Визит на кладбище пришлось перенести – Лиза морально не была готова к принятию истины. Не укладывалось в голове, что мать покоилась все эти годы в совершенно другом месте. К невероятному облегчению, Аркадий Михайлович настаивать не стал. После их небольшой прогулки он вообще поглядывал на нее странно. Хмурясь. С глубокой задумчивостью. Все чаще потирал переносицу, отводя взгляд в сторону. Либо мужчина принимал какое-то важное решение на ее счет, либо у нее просто-напросто начала развиваться паранойя – во всем искала подвох.
Как только они вернулись домой, первым делом вцепилась в свое кольцо, возвращая его на палец. Подобным жестом заработала недовольный взгляд Валентины Степановны. Махнув на внучку рукой, будто ничего не в силах сделать, бабушка тут же велела накрыть стол в беседке и угостить всех деревенским травяным чаем. Девушка восприняла просьбу с энтузиазмом – работа по дому помогала отвлечься от тягостных мыслей. Вскоре все мирно беседовали за большим дощатым столом, укрытым старинной скатертью с ручной вышивкой по краям, и потягивали горячий ароматный напиток. Складывалось впечатление, что присутствующие мужчины являлись родственниками или же хорошими знакомыми, способными поддержать разговор и пошутить друг над другом время от времени. Несмотря на суровый вид каждого из них и наличие огнестрельного оружия, которое они даже не прятали, отождествлять гостей с бандитами Лизавете не хотелось. Очень не хотелось!
Глупо и безрассудно столь явно обманываться, но так ей было легче.
— Как насчет пробежки сегодня перед сном? — привлек внимание Данила, слегка толкнув плечом. Сидел на лавке рядом с ней, вот и воспользовался ситуацией. Но сделал это столь неожиданно, что девушка поперхнулась чаем и зашлась в приступе кашля. Едва отдышалась, шутя пихнула соседа в ответ.
— Судя по всему, меня в гроб ты загонишь, а не Макар! Распускайте охрану, Аркадий Михайлович. Даня уже рядом!
Грубый мужской хохот эхом разнесся по двору. Даже невозмутимый Похом едва сдерживался – уголки губ подрагивали. Посыпались одобрительные, ничего не значащие реплики в ее адрес:
«Огонь – девка»… «Во дает!»…
Лишь Валентина Степановна перекрестилась:
— Святые угодники, дайте дитю ума! Сама не ведает, что бормочет!
— В его интересах беречь тебя как зеницу ока, — отозвался Аркадий, растягивая губы в зловещей ухмылке. — Головой собственной отвечает.
— Можешь спать спокойно! — ничуть не испугавшись, подмигнул ей младший Верещагин. — Мне головушка еще нужна.
— Правда со мной побежишь? — решила перевести разговор в менее опасное русло. — Все пять километров?
— А чего нет-то? Побегу! Я на харчах твоей бабки за эти дни килограмма четыре наел. Пора сгонять. Уже вон выговор от братана получил – жиром заплываю!
Бросив мимолетный взгляд на Матвея, чуть не поперхнулась во второй раз. Смотрел столь внимательно и проникновенно, что не по себе стало. Поспешила отвернуться.
— Хорошо, — сосредоточила внимание на Дане. — Но учти – я быстро бегаю. И ждать тебя не…
Пронзительный женский визг заставил замолчать на середине фразы. Знакомый голос и родной до боли.
Наконец-то!
Сердце чуть из груди не выскочило.
— Моя! Я нашла!
— Обойдешься!
— Отдай!
— Она грязная! С земли! Понимаешь?
— Я хочу эту ягодку!
— А я хочу потрогать силиконовые сис*ки Памелы Андерсен, прикинь?!
— Гордеев, я тебе сейчас вмажу! — вопила Соня. — Верни мне мою земляничку, ворюга!
Не помня себя от счастья, Лиза рванула к калитке. И плевать, что кружку с горячей жидкостью на себя опрокинула. Что коленкой о дверной косяк ударилась, да так, что искры из глаз посыпались. Все на второй план отошло. И боль, и возможные последствия в виде обширной гематомы. Но на шаг перешла, лишь когда их увидела. Так и замерла с глупой счастливой улыбкой на лице метрах в тридцати от долгожданных гостей.
Господи, как же она по ним скучала! Словами не передать…
Друзья практически добрались до ее дома, когда Соня совершила невозможное – заметила среди травы вымирающую от засухи землянику.
— Сначала помоем ее, хорошо? — как маленькому ребенку втолковывал Андрей.
— Нет! — упрямилась Алмазова, пытаясь дотянуться до поднятой над головой мужской руки. — Я, может быть, грязную хочу!
— Господи, ну что за дура?! Нельзя теб…
— Отдай, сказала! — подпрыгнула девушка.
Лиза разглядывала друзей, что называется, во все глаза и не могла налюбоваться. Соня в легком летнем платьице свободного кроя без рукавов ядовито-желтого цвета. Аккуратные сандалии без единого намека на ее любимые каблуки смотрелись на ней необычно, но вместе с тем невероятно женственно. Гордеев же ограничился джинсовыми шортами и футболкой с изображением космонавта. На широченных плечах нес дорожный рюкзак.
Хорошо подготовились. Их вполне можно было принять за дачников.
— За поцелуй целое ведро подарю! — окликнула звонким голосом.
Поляну огласил новый визг, но уже радостный. Соня бросилась к ней со всех ног, да куда ей против Гордеева! Вмиг скинув рюкзак на землю, ринулся в сторону Лизаветы, обгоняя Алмазову. Кто-кто, а подруга без боя сдаваться не собиралась – схватила парня за рубашку:
— Я первая!
— Ага, мечтай! — сбросил ее руку.
Каким-то чудом подруге удалось обойти его, но теперь уже Андрей задержал, схватив за ворот платья:
— Имей совесть, Белоснежка! Ты всего несколько дней ее не видела, а я почти две недели!
— Не аргумент!
Лиза, уперев руки в бока, закатила глаза. Они могли делать это бесконечно – препираться. А потому, поразмыслив пару секунд, сама бросилась в их объятия. Гордеев оказался проворнее – перехватив, крепко прижал к себе и закружил. Сильно, заставляя забыть обо всех невзгодах и хохотать как сумасшедшую. Поставив на ноги, все так же сильно обнимая, расцеловал в обе щеки.
— Лиза, — нежно, с придыханием, — Лиза, родная моя!
— Соколовская плохо влияет на его словарный запас, — Соня втиснулась между ними, одаряя своей порцией жаркого приветствия. — Уже двух слов связать не может. Скоро начнет общаться фразами «о, да», «еще» и «быстрее»!
Андрей фыркнул, а девушки заливисто рассмеялись. Так и стояли, спаивая воедино тела и души, опасаясь размыкать объятия. То, что казалось хрупким, на самом деле было прочнее титана. Счастье – вот что чувствовала Лиза в тот момент каждой клеточкой своего естества.
— Так случается, если все свободное время проводить в постели, — поддела друга, — вообще разговаривать разучишься!
— Ах вы! — беззлобно зашипел молодой человек. — Матрешки!
В следующее мгновение на девушек обрушилась такая порция щекотки, что обе скорчились, похрюкивая от невозможности сдержать истерический хохот.
— Ну, держись! — кое-как промямлила Лиза, уворачиваясь от его пальцев.
Отбежав от них на безопасное расстояние, Гордеев свистнул. Да так, что уши заложило.
— Ирод! — схватилась за виски Алмазова. — Нас не жалко, хоть о племяннике подумай!
Парнишка гортанно закричал:
— Валентина Степановна, где вы там?
— Ой, батюшки! — бабушка уже спешила навстречу, раскинув руки в стороны. — Андрюшенька, Сонечка! Какими же судьбами-то, миленькие мои?
— Здравствуйте, дорогая вы наша! — Гордеев крепко обнял старушку, показывая подругам язык. Демонстрируя, какого союзника заполучил в свои сети. Учитесь, мол! — Скучали?
— Ой, скучала, сынок! Скучала.
Ничего не оставалось, как отложить «разборки» на потом. Алмазова легкой походкой направилась к Валентине Степановне, держа Лизу за руку.
— Здравствуйте, баба Валя…
Когда объятия и приветствия закончились, все проследовали за хозяйкой дома во двор. В тот же миг Соня заприметила колонку и подключенный к ней шланг. Перехватив вопросительный взгляд, Лиза кивнула, хитро прищурившись. Еле сдерживала рвущийся наружу смех. Все произошло быстро. Практически не сговариваясь. Она открыла воду, а Алмазова направила струю прямо на Андрея с победным кличем:
— Лови-ка ответочку за МОЮ ягодку, Гордеев!
Мгновение спустя друга можно было выжимать. Парнишка, впрочем, этим и занялся. Пыхтя, но явно сдерживая улыбку, стянул мокрую футболку и скрутил ее в руках. Развесив на ближайшей веревке, развернулся к хихикающим девушкам:
— Капец вам! — произнес грозно, заставляя обеих броситься врассыпную.
Первой в его лапы угодила Соня. И как ни извивалась, как ни брыкалась, все равно оказалась в огромном чане с водой, который бабушка использовала для полива огорода. Благо, вода успела прогреться до состояния парного молока. Ее участь постигла и Лизавету – от смеха не могла достойно сопротивляться. А потому, и только потому, через пару секунд сидела рядом с Алмазовой.
— Угомонились или продолжим?
— Все, все! — подняла ладони вверх Соня. — В расчете.
— Дрю, помоги выбраться.
Он осторожно вытащил подруг из чана, попутно отчитывая за беспечность. Ну и пусть. В данный момент все трое были безмерно счастливы.
— Идемте, нужно снять мокрые вещи.
В какой-то момент Гордеев, бегло осмотрев беседку, заметил Похомова и его свиту. Друг практически зарычал, заставляя волоски на коже Лизаветы приподняться от напряжения. Подобрался всем корпусом, будто готовился отразить любую атаку. Мышцы натренированного тела превратились в металл. Удивляя все больше, Андрей довольно грубо запихнул их с Соней за свою спину. Он смотрел прямо в глаза Аркадия Михайловича и угрожающе скалился. Словно не двадцатилетним парнем являлся, а матерым мужиком, прошедшим огни и воды. Без страха, черт бы его побрал! К слову, Алмазова была ошарашена не меньше. Правда, хорошо держала себя в руках. Гордо вскинула подбородок и распрямила плечи.
Господи! Да они же к бойне готовятся!
Сбросив с себя оцепенение, Лиза поспешила прояснить ситуацию:
— Все хорошо. Они не причинят вреда. Все как раз наоборот.
— Ты всегда была слишком доверчивой! — строго осадил Андрей. — Тебе угрожают? Запугивают? Скажи честно…
— Я все вам объясню. Правда. Обещаю! Многое встанет на свои места. А пока… пока придется поверить мне на слово!
Позже, когда на землю спустились сумерки, они распластались на лужайке перед домом прямо на траве. Соня использовала в качестве подушки живот Лизы. А та в свою очередь примостилась на мощный пресс Андрея и слушала размеренный стук его сердца. После ее подробного рассказа (лишь некоторые детали утаила) молчали все. Отсутствие какой-либо реакции со стороны друзей девушка объясняла обычным шоком. Однако в горле стоял ком.
— Я… я пойму, если после этого вы не захоти…
— Не говори глупостей, рыжик! — рыкнул Андрей, зарываясь пальцами в шелковистые пряди. — Я люблю тебя, усекла? И всегда буду на твоей стороне.
— Как и я! — твердо и уверенно сообщила Соня. Слегка повернув лицо, девушка подтвердила свои слова мимолетным поцелуем в то самое место, где секундой ранее покоилась ее голова, и улеглась обратно.
На глаза навернулись слезы, отчего Лиза поспешно заморгала.
— Не хочу втягивать вас…
— А чего нас втягивать-то? — отшутился Гордеев. — Сами подтянемся, только свистни. Скажи же, Белоснежка?
— Разумеется! Давай только обойдемся без демонстрации твоих навыков свистового мастерства! — простонала Соня.
— Ой, какие мы нежные…
Такое неимоверное облегчение на нее накатило, что невольно хихикнула. Глупо и невпопад, но сдержаться не смогла. Все страхи и предрассудки испарились, подобно росе в обеденный час.
Алмазова, улучив момент, схватила за руку, приложила ладонью к своему животику:
— Будете крестными?
— На меньшее я и не рассчитывал!
Лиза кое-что осознала в тот миг:
— Господи! Ты решилась!
— Да… Да!
— Моя красавица!
— Более того… он мне предложение сделал! Лизка, я замуж выхожу!
Девушка сжала подругу крепко-крепко, желая поддержать в столь радостный миг. И своим счастьем поделиться хотела. Да только не могла. От досады губу прикусила, чтобы лишнего не сболтнуть.
— Интересное дельце, — раздался за их спинами разгневанный мужской голос, заставляя испуганно вскрикнуть. — И кто же у нас этот стопроцентный смертник?
Соня, очевидно, не веря в происходящее, подорвалась точно ужаленная.
Ошалевшим взглядом уставилась на нежданного свидетеля их разговора и прошептала лишь одну фразу внезапно севшим голосом:
— Папочка?
Комментарии
Комментарии читателей о романе: Реквием по любви. Грехи отцов