Роман Реквием по любви. Грехи отцов глава Глава 8

Кажется, заложило уши. От чего, сама не понимала. То ли от сильного порыва ветра, то ли от шума собственного пульса. А может быть, от его ответа, который совершенно не хотела принимать?

А… плевать!

В данный момент все стало столь неважным, тусклым и второстепенным, что даже не пискнула, когда Данила крепко, явно не контролируя силу, сжал ладонями ее плечи и хорошенько встряхнул.

— Эй! — приглушенно звучал его настороженный голос. — Ты в порядке?

Серьезный захват. Болезненный. Да только Лиза и бровью не повела. Будто парализовало, и все тут. Мысль скинуть с себя чужие руки, конечно, промелькнула. Только вот сил все равно не хватило бы…

— Лиза?

Встрепенувшись после очередного оклика, отошла на шаг. И он позволил – почувствовав в ней признаки жизни, тут же ослабил хатку.

— Позвони ему, — несмотря на внутренний раздрай, голос звучал ровно.

Верещагин остался непреклонен:

— Нет! Он дал четкие установки по поводу звонков. Есть большая вероятность, что и его слушают! Понимаешь?

Подобная новость удивления не вызвала. Судорожно вздохнула, повторяя про себя точно мантру – все хорошо. Все хорошо! Это не последняя встреча. Однако, вопреки голосу разума, плечи поникли. Руки повисли вдоль туловища, как у безвольной тряпичной куклы. Ощущение пустоты. Вакуума. Словно из нее всю радость выкачали.

— Понимаю, — отозвалась, слабо улыбаясь. — Извини, что накричала…

— Бл*дь! — зарычал он вдруг, со всей силы ударяя себя по мощному бедру, чем изрядно напугал девушку. — Он мне голову открутит, ей-богу! Не верю, что делаю это!

— Даня?

— Говорить буду я, — инструктировал, набирая цифры по памяти. — Ты – слушать и молчать! Уяснила? Лиза… ни звука!

Она столь отчаянно головой закивала, что та должна была непременно отвалиться, но каким-то чудом осталась на месте. Ей хватит и голоса, чтобы выжить. Его голоса. И неважно, что беседовать Дмитрий будет вовсе не с ней…

Данила поставил телефон на громкую связь, жестом заставляя девушку подойти ближе. Пошли гудки. Тяжелые. Протяжные. От нетерпения переминалась с ноги на ногу, заламывая пальцы на руках. В какой-то момент на звонок ответили, причем довольно коротко:

— Проблемы?

Ой, мамочки! Колени задрожали.

Этот голос она узнала бы и через сто лет. Глубокий. Выразительный. Властный. С легкой, присущей лишь ему хрипотцой. В моменты сильного эмоционального напряжения он становился еще более хриплым. Стоило признать, его интонация сейчас отличалась. С ней мужчина никогда не разговаривал столь сухо, холодно и отстраненно.

Господи, Дима!

Сердце в груди совершило кульбит нереальной амплитуды и ухнуло куда-то вниз.

— Вопрос! — так же коротко отозвался Даня, напоминая Лизе о своем присутствии и их маленьком молчаливом уговоре. Впрочем, свой вопрос Верещагин озвучивать не спешил. Вероятно, попросту его еще не придумал. Похомов раздраженно рыкнул:

— Разродишься сегодня, или как?

— Старшие заинтересовались ее паспортом – хотят загранку сделать. Перерыли в поисках дом, все личные вещи. Не нашли. Думают, девчонка его на съемной хате оставила. Как объяснить, каким образом документ оказался у нее на руках?

Тяжелый вздох. Протяжный выдох. Судя по всему, Дмитрий курил. Выпускал из себя тонкие струйки табачного дыма. Лиза зажмурилась от удовольствия, в красках представляя картину.

Глупо, конечно… но так создавался эффект присутствия.

— Никак, — смачно затянулся. Всегда так делал, прежде чем затушить сигарету. — Дважды в одном месте искать не станут.

— Ну, как ска…

— И ты это прекрасно знаешь! — прервал тоном, не терпящим возражений. — А потому скажи мне, друг сердечный, какого дьявола ведешь себя как долбаный дегенерат?

— Это я так… уточнить, на всякий случай. Не хотелось бы перед старшими…

— Уточнил?

— Да.

— Бывай!

Данила вытер лоб тыльной стороной ладони, будто успел покрыться испариной за время столь короткого разговора, и убрал телефон в задний карман джинсовых брюк. И если он в данный момент испытывал одно лишь облегчение, то Лиза сияла от счастья и безграничной благодарности. Взвизгнув, бросилась на шею Верещагину, крепко целуя в щеку:

— Спасибо! Спасибо, Данечка! Ты – лучший! Самый лучший!

