями договоренностям. Из тверских, псковских, смоленских, и даже костромских пацанов… настоящих терпил делают. Непорядок. Беспредел нужно искоренить, мужики. И судя по всему, искоренять его придется именно вам. А значит, у вас нет права, подвести меня. Не справитесь – с того света достану! Но вы справитесь. Выстоите. Своих позиций не сдадите. Я знаю. Чувствую. И даже помогу вам в этом!

Криво усмехнувшись, отец откинулся на спинку кресла, и продолжил:

- Вместе вы – несокрушимая сила. Но и по отдельности каждый из вас уникален. Каждый – независимая автономная единица. Не забывайте об этом. И раз уж, благодаря технологиям, у меня появился шанс, открыто попрощаться с вами, я с радостью скажу вам пару ласковых!

Вновь пауза. Вновь хищный оскал, и слова, порождающие бурю в сердце:

- Дуда. Я доверил тебе очень сложный регион. Этим и наградил за верность, и наказал за тщеславие. Будешь и дальше несправедлив, заносчив – свои же люди тебя и растерзают. Пересмотри политику! Хирург. Если думаешь, что я не знаю о твоих увлечениях, то сильно ошибаешься. Я ведь, помнится, говорил тебе однажды - до добра они не доведут. Остановись, пока не поздно. Хватит! Ювелир. Дипломатия – это хорошо. Но истина глаголет: хочешь мира, готовься к войне. Иного не дано! Похом. Ты справедлив, скор на расправу, но слишком доверчив. До последнего ищешь в людях что-то хорошее. Напрасно. Человек человеку… волк! Уясни уже, наконец! Шмель. Что-то с тобой не так, Шмель. Понять бы только, что. И вроде чист ты по всем фронтам, исполнителен, предан нашему делу. И уважаемые люди за тебя готовы впрячься. А я такую лютую гниль в тебе чувствую, что словами не описать. И тут лишь два варианта. Либо я – стареющий маразматик. Либо ты не так прост, как пытаешься казаться. Так, или иначе, выясним. Боря…

Отец замолчал, будто сражаясь за самоконтроль.

И продолжил, как только вновь обрел его:

- Знаешь, если бы у меня в свое время была возможность, самостоятельно выбрать себе младшего брата… я, один черт, выбрал бы тебя! Ты – моя кровь. Моя семья. За тебя душа особенно ноет. Сейчас ты в бешенстве. Да, я тоже был бы зол. Тебе больно. Это нормально. Терять близких всегда тяжело. Все пройдет. Со временем ты поймешь, почему я поступил именно так. Почему отослал тебя из города в тот день. Тебе кажется, что окажись ты на сходняке, и со мной ничего не случилось бы. Что ты смог бы защитить меня. Нет. Это иллюзия, брат! Мы слишком высоко взлетели. Без последствий уже не выйдет. Реальность такова, что мы сейчас лежали бы вместе. В земле. Разве мог я допустить подобное? Думаю, ответ тебе известен. Я должен был огородить тебя, жену и дочь от опасности в самый пиковый момент. Это мое решение, и тебе придется с ним считаться. Не вини себя. Маринку с Лизой береги. Спрячь их. Сделай все, чтобы они провели остаток жизни спокойно. Без потрясений. Все, что обещал мне, исполни. Клятв своих не забывай. И еще момент, Борь. Иринка твоя – искренняя девка. Не будь бакланом. Цени! Далеко не каждая способна полюбить таких, как мы. По-настоящему. И не каждая примет наш образ жизни. А если намеков ты не понимаешь, скажу прямо: не просри свое счастье, Боря! Не прощелкай его!

Раздраженно фыркнув, он принялся искать что-то в ящике стола. Вскоре в его ладони оказался кистевой эспандер. Нервно сжимая и разжимая мини-тренажер, отец вернулся к своему рассказу:

- Ну и, наконец… Макар. Пора уже пролить свет на эту историю. Другого шанса-то не будет. А правда заключается в том, мужики, что он не предавал меня! Никогда не предавал! Все это время он был засланным казачком, и работал на меня. На нас! Мне нужно было внедрить к Пескарю своего человека. А как это сделать, без правдоподобной легенды? Вот и придумали мы, что у него от любви к моей жене совсем фляга брызнула. Даже Маринку заставили нам подыгрывать, и Похому соврать, будто Макар изнасиловал ее на втором месяце беременности. Ну и закрутились шестеренки этого механизма. Что тут скажешь? План оказался хорош. Чертовски хорош. Даже вы повелись. Пескаревские – подавно. Внедрение прошло успешно, и приносит свои плоды. Для чего мне это понадобилось? Другой вопрос! Я уже говорил, что всех нас беспокоят внезапно поверившие в себя москвичи. Меня они начали беспокоить гораздо раньше. Когда, Гарик нарушил все наши договоренности относительно наркоты, и под завязку забил товаром столицу. А потом, загоняя под ноготь мелкие регионы, стал снабжать дурью провинциальные города. И это выглядело крайне нелогично. Я знал Пескаря, как облупленного. Мы особо этим не козыряли, но знакомы были уже очень давно. Нас по малолетству зона свела. Считай, столько годков в одной хате чалились. После отсидки виделись редко, но… виделись. И связь поддерживали. Да и как иначе? Он мне жизнью обязан. Без меня не выжил бы на зоне. Хиленьким тогда был. И каждый его отпинать норовил. Заступаться приходилось. Словом, в голове не укладывалось, как же он решился на подобную дичь? Во-первых, у меня за спиной. Без моего одобрения. Во-вторых, Гарик ведь тоже детдомовский. А оказался в приюте, когда его родители-нарики от передоза скопытнулись. С тех пор дурь для него – больная тема. Главный триггер. Последнее, с чем он стал бы иметь дело. И вдруг такая лютая подстава? Мне показалось это странным. Решил сам разобраться. Назначил ему встречу. И даже не удивился, когда он меня проигнорировал. Поехал к нему сам, с минимальным сопровождением. Инкогнито. И когда мы встретились, наконец… я просто ох*ел! Передо мной стоял, кто угодно, только не Гарик! Нет, внешне-то вроде он. Похож. Очень сильно похож. А все, что выбивалось из его привычного образа, легко можно было объяснить возрастными изменениями. Пластическими операциями, которые он, якобы, перенес после аварии. Но… как объяснить другую форму ногтей? Его избирательную амнезию? Рост, в конце концов? Пескарь стал выше ростом, на добрых пять-семь сантиметров! Как такое возможно? У него исчезла хромота. Да, она и прежде была едва заметна. Гарик комплексовал, и маскировал ее, как мог. Но все, кто хорошо знал его, подтвердят – он прихрамывал, когда забывался. Когда отпускал контроль. И излечиться от этого недуга было невозможно. Он хромал из-за отсутствия двух пальцев на ноге. Лишился он их все на той же зоне, в результате очередной драки. Мои слова могут подтвердить: Гриня Вяземский, Тоха Барачный, Сыч. В это сложно поверить, мужики. Но человек, живущий под его именем, не Гарик! Кто-то тупо занял его место, и умело претворяется им. Я очко собственное готов поставить на то, что он – паскудный самозванец! Понимаю, что вопрос крайне деликатный. Пустой треп здесь не прокатит. Кроме слов, предположений, догадок, нужны еще и доказательства. Я работаю над этим. Макар помогает, тайно орудуя в стане врага. Теперь мы знаем наверняка, что все пальцы у Пескаря на месте. А вот с головой беда. Отморозок, каких свет не видывал. Живет не по понятиям. На кодекс хер забил. Руководствуясь своими больными амбициями, творит полнейшую дичь. На мое место захотел. Всех нас под себя прогнуть захотел. Наш общак заграбастать захотел. Он не адекватен. Его нужно остановить. И чем раньше, тем лучше. Если успею, то лично доведу это дело до конца. Если нет – придется вам!

Прервавшись, Черчилль извлек из нижнего ящика какие-то бумаги.

Потряс ими в камеру, и швырнул на стол, заявив повелительным тоном:

- У настоящего Гарика была редкая группа крови. Четвертая отрицательная. Из-за этого он однажды чуть ласты не склеил. Попал в серьезную заварушку, был ранен. Потерял много крови. Донора для него едва нашли. С тех пор, он регулярно сдавал кровь. Стабильно, раз в месяц. Чтобы в случае чего, спасти самого себя. А потом вдруг, резко перестал. После аварии. Здесь у меня выписка из того самого донорского центра, с подробным анализом его крови и датами. А вот здесь… - снял перстень, демонстрируя в объектив камеры украшение, с небольшим красным камнем по центру, - образец его крови! Внутри капсулы. На данный момент, это все, чем я располагаю. И этого недостаточно. Конечно, можно скрутить самозванца, пустить ему кровь, отправить в лабораторию и сравнить красную жижу с «оригиналом». Но у них ведь могут совпасть группы. Даже тупо по теории вероятности! И что тогда? Он в шоколаде окажется, а мы в дерьме за клевету? Нет. Нужно что-то еще. Что-то более весомое. И время нужно. А как раз его у меня нет. Придется действовать по ситуации. Но кое-какие меры я все же приму. Моя святая обязанность, сохранить общак. Об этом я позаботился чуть ранее…

Он пододвинул к себе уже знакомую ей бархатную коробочку, и извлек оттуда ожерелье, которое сейчас красовалось на шее Лизы. Она невольно коснулась украшения, в то время, как ее отец на экране держал его на одном пальце, раскачивая, подобно маятнику. Вскоре он пояснил:

- Я инвестировал почти все наши общакОвские бабки в брюлики. Как показывает практика, стабильнее валюты еще не придумали. Камням дефолт не страшен. Братва, здесь заложены космические суммы. Никакому безродному ублюдку наш общак не достанется. Он не прикосновенен! Не забывайте, что с него и зоны кормятся. По совести поступите. Как и положено, пусть перейдет к следующему смотрящему. И уже он распорядиться финансами, исходя из общих нужд. Я не оставлю своего приемника с голым задом! Ему не придется начинать все с нуля! Ваш новый лидер будет твердо стоять на ногах. А тем, кто мечтает обогатиться за наш счет… как бы не пришлось сосать до красной рвоты, мечтая о нашем бабле!

Отец криво усмехнулся. Но секунду спустя сделался еще серьезнее, чем был.

- Макар, - произнес, сурово хмуря брови. – Ты должен знать: я выбрал тебя в качестве подсадной утки для Гарика не потому, что дико ревновал к тебе жену. Не потому, что хотел держать тебя от нее на расстоянии. Это все, безусловно, было. Но причина в ином. Несмотря на все недостатки, коих у тебя до хрена, ты – самый самоотверженный и преданный человек из всех, кого я повидал на своем веку. Ты не знаешь полумер. Если любишь, то одержимо. Если ненавидишь, то открыто. Если берешься за дело, то отдаешься ему целиком. Без остатка. Ты чем-то напоминаешь мне меня. Забавно, правда? Говорю тебе это, а у самого внутри все клокочет. Понимаю же, что ты увидишь данную запись лишь в одном случае. Когда уже ничего не исправить, и назад не отмотать. И она теперь свободна. Моя девочка. Глубоко несчастна, но свободна. Сука! Люблю ее так, что с собой утянуть готов! Заклеймить готов, и растерзать одновременно! Но ей всего двадцать шесть. У нее впереди целая жизнь. Не хочу, чтобы она провела ее в скорби. Это твой шанс, Макар. Если Марина согласится быть с тобой, если однажды подпустит к себе… я не против. Помоги ей оправиться от потери. Сможешь сделать счастливой – сделай! Сможешь стать достойным отцом для моей дочери – стань! И к слову, это тоже тебе… - Черчилль красноречиво указал на ожерелье. – Решение обдуманное и взвешенное. Ты, конечно, в праве отказаться, но именно тебя я хочу видеть своим приемником! Все… отбой!

На этой шокирующей для всех ноте запись прервалась. Экран исказили помехи. А мгновение спустя, видео продолжилось, но уже от лица ее мамы.