Роман Реквием по любви. Грехи отцов глава Глава 5

Как на ногах оказалась, сама с трудом понимала. Да только в тот конкретный момент стало ясно – все! Это предел. Вот и подскочила Лиза, будто ужаленная. Словно кто-то за левым плечом, не переставая, нашептывал на ухо, наполняя душу клокочущей яростью. Руки тряслись. Чтобы скрыть свое состояние, уперла кулачки в бока, стараясь принять устрашающий вид. Взирая на мужчину сверху вниз, задавалась всего одним вопросом: как же так получается, что, даже нависая над ним, она чувствует себя букашкой, трепещущей перед башмаком хозяина?! Злость овладевала Лизой все больше, оттого и угрожающе зашипела, совершенно не узнавая собственного голоса:

— Благодарю за заботу, но в нашей стране именно мать принимает решение относительно ребенка. И если я окажусь в положении, справлюсь как-нибудь без ваших с дядей советов!

— Боюсь, ты не осознаешь серьезности ситуации, — ни один мускул не дрогнул на каменном, точно из мрамора вырезанном лице. — Речь идет о возможном ребенке будущего смотрящего! Скажи, ты в состоянии представить хоть на мгновение, какие последствия повлекут за собой подобные обстоятельства? Что с Дмитрием могут сделать, имея такой рычаг давления? Да его не просто в бараний рог скрутят. Его в порошок сотрут! А он… перед шакалами на коленях ползать будет, да один х*р – ничего не сможет изменить. Жизнь и безопасность собственного дитя – самый короткий путь к погибели. Именно поэтому никто не станет спрашивать, Лиза. Пикнуть не успеешь – проблема будет решена. И он об этом не узнает.

Половину слов она не понимала. Из-за страха, пронзившего все нутро, неугомонное сердце надрывно колотилось о ребра. Уши закладывало от рева собственного пульса. Она не пошатнулась. Нет. И не отступила, как сделала бы раньше. Более того, уверенно приблизившись, мягко опустилась на диван рядом с Аркадием. Нежно сомкнула ледяные дрожащие пальчики на сильных пылающих огнем ладонях, вызывая недоумение у собеседника. Зачем? Ответа не было. Возможно, подсознательно защиты искала.

А Похом… хмурился, изучая ее все пристальнее. Будто пытался просчитать все действия и реакции наперед, да ничего у него не выходило. Лиза смело и довольно выразительно заглянула в глаза, столь сильно напоминающие ей черные омуты мужа. Только более суровые и… равнодушные. Похомов не отнял рук. Наоборот, принялся осторожно отогревать девушку, аккуратно разминая косточки. Разгоняя кровь. Нежность была случайной.

Уверена была, что не замечает Аркадий собственных действий.

Пользуясь моментом, Лизавета произнесла спокойным и ровным голосом:

— Я хочу, чтобы вы кое-что запомнили и обязательно передали мои слова дяде Боре.

Что же, его внимания она однозначно добилась – смотрел в упор.

Не мигая. От подобного взгляда по спине мурашки расползались.

Молчание затягивалась. Прерывая его, мужчина кивнул – мол, слушаю. Продолжила севшим из-за сдерживаемого волнения голосом:

— В каком-то фильме говорили – курица за своего цыпленка способна и кошку заклевать. Знаете, тогда смысл фразы был мне непонятен и казался смешным. А сейчас вот, стоило представить, что могу малыша под сердцем носить, и осознала – наверное, правда. Ведь я готова на убийство при одной мысли, что моего ребенка кто-то захочет лишить жизни. И совсем неважно, кто это будет. На себя мне плевать. Но не на него. Я от кого угодно отрекусь, на предательство пойду, если почувствую ваше неимоверное желание причинить ему боль. Скрутите, как ягненка беспомощного, и силой аборт сделаете – отомщу.

— Грозная малышка, как погляжу! — протянул задумчиво Похомов. — А щеки-то надула – скоро лопнут от натуги. Да все зря. Как мстить-то будешь?

Упомянутые секунду назад щеки обожгло румянцем праведного гнева.

Не воспринимает всерьез ее слова!

Не затрясло, и на том спасибо. Так, слегка передернуло…

— Довольно просто, — обиженно ощетинилась. — Вам – с помощью Дмитрия. Найду способ выйти с ним на связь и все ему расскажу. А потом буду упиваться отмщением, наблюдая, как единственный сын отворачивается от вас - своих родителей. Ни он, ни ваша супруга не простят подобного. Никогда. Мы же оба понимаем это, не так ли?

— Хм! — Одобрительно.

Одобрительно, черт бы его подрал!

Тут же одернула себя. Нельзя так думать о собственном свекре.

Каким бы он ни был!