Он сначала фыркнул, как будто ересь несусветную услышал, а затем рассмеялся в голос. Искренне. По-настоящему. Редкость для их брата…

— Сумасшедшая девчонка…

— Вовсе нет, — нежно улыбнулась, отстраняясь. — Нормальная я!

— Раз нормальная, прекращай меня обнимать и нацеловывать! — выдал, все еще посмеиваясь. — Влюблюсь же!

— А ты не влюбляйся, — поддержала шутку, — нервы целее будут. И, наверное, зубы.

— Ребра! — кивнул, вытирая слезы с уголков глаз. — Борзый очень хорошо умеет ломать ребра.

— Тебе виднее.

— Фух, Лиза! — произнес, полностью успокоившись. — Как могла не понять-то?

Недоуменно пожала плечами:

— Не знаю.

— Логично же. Сегодня ночью дежурит Матвей. Разве мог я увести тебя поздним вечером в лес под иным предлогом?

Действительно… Дура так дура!

— Может, кодовое слово придумаем? — виновато потупила взор.

— Например?

— Хм, редиска?

— Редиска?

— Да, — уверенно кивнула. — Редиска!

— Почему?

— Отошел ее сезон. На огороде этого овоща уже нет. Я точно не спутаю и все пойму. Просто включишь название в какую-нибудь фразу, и все.

У Верещагина задергался уголок рта. Похоже, чувство юмора у человека было на высоте.

— Предлагаешь всякий раз тыкать в несчастный куст томатов со словами – Лиза, это, случайно, не редиска?

Представив ситуацию, со смеха прыснули оба. Девушка так вообще пополам сложилась.

— Чего веселитесь? — подоспел Андрей, вдоволь наговорившись с Соколовской.

Данила мгновенно взял себя в руки. Посерьезнел.

— Что ж, пусть будет редиска, — буркнул, оставляя их одних.

Гордеев обнял за шею, притягивая к себе:

— Странный тип…

— Ага, — ответила бездумно. Слишком хорошо и спокойно было рядом с другом. — Как там у вас с Викой?

Парнишка напрягся и некоторое время не находился с ответом.

— Дрю?

— Сложно сказать…

— Как это?

Они добрели до лавочки и оседлали ее подобно парным качелям, чтобы оказаться лицом друг к другу.

— Мне нравится проводить с ней время, — начал задумчиво, — и она нравится. Но…

— Но?

— Вика очень сильно ревнует меня к вам, — признался как на духу. — Старается не показывать, но иногда проскальзывает. Даже припоминала мне тот случай с Соней. На турбазе. Когда мы… по пьяни. Пришлось извиняться и покупать подарок! Представляешь?

Сказать, что стало не по себе – ничего не сказать. Жутко. Да, именно жутко! От одной только мысли, что однажды у друга появится вторая половинка, которая будет против его близкого общения с подругами, в венах стыла кровь. Придется отпустить его? Соня неизбежно будет рядом – будущая жена брата. А как же она?

— А от ревности к тебе вообще зеленеет! — подтвердил ее опасения Гордеев. — Кричит, что перекрасит волосы в рыжий цвет, чтобы я начал воспринимать ее всерьез.

— Дрю… когда-нибудь ты женишься. Это неизбежно.

Друг очень серьезно и по-взрослому вглядывался в лицо, а затем произнес:

— Лишь на той, которая сможет понять мою любовь к вам. Которая примет мою семью – всю мою семью – и полюбит ее как свою собственную. Доверие превыше всего. Так ведь?

Лизавета переплела их ладони. Спаяла намертво:

— Вика – очень хорошая девушка, — сглотнула, пытаясь избавиться от вставшего в горле кома. — Приглядись. А… ее ревность… она вполне понятна. Так реагируют, когда любят.

Андрей еле заметно покачал головой:

— Если она не в состоянии понять наши с вами отношения, рано или поздно придется расстаться с ней. Я не позволю ставить себя перед выбором и из-за чьей-то прихоти терять близких мне людей!

Девушка заливисто рассмеялась:

— Да ты взрослеешь, друг мой!

Позже они обсуждали лишь грядущие тренировки и новую программу, которую Ирина Павловна непременно потребует продемонстрировать ей после отпуска. А совместной репетиции за это время не было еще ни одной, в силу обстоятельств. Приняли решение начать с утра и хорошенько поработать над хореографией, чтобы ребятам успеть на пятичасовую вечернюю электричку.

Вскоре вернулись Алмазовы. Петр Петрович сразу скрылся в доме, не проронив ни слова. Соня же присоединилась к ним. Судя по пунцовым щекам и краснющим заплаканным глазам, разговор дался ей ой как не просто. Девушка уже не всхлипывала, но все еще тяжело дышала.

— Господи, меня едва не придушили! Пришлось соврать, — оповестила подруга. — Боюсь, что он Лешика… боюсь за него, в общем! Имейте в виду, пока Гордеев не вернется, про моего избранника вам ничего неизвестно. Только, что он старше, живет в другом городе и является отцом моего ребенка. Все! Дадим папуле время успокоиться.

Ночь вступила в свои права стремительно. Менее часа назад были легкие сумерки, а уже темень хоть глаз выколи.

Андрея пришлось разместить вместе с Петром Петровичем и Даней в доме деда Мити. Соне постелили в гостиной на диване. Бабушка мирно спала в своей комнате. Только Лиза места себе не находила. С боку на бок ворочалась. Хоть до ста считай, хоть до миллиона – сна ни в одном глазу. Неспокойно. Неуютно. Совсем. Какого-то черта не то волнение, не то предчувствие накрыло с головой. Словно острой иголочкой царапало по оголенным нервам. Зарычав, взбила подушку и улеглась на живот.

Душно. Как же душно!

Да. Кондиционера им явно не хватало. Но и просить помощи у новоиспеченного родственничка желания не возникало. Уж как-нибудь по старинке. Странно, Соня не жаловалась – мгновенно отключилась, и жара ей нипочем. Измучилась ее девочка.

Не выдержав, соскочила с кровати и направилась к окну. Отодвинув в сторону плотные цветастые занавески, распахнула створки настежь и вдохнула полной грудью чистого воздуха.

Ни с чем не сравнимое удовольствие!

В комнату проникла ночная прохлада и свежесть. А также невероятная смесь запахов и ароматов различных полевых цветов. Вздохнув еще разок, вышла из спальни. Пока комната проветривалась, направилась на кухню. Прямо в потемках, не включая света.

— Не спится?

Вздрогнула от неожиданности. Никак не могла привыкнуть к посторонним людям в своем доме. Приглядевшись, увидела распластавшегося на диване Матвея.

— Душно, — для наглядности обмахнула себя ладошками. — Воды попить…

— М-м-м, — мужчина поднялся на ноги и медленно приблизился, — я уж подумал, решила девочка и меня взбодрить.

— Чт-то?

— Не морочь голову моему брату, — холодно отрезал. — Ваш флирт, объятия и поцелуи до добра не доведут, непостоянная ты наша!

Так и застыла с разинутым ртом, не в силах выдавить из себя ни звука.

Ох и затрясло же!

— Даня – замечательный человек. И прекрасно понимает, в отличие от некоторых, что никого я не пытаюсь соблазнить. Мы просто нашли общий язык!

— Я сказал – ты услышала.

— Иди к черту!

— Не нарывайся, девочка. Не то возьму тебя с собой.

В нее однозначно вселился кто-то чересчур смелый и неуправляемый, потому как в следующее мгновение Лиза расправила плечи, готовясь дать любой отпор.

Что он сделает племяннице Прокурора?

— Скажи, Матвей, — гневно прошипела, — а тебе морочить голову можно?

— Нужно, Лизонька, — последовал глухой ответ. — Очень даже… нужно.

Ярость испарилась под напором первобытного ужаса.

Нет! Нафиг эту воду!

Пить резко расхотелось.

— Я… я…

— Что? Духу не хватит?

Горько и насмешливо.

— Шарахаешься от меня, как вышеупомянутый черт от ладана. Почему?

Серьезно? Он еще и спрашивает?

— О, возможно, потому что вижу сны, в которых ты предаешь Дмитрия и убиваешь его?! — выпалила, сама от себя не ожидая подобной злости. — Моего. Любимого. Мужчину!

— Лиза, — Верещагин изумленно таращился на девушку, — ты что несешь? Да, мы не ладим с ним. Это не секрет. Но если серьезный замес начнется, я собой прикрыть готов…

— А! Вы взаимозаменяемые?

— Вам не дадут быть вместе, — спокойно и уверенно. — Когда уже поймешь?

— Я понимаю, Матвей, — сердце грозило выскочить из груди в любую секунду. — Но никто не в силах заставить меня разлюбить. Правда же?

В очередной раз махнув рукой на воду, направилась в свою спальню. Благо, мужчина не стал удерживать. У самой двери обернулась.

— Без обид, но я забаррикадируюсь. В данный момент не могу сказать, что доверяю тебе.

Матвей кивнул:

— Если это поможет тебе почувствовать себя в безопасности – вперед!

— Доброй ночи…

— Спи спокойно, Лиза.

Свою угрозу девушка исполнила сполна – дотолкала до двери комод внушительных размеров. Его подперла не менее массивным креслом. Вот так. Хоть уснуть спокойно сможет. К слову, помещение проветрилось достаточно. Лиза закрыла окно и задвинула шторы, погружая комнату в еще большую темноту. Однако безобидным намерениям – улечься в удобную кровать – не суждено было осуществиться. Внезапно ее схватили со спины и крепко зажали рот ладонью. Пронзительный крик превратился в тихое невнятное мычание, так и не успев слететь с губ.

Комментарии

Комментарии читателей о романе: Реквием по любви. Грехи отцов