Роман Реквием по любви. Грехи отцов глава Глава 90

«Нет! Господи, нет! Молю, не дай ему оступиться!»

Лиза оцепенела от ужаса, будучи не в состоянии сделать даже крохотный шаг. Ноги налились свинцом, и точно приросли к земле. Ей казалось, словно она кричит, что есть мочи надрывая глотку. На деле же, вынуждена была бездействовать, и молча наблюдать за всем происходящим со стороны.

Теперь мотивы Андрея стали ясны, как день. Его желание сопровождать ее. Небывалое упрямство и несговорчивость. Он ехал сюда исключительно из-за Шмеля. С одним единственным желанием – свести счеты. Отомстить за семью. И находился уже в нескольких метрах от своей цели, напрочь игнорируя оружие конвоиров, направленное в его сторону. Ему было плевать. Гордеев пер напролом, как танк. Как чертова бездушная машина.

«Они убьют его! – осознала, балансируя на грани истерики. – Если не сдержится, если нападет на Шмеля до суда… его убьют!»

Цепляясь за последнюю соломинку, Лиза схватилась за ремешок от фитнес-браслета, угрожая сорвать его с себя, и отчаянно закричала:

- Не стрелять! Никому не стрелять!

Только вот, сопровождающие Шмеля люди не имели ни малейшего представления о том, кем она является. Не говоря уже о липовых бомбах.

Они видели в Андрее угрозу своей миссии, и действовали соответственно.

Отчаяние затопило душу. Заволокло разум. Ужалило прямо в сердце.

Чувствуя, что задыхается, она со всей дури вцепилась в плечо Сокола.

И каким же сумасшедшим было ее облегчение, когда Гордеева наконец остановили люди из личной охраны Аркадия Михайловича.

Когда в последний момент обезоружили, и скрутили его, точно маленького беспомощного ягненка. Цепляясь за последние крохи самообладания, Лиза послала свекру благодарную улыбку. Тот лишь угрюмо кивнул в ответ.

А вот Андрей, напротив, рассвирепел от их инициативы. Особенно, когда Шмель зашелся в приступе нечеловеческого безумного хохота, и сипло прокаркал:

- Ты на кого быкуешь, выродок? Кого на перо посадить вздумал? Меня? Меня, бл*дь? Да кишка у тебя тонка! Ты такой же слабак, как и папаша твой!

- Сука! – взревел Гордеев, безрезультатно пытаясь вырваться. – Не смей порочить его память своими погаными речами! Убийца! Чертов убийца!

- Пока все верно! – глумился тот, словно наслаждаясь болью Андрея. – Я…

И тут он заметил их. Пашку и Лизу, стоящих рядом друг с другом.

Заметил, и резко замолчал, напряженно сглатывая. Бездействовать и дальше было нельзя. Медленно приблизившись к Соколовскому-старшему, Лиза горько усмехнулась, распознав жгучий страх в его бегающих глазах.

- Помнишь, что я сказала тебе, когда ты убил Даню? Помнишь?

Мужчина молчал, и тогда она закричала, не сдержав злости:

- Кивни, если помнишь!

Секунда. Другая. Наконец, он выполнил ее просьбу.

Но Лиза все же повторила свое обещание, с ненавистью выплевывая слова:

- Я буду рядом, Шмель! Я буду рядом!

Переключив внимание на Андрея, она попросила немедленно освободить друга. Тем более, безоружным он уже не представлял угрозы для окружающих. Но ответы на вопросы ему все еще требовались. Потому он и предстал перед своим кровным врагом, гордо расправив плечи.

- Может оно и к лучшему! – заявил до неузнаваемости изменившимся голосом. – Руки об тебя марать, и жизнь свою коверкать – то еще удовольствие! Но я хочу знать, за что? За что ты заживо сжег моих родителей? Что тебе сделал мой отец? В чем провинилась моя мать?

Соколовский снова расхохотался, а после ядовито выплюнул:

- Твой драгоценный папочка сделал из меня настоящее посмешище! Превратил в рогоносца! А я его – в живой факел. Все честно!

- Чего? – ошарашенно.

- Да, он с завидной регулярностью нырял под юбку к моей жене! – пояснил Шмель. - А мамаша твоя, тупорылая, даже не догадывалась об этом. И так, к слову, я до сих пор не уверен, что Вика – моя дочь. Новость дня, мелкий ублюдок: возможно ты кувыркаешься со своей сестрой! Как тебе такое?

Гордеев застыл, явно шокированный его словами. Побледнел. Стиснул кулаки. Но Лиза была не в состоянии морально поддержать друга.

Все ее рефлексы обострились. Все инстинкты взбунтовались. Каждой клеточкой своего жутко наэлектризованного тела она ощутила на себе подавляющую ауру Похомова. Его бешеную, сумасшедшую, ни с чем несравнимую энергетику. Нутром почувствовала приближение своего хищника, и блаженно прикрыла веки, едва сдерживая предательский стон, когда он подошел к ней вплотную, со спины, и внезапно заключил в свои давящие объятия, перехватив руками поперек талии. Сердце зашлось в груди с невероятной мощью и скоростью. Прикосновения мужа ощущались ударом оголенного электрического провода по нежной чувствительной коже.

Его частое тяжелое дыхание на ее волосах – языками пламени. Лиза терялась во времени и пространстве. Ее конечности сделались ватными, и воздух закончился в легких. С губ в ту же секунду слетело тихое, едва различимое:

- Дима…

- Не дергайся! – хриплый шепот на ухо. – Не вырывайся. Иначе не сдержусь.

- От чего? – полюбопытствовала она, замирая от волнения.

- Лучше тебе не знать, Кроха! Лучше тебе не знать! Просто. Не. Шевелись.

Она и не собиралась, млея в его руках все сильнее с каждой секундой.

- Ты лжешь! – ворвался в сознание громкий, полный горечи, возглас Андрея. – Твоя ненависть к моему отцу настолько сильна, что даже сейчас, спустя годы, тебя коробит от одного лишь его имени! Думаешь, я поверю, что ты оставил бы Вику в живых, хоть на минуту усомнившись в своем отцовстве? Нет! Она – твоя дочь. Твоя! И ты выяснил это наверняка. Давным-давно. Но, знаешь… мне плевать на ваше с ней родство! Действительно, плевать. И я только сейчас это понял. Я люблю ее! Я верну ее! Я женюсь на ней! А ты… рви на себе волосы, паскуда! Понятия не имею, сколько еще ты проживешь, но… каждое мгновение своей проклятой жизни знай: твоя дочь будет носить его фамилию! Твои внуки будут называть его – дедом, а меня отцом! Твои внуки... продолжат… его род! Как тебе такое?

Шмеля перекосило от ярости. И похоже, у него окончательно отключился мозг. Словно не замечая людей, столпившихся вокруг, в том числе и своих конвоиров, он издал совершенно нечеловеческий рев, и кинулся на Андрея. Разумеется, ему не позволили и шага ступить. Сразу же утихомирили, саданув прикладом автомата в живот. А как только мужчина сложился пополам от боли, и зашелся в приступе кашля, его полностью обездвижили. В Гордеева от этого зрелища, точно бес вселился. Он принялся хохотать в голос, и никак не мог успокоиться. Так и ржал до тех пор, пока не сдали нервы у Похомова. Еще крепче стискивая Лизу объятиях, он рявкнул:

- Малой, хлебало завали! Не хер тут соловьем заливаться!

Подействовало. Резко придя в себя, друг прочистил горло, буркнув тихо:

- Прошу прощения.

- Тебе разрешали приближаться к старшими? – требовательно прогромыхал Дмитрий. – Разрешали стоять рядом с ними? Разрешали рот раскрывать?

- Нет.

- А-ну… потерялся в толпе! ЖИВО. И без тебя напряга хватает!

Смиренно кивнув, Андрей подошел к ним вплотную. Улыбнувшись, нежно погладил Лизу по щеке. Чувствуя тоску и тревогу, ногтями раздирающую грудную клетку, девушка перехватила его руку. Крепко сжала, и взмолилась:

- Уезжай! Пожалуйста. Прошу тебя. Ступай к Паше, и уезжайте оба!

В ответ стиснув ее пальцы до боли и хруста, друг уставился на нее не мигая.

- А ты как же? – в глубине его темных глаз плескалось беспокойство. – Неужели думаешь, что я смогу оставить тебя здесь, а сам - спокойно свалить?

- Дрю, я…

- Тебе не придется этого делать, - вмешался Дмитрий. – Она поедет с вами.

- Другой разговор! – воодушевился Гордеев. – Тогда, погнали скорее. Меня бомбит уже от некоторых мразей!

Лиза опешила, будучи не в силах смириться с услышанным.

Отказаться от всего, пребывая буквально в шаге от истины?

Безумие, не иначе. Хватая воздух ртом, она попыталась возразить:

- Я не могу. Мне нужно…

Не позволив договорить, Похомов стремительно развернул ее к себе лицом. Встряхнул, надеясь вразумить. И прогромыхал металлическим голосом:

- ТЫ. ЕДЕШЬ. С НИМИ!

- Нет, я остаюсь! – возмущенно. – Мне еще есть, что поведать окружающим!

Он угрожающе навис над ней, опаляя ее губы своим частым горячим дыханием. На лице пляшут желваки. Вместо глаз – чертова огненная бездна.

Казалось, сорвется. Поцелует. Заткнет ей рот своим. Голодным зверем вгрызется в ее губы. Видела. Чувствовала. И… ждала, трепеща каждой клеточкой души. Забыв о существовании публики. О правилах и запретах.

Тело превратилось в один большой нерв. Оголенный и натянутый до предела. Однако, она ошиблась. Сжав губы в тонкую линию, и гневно прищурившись, Дмитрий схватил ее за горло. И Лиза осознала свою ошибку. Она невольно сделала то, чего не позволяла себе прежде. Посмела перечить ему при всех, тем самым оспаривая его авторитет. И он вынужден был публично приструнить ее. А как иначе? Жестокий мир. Жестокие нравы.

Похомов явно сдерживался, и прекрасно рассчитывал свою силу.

Она не чувствовала боли. Вообще. Но недостаток кислорода определенно испытывала. Мигом покраснела, и тихонько хрипела, с трудом втягивая воздух носом. Испугалась ли? Ни капли! Лишь смотрела на него не мигая, и подыхала от чувства единения со своим дерзким необузданным безумцем.

«Люблю! – транслировала взглядом, даже не пытаясь вырваться. – Всегда!»

Но на всякий случай подала знак дяде Боре, чтобы тот не вмешивался.

Ведь от хватки мужа вовсе не умирала. И не страдала. Она от нее оживала.

А вот Андрей, не догадываясь об этом, перепугался не на шутку.

И совершил явную глупость – попытался оторвать их друг от друга, с ненавистью выплевывая:

- Ты че творишь, припадочный? Отпусти ее!

Напрасно. Молниеносным, едва различимым глазу движением, Дмитрий схватил Гордеева за грудки свободной рукой, рывком притянул к себе, и… расквасил ему нос. Головой. А после раздраженно отшвырнул в сторону, взревев:

- Съ*бись!

Не ожидая от Борзого подобной скорости и силы, друг пошатнулся. Благо, равновесие все же удержал. Утирая кровь, хлынувшую из носа, громко ругнулся:

- Сука! Совсем озверел?

Он явно собирался вновь ринуться в неравный бой.

Но Лиза остановила его спокойным:

- Андрей, не нарывайся! Прошу тебя, родной. Умоляю. Ступай к Паше!

Дмитрий едва заметно улыбнулся уголками рта, перемещая руку на ее горле чуточку выше. Ближе к подбородку. А после потянул Лизу на себя, вынуждая девушку рефлекторно приподняться на носочках, и заговорил так тихо, чтобы слышать его могла только она одна. Со стороны наверняка казалось, будто он жестко отчитывает ее. Но по факту, от его слов кровь закипала в венах. Сердце громыхало в груди, как сумасшедшее. И голова шла кругом.

- Ты – моя жизнь! – хрипел он, чеканя каждое слово. - Моя одержимость. Моя слабость. И мое гребанное безумие! Любого, из присутствующих, я растерзаю за тебя голыми руками. И ты прекрасно знаешь это. Знаешь, черт подери! Еще пару дней назад, думая, что не уберег тебя, я хотел сдохнуть! Пустить пулю себе в лоб, лишь бы остановить ту боль, что изнутри меня на куски раздирала! И готов был город в крови утопить, чтобы скорее вернуть тебя, когда понял, что ты угодила в их лапы. Я пережил худшие дни в своей бл*дской жизни, жена! И после всего этого ты смеешь… перечить мне?

- Прости! – с придыханием, мягко накрывая ладонью его руку на своем горле, и нежно поглаживая. – Я твоя, Дима! Вся твоя. Накажи, если не права!

- Предупреждал же, - самозабвенно, все сильнее склоняясь к ее губам, – многое прощу. Многое оправдаю. Но не считаться с моим мнением не позволю! Если я сказал, что тебе нужно свалить отсюда, значит ты согласно мне киваешь, и сматываешься так быстро, словно черти за тобой гонятся! Скоро тут начнется месиво! Ты не должна находиться здесь, понимаешь?

Утопая в его взгляде, и дурея от его близости, Лиза кивнула.

Похомов продолжил, накрывая свободной рукой ее талию:

- Уезжай, как можно скорее. Как можно дальше. В безопасность.

- Дима…

- Пусть Сокол отвезет вас в нашу тайную хижину, - продолжал Дима, пожирая ее своим одичавшим взглядом. – О ней никто не знает. Отсидитесь там. Я лично приеду за тобой туда, когда все закончится.

- Хорошо, - заторможенно улыбнулась Лизавета, с трудом понимая, где находится. – Я обязательно уеду. Сделаю все, что скажешь. Но…

- Никаких «но», Кроха! Разве ты еще не поняла? Никаких «но»!

- Пожалуйста, позволь мне…

Дмитрий не сводил пристального взора с ее рта. Его дыхание тяжелело, и тяжелело. Тело сотрясала мелкая дрожь. Голос сделался еще ниже.

- Позволить тебе, что, жена?

Чувственно увлажнив губы, она прошептала:

- Сперва я хочу рассказать и показать всем вам кое-что чертовски важное. А после этого, сразу же уеду с Андреем и Пашей. Так, разрешишь?

Ее суровый мужчина надменно усмехнулся:

- Что ж… советую поспешить!

Удерживая на себе взгляд угольно-черных глаз, Лиза медленно убрала его руку со своего горла. Но не отпустила. Нет. Вцепилась в крупную ладонь с огрубевшей кожей, и демонстративно поцеловала Дмитрия в его сбитые до крови костяшки, заявив достаточно громко:

- Ты же простишь свою «безмозглую пигалицу»? Я больше так не буду!

Похомов дернулся, как от мощнейшего удара током. Скрипнул зубами.

Зажмурился на миг. А когда вновь распахнул веки, Лиза поняла – ей конец.

Утробно зарычав, муж резко впечатал ее в свое жесткое тело. Стиснул в объятиях до хруста костей. До невозможности полноценно дышать.

- Ты убиваешь меня! – бормотал, целуя в макушку. – Просто убиваешь!

- Неправда. Я…

- Т-с-с!

Захлебываясь эмоциями, она с трудом осознавала, что в попытке слиться с ним воедино, превращается в дикарку. Царапает ногтями его руки и шею, оставляя на смуглой коже (не прикрытой тканью одежды) самые настоящие кровавые борозды. А Дмитрий даже не морщился. Терпел, позволяя ей… все.

- Сын! – раздался в какой-то момент жутко разгневанный голос Аркадия Михайловича. – Ты сегодня отлипнешь от своей жены, или как?

- И правда! – хохотнул Дуда. – Быстрее начнем, быстрее закончим. Хорош уже, кота за яйца тянуть! Нас так-то, тоже дома жены ждут!

С жутко пылающими щеками, и дико ревущим пульсом Лиза выскользнула из объятий Дмитрия, чем вызвала очевидное недовольство с его стороны.

- Дождутся, ли? - эхом разлетелся по поляне до тошноты противный голос Пескаря. – Сомневаюсь! Вы беспредел учиняете на ровном месте, и поплатитесь за это, бакланы! Быковать начнете, домой не вернетесь!

- Да, неужели? – ледяным тоном осадил его Прокурор. – Градус своего гнилого понта сбавь! Вы на нашей земле, шакалы паскудные!

- Здесь мы вас и заделаем вглухую! – злобно хохотнул Гарик. – Ногами втопчем в родную землицу, как падаль местную, если по интересам не добазаримся! Вон пигалица ваша. Жива-здорова. К *бле готова. Возвращаю. И меняю на Шмеля. Освобождайте Серегу. И матушку его тоже. Да и в принципе всех наших мужиков, которых пленили. Иначе…

- Иначе, что? – гаркнул вдруг Дима тоном, от которого у Лизы заледенело все внутри. – Что ты сделаешь? Умолять нас будешь, ползая на четвереньках?

- Зенки-то разуйте! – снова фирменный тошнотворный смех Пескаря. – Нас в два с половиной раза больше. Мы «положим» всех вас, и даже не вспотеем!

Похомов равнодушно пожал плечами:

- Ты что-то путаешь! Это Макар и Лиза способны «положить» здесь всех присутствующих, просто щелкнув пальцами. И никто даже дернутся не успеет! А так как оба они в данный момент находятся на нашей стороне, то искренне рекомендую тебе и твоим людям… завалить на хрен *бало! Или мне нужно напомнить, что у нас еще и склад под завязку забит твоими шестерками? Я готов в любой момент спалить их всех! Включая твою драгоценную сестричку! Ну и племянничка, конечно. Куда уж без него?

Пескарь разразился такой гневной тирадой, состоящей исключительно из трехэтажных матов, многие из которых ей приходилось слышать впервые.

С трудом игнорируя желание заткнуть уши, Лиза старалась оставаться невозмутимой. Но все ее старания пошли прахом, когда Гарик проревел:

- Паскуды драные! Хорош беспределить! Вы че творите? Вы заплатите нам за это! Однажды каждому придется расплачиваться по своим счетам! Каждому!

- А вот это точно! – гордо расправив плечи, вмешалась Лиза. – Так почему бы нам не начать с тебя? Что скажешь, Гарик? Ты готов платить по своим?

- Х*ли ты лезешь в мужские дела, мокроще…

- Или все же правильнее будет, называть тебя настоящим именем, Степан?