— А Прокурору – так еще проще: переметнусь в стан врага. Его единственный кровный родственник уйдет к… Зарутскому, — в горле ком встал. Душа протестовала, даже мысли подобной не допуская. Лиза ненавидела Макара. Люто! Но, как говорится, взялась блефовать – иди до конца. — Через себя переступлю, но уйду. Родители бы поняли мои мотивы и не осудили. Прикинусь его дочерью, которой он так желает меня признать. Буду ласково папочкой называть, рюмку водкой наполнять. А потом его же руками... в общем, молитесь, чтобы я оказалась не беременна!

Господи! Что за чушь она несет?

Внутренне от собственных слов содрогалась.

Внешне же вымученно улыбалась.

— Удивила, Лиза! — с нотками шального веселья в голосе.

У нее глаза на лоб полезли.

Ему было ВЕСЕЛО! Да он играл с ней!

— Удивила, девка. Не ожидал. Гляди-ка. Все продумала. Просчитала. До мелочей. Логично вроде. Четко. По понятиям. Один вопрос к тебе, — сверля взглядом, крепко сжал ее пальчики. Не до боли. Но так, чтоб не вырвалась. — А сможешь, олененочек?

Как бы глупо ни выглядела сейчас, предпочла промолчать.

Понял. С самого начала знал, что она блефует.

— Хорошая попытка, Лиза. Действительно хорошая.

— Вы тоже хороши! — не выдержав накала, повысила голос. — Правда сможете убить собственного внука? Сможете, даже зная, что моя предполагаемая беременность – возможно, единственный шанс Димы на продолжение рода?

Полностью игнорируя ее присутствие, Аркадий Михайлович поднялся с дивана и размеренным шагом направился к столу, за которым притихла бабушка, и, наоборот, оживился Матвей. Похомов на ходу избавился от пиджака, повесив его на спинку свободного стула. Снял запонки, укладывая на белоснежную скатерть. Рукава рубашки закатал по локоть, обнажая множество непонятных ей татуировок. Массивные золотые часы, крупный перстень с множеством камней, обручальное кольцо, крест с цепочкой и зажим для галстука. Со смесью недоумения и настороженности девушка наблюдала, как все его личные вещи оседают на столе. Моргала – и то через раз, страшась пропустить что-то важное. Когда мужчина, схватившись за ремень, одним резким движением, практически рывком, выдернул его из петелек брюк, Лизавета не выдержала. Тоже вскочила на ноги, от волнения заламывая пальцы.

— Что вы делаете? — голос охрип и предательски дрогнул.

Пороть ее собирается? До рукоприкладства дойдет?

Он замер, окидывая Лизу цепким взглядом, который остановился на ее руках.

— Занятная цацка, дорогуша, — будто и не слышал вопроса, кивнул на кольцо. — Снимай!

Горло сжал болезненный спазм.

Неужели догадался?

Говорить удавалось с трудом. Но и молчать было нельзя.

— Нет, — прокаркала, едва не закашлявшись от невероятной сухости во рту. — Оно – мамино. Не сниму!

— Не припомню у Маринки подобной вещицы, — задумчиво и отстраненно.

Колени затряслись, угрожая подкоситься в любую секунду.

Вот-вот, еще мгновение, и Аркадий Михайлович уличит ее во лжи…

— Забавно! Вы что же, проверяли каждое украшение, которое дарил ей мой отец после очередной супружеской ночи? — лучшая защита – нападение. — Или, быть может, все гораздо серьезнее, и вы даже свечку держали?

Черт! Да у нее, похоже, раздвоение личности! Не иначе, раз сама не понимает, что несет. А главное, когда? Свой голос как со стороны слышала…

Мужчины загоготали, да так громко, что слух резануло. Что ж, похоже, она нашла с ними общий язык. А бабушка лишь руками всплеснула, в сердцах проворчав:

— Батюшки! Говорили в свое время старые люди: и станут девицы – бесстыжие лица! Вот, пожалуйста. Своя такая!

Фыркнув, Лиза отвернулась. Внимание привлек голос Верещагина:

— Похом, правду девчонка говорит. В шкатулке украшения нашла. При мне было. Сам видел.

Ух, от сердца отлегло. Захотелось даже поблагодарить Матвея за поддержку. Перехватив вопрошающий взгляд Аркадия, усиленно закивала, подтверждая слова последнего.

— Мамино! — кажется, в какой-то момент девушка и сама начала в это верить.

— Ну, носи тогда, че... Чего добру-то пропадать, да?

Наверное, до этой фразы Лиза и не дышала вовсе.

Оттого столь глубоко и жадно втянула сейчас в себя воздух.

— А пока снимай! — припечатал грозным рыком. — Серьги и крест тоже на стол. Позже заберешь.

Перечить и далее смелости не хватило.

Послушно все сняла и сложила в аккуратную кучку.

— Матвей, ступай, предупреди Валька – по сопровождению отбой. Мы с олененком прогуляемся. Вдвоем. Увижу кого рядом – там и положу.

Странные ощущения. Очень странные...

Они неторопливо шли вдоль берега местной речушки как старинные друзья и поддерживали непринужденную беседу. Глупую и, казалось бы, бессмысленную. Вот какое Лизе дело до того, что Мария Петровна любит полевые цветы? Васильки, если быть точнее. Да и ему наверняка неинтересно было слушать, как дед Митя учил ее ловить рыбу и раков. Но мужчина слушал. Наводящие вопросы задавал. В какой-то момент сорвал травинку и подобно юному парнишке потянул в рот.

Расслаблен и собран одновременно. Разве так бывает?

Вскоре они добрались до озера. Аркадий опустился прямо на бархатный песок, не заботясь о чистоте одежды. Не дожидаясь приглашения, Лизавета опустилась рядом. Когда-то здесь был прекрасный пляж, о котором знали лишь местные жители. Сейчас же он стал диким и безлюдным. Как минимум треть берега поросла травой и мать-и-мачехой. Подобная картина наталкивала на грустные мысли – нет в жизни ничего вечного.

Просто нет. Однажды все обратится в тлен. Погрузившись глубоко в себя, девушка бездумно теребила пустой средний палец правой руки. Тот самый, на котором носила обручальное кольцо и за столь короткий промежуток времени успела слиться с ним воедино. Истолковав сей жест по-своему, Аркадий заговорил:

— Как думаешь, Лиза, почему я всю шелупонь с себя снял и тебя заставил?

Поразмыслив некоторое время, лишь пожала плечами.

— В моем окружении завелась крыса, — выплюнул гневно, глядя вдаль. — Возможно, и не одна. Кто – не знаю, пока не вычислил. Осторожничает, паск*да. Но кишками чувствую разрастающуюся за спиной гниль. Как нарыв, который необходимо вовремя вскрыть и обеззаразить.

Казалось, внутренности заледенели, несмотря на палящее солнце.

Не в силах даже пошевелиться, таращилась на Похома расширившимися от запоздалого понимания глазами.

— Думаете, вас прослушивают?

— Не думаю. Знаю!

— В тех вещах могут быть «жучки»?

— Вполне вероятно.

— Но как вы…

— На Сокола напали.

— Чт-то? Паша?

— Подрихтовали профессионально. Но жить будет. Серьезных повреждений нет. А вот Лорку его… завалили девку.

Сдерживая рвущийся наружу крик, Лиза зажала рот дрожащей ладонью.

Как? Господи, как?

— Застали врасплох. Одному уроду Сокол лично шею свернул. Другой сам себе пулю в голову пустил, опасаясь мести разъяренного парня.

Ни живая ни мертвая – по-другому ее состояние невозможно было описать. Лихорадило, как при сильнейшей простуде. Лиза едва слезы сдерживала от сочувствия девушке. И Пашке. По последнему и вовсе сердце ныло. Понятно теперь, почему вечерами с Димой водку хлещет.

Да только боль от потери алкоголем ведь не залить.

— А самое интересное во всей этой истории – прятал-то ее я. В благодарность за помощь с тендером. О местонахождении Ларисы знали лишь мои люди. Шваль, продавшая меня, ходит где-то рядом.

— Зарутский? Он стоит за всем?

— Макар – пешка. И тогда. И сейчас. Пешка, наделенная крупицей власти. Его руками действует Москва. А конкретно – урка… то есть вор в законе Гарик Пескарь.

— Кто?

— Игорь Пескарев - человек, на чьих руках реально кровь твоего отца. Тот, кому Макар сдал Черчилля в надежде заполучить Маринку.

— Он… жив?

— Пока еще на тот свет не отправили.

Что-то перещелкнуло в голове в тот миг.

Стало жутко. По-настоящему жутко.

И похоже, ее состояние отразилось на лице.

Потому как Аркадий тут же принялся успокаивать:

— Не нужно бояться, олененок. С тобой мои лучшие бойцы. Плюс Ювелир под боком. А он как минимум трех толковых ребят стоит. За тебя я спокоен.

Голова шла кругом. Мозг плавился.

Хватит трястись. Трезвый ум. Нужен трезвый ум.

Как в одежде была, так в озеро и вошла, несколько раз окунаясь с головой. Нижние слои не прогревались, а потому вода казалась ледяной.

Зато взбодрила вмиг.

— Вернемся домой? — вопросительно взирала на мужчину, выжимая волосы. — Есть хочется.

Похомов поднялся, небрежно отряхивая брюки.

— Наш разговор в гостиной… чисто на публику? – уточнила осторожно. - На случай возможной прослушки, так ведь?

Он следил за ней с легким прищуром.

— Я похож на балабола, дорогуша? Все более чем серьезно.

— Что ж, — равнодушно пожала плечами, хоть внