Роман Реквием по любви. Грехи отцов глава Глава 7

Мгновение спустя, когда оторопь отпустила, не обращая никакого внимания на серьезный вид отца и не менее грозный вопрос, Соня бросилась к родителю на шею. Всхлипывая, вжимала в него свое трясущееся тельце и осыпала щетинистые щеки влажными поцелуями.

Столь ранимая и беззащитная.

Подобное зрелище отзывалось в душе тупой болью. Страхом за близкого человека. Лиза поспешила отогнать от себя тяжелые мысли. Не время предаваться унынию. Только не сейчас. Протянула руки Гордееву, призывая на помощь. Друг рывком поставил ее на ноги и, притянув к себе, шепнул на ухо:

— Они с Лехой решили держать все в тайне вплоть до его возвращения.

Кивнула, подтверждая, что также станет молчать.

Не вопрос!

— Папочка! — приговаривала Соня точно заведенная. — Слава Богу! Живой. Как же мы с мамой волновались…

— Принцесса…

— Я так рада, что ноги отнимаются! Странно, правда?

— Только ноги? Как мне показалось, мозг тоже!

— Папа! — возмущенно воскликнула Алмазова, уперев руки в бока. — Хоть представляешь, что с нами было? Ты уехал к другу в другой город… и исчез! Мы себе места не находили. Я чуть условия Зарутского не приняла! Да если бы не Дмитрий…

Алмазов торопливо чмокнул дочку в лоб и буквально оторвал от себя:

— Полно тебе, моя хорошая. Что со мной станется-то? Рано еще отца со счетов списывать!

— Извини, — подруга стерла с лица соленую влагу, явно стесняясь столь бурного проявления эмоций. — Ты здесь. Рядом. Теперь все будет хорошо.

— Соня?

— Ты у меня самый лучший, — тараторила девушка, словно от столь пафосных речей зависела ее жизнь. Хотя в каком-то смысле все именно так и было. — Смелый и сильный.

— Зубы мне не заговаривай! — строго осадил Алмазов. — Я прекрасно слышал вашу милую беседу.

Соня поникла. Поняла, видимо, что отца обвести вокруг пальца не выйдет. На выручку пришел Гордеев, перетягивая внимание на себя.

— Петр Петрович, какая приятная встреча!

— Здравствуй, Андрей, — пожал протянутую руку. — Как ты? Как брат?

— Брат весь в делах. А я, как всегда, предоставлен сам себе.

— Обида в твоем голосе, или послышалось?

Поразительная проницательность. Друг натянуто улыбнулся, но не нашелся с ответом. А вот в планы Петра молчание не входило:

— Послушай-ка, парень, Алексей не подарок. Знаю. Однако больших высот в своей жизни достиг. И не сложил лапки – карабкается все выше. Дальше. Вперед. Ты должен им гордиться. Он, как никто другой, достоин уважения. Особенно твоего! Ты – его плоть и кровь!

Лиза едва со смеха не закатилась при взгляде на подругу. Вот уж кто и уважал, и гордился, и сиял пуще начищенного самовара!

— Знаю, — согласился молодой человек. — Вы правы. А обида… не хватает мне его. Все мечтаю, чтобы женился поскорее, — не удержался – все же подколол Соню. — Возможно, семья заставит его проводить больше времени дома и убережет от длительных командировок.

Алмазов ободряюще похлопал парнишку по плечу. Держись, мол!

— Зря надеешься. Тебя раньше женим!

— Почему это? — упрямо топнула ногой подруга. — Влюбится и женится!

Петр Петрович лишь фыркнул:

— Собирался он однажды. Ничем хорошим не кончилось. Едва ли когда-нибудь решится на второй заход.

Соня пошатнулась – сказывалось напряжение. Лиза поспешила встать рядом и незаметно приобнять за талию.

— Спокойно, — шепнула на ухо. — Лучше спросить ЕГО об этом.

— Лешик рассказывал, — судорожно вздохнула. — Вскользь упомянул. Без подробностей.

Андрей истерически загоготал:

— Леха? Не-е-ет! Ерунда какая-то. Бред! Я бы знал, будь у него невеста. Вы путаете…

— За словами следи, малой! — осадил молодого человека Петр. — Юность – она такая. Глуп как пробка был. Ему же тогда едва восемнадцать стукнуло. Доверился девке. Ослеп от любви. А она его облапошила. И довольно-таки умело для столь нежного возраста. На всю жизнь урок.

— Охр*неть! — коротко и ясно обрисовал ситуацию Гордеев, разводя руки в стороны.

— Оставлю вас ненадолго, — как можно беззаботнее улыбнулась Алмазова, решительно направляясь в сторону дома. — Нужно позвонить…

Однако и пары шагов сделать не успела:

— Стой, где стоишь! — рявкнул на девушку отец. Да так, что Лиза с Андреем на пару вздрогнули и сочувствующе переглянулись. — Вернемся к насущным проблемам. Да, доча моя?

— Папа…

— Кто он?

— Кто?

— Человек с отсутствующим инстинктом самосохранения и повышенной ломкостью костей!

Соня очень медленно, будто на ватных ногах подошла к родителю и вложила дрожащую ладонь в его огромную пятерню.

— Нам есть что обсудить, — произнесла тихо. — Прогуляемся?

***

— Может, стоило пойти следом? — взволнованно спросил Андрей, как только Алмазовы скрылись из вида. — Вдруг он ее… того! И прикопает в лесочке… Эй, ты чего?

Не выдержав, отвесила другу приличный подзатыльник.

— Хватит нести чушь!

— Вообще-то, с ними мой племянник! Я переживаю. Гордеевы своих не бросают!

— Тоже мне, великий уравнитель! Они – родные люди. Как-нибудь поймут друг друга без нашей помощи.

Лиза уверена была, Соня найдет нужные слова, чтобы убедить отца в правильности своего выбора. Чтобы показать всю глубину и многогранность своих чувств.

— Ага, конеч…

В его кармане завибрировал мобильник. Друг, расплывшись в мечтательной улыбочке, принял вызов. Улыбка озарила и ее лицо – Вика времени зря не теряла. Почти добилась взаимности. Дрю… поплыл!

Скрипнула калитка, привлекая внимание. К ним приближался Данила.

Черт! Совсем забыла!

Едва себя по лбу ладошкой не хлопнула. Скорчив виноватую гримасу, двинулась навстречу мужчине.

— Даня, прости…

Брови Верещагина удивленно поползли вверх:

— За что?

— Пробежку придется перенести на завтра.

— Не вопрос.

Он протянул ей что-то. И девушка схватила предмет машинально. И время остановилось. Лиза отсутствующим взглядом рассматривала свой новенький паспорт в красивой, стильной обложке из крокодиловой кожи. От волнения пальцы задрожали, а ладони покрылись испариной.

«Похомова Елизавета Кирилловна», — гордо гласил документ.

Не Леонидовна. Больше нет. Настоящее отчество!

Секунда. Вторая. Еще один удар сердца и взмах ресниц…

Торкнуло наконец! Будто по голове хорошенько приложились увесистой сковородкой!

— Откуда… он у тебя?

Острый взгляд глаза в глаза:

— Ты знаешь.

Кровь отхлынула от лица, превращая девушку в некое подобие мраморной статуи. Бледной и холодной. Казалось, даже сердце замедлило свой ход, угрожая полной остановкой. От нехватки воздуха перед глазами поплыло. Она задышала глубже, жадно поглощая кислород, однако едва ли ей стало легче.

Дура! Какая же дура!

— Предлагая мне пробежаться, — прокаркала хриплым старческим голосом, — ты имел в виду... Боже!

Данила смачно ругнулся:

— Не поняла, значит…

— Нельзя было прямо сказать? — вспылила не на шутку, выплескивая на мужчину ярость и сожаление. — На какой черт мне сдались твои ребусы? Неужели не видишь, как тяжело мне дается разлука? Я ведь… я… схожу с ума, не видя его лица…

— Успокойся! — строго. Точно родитель нашкодившему ребенку. — Отчасти это и его решение.

— Не верю! — смахнула с щеки предательскую слезу. — Он был здесь!

— Был. Но уехал.

— Почему?

— Решил, что общение с друзьями тебе сейчас нужнее. На пользу пойдет. Отвлечешься.

— Верни его, Данечка! — мертвой хваткой вцепилась в мужскую футболку. — Пожалуйста…

— Он уже далеко, — прозвучало подобно приговору. — Выйдет на связь, как сможет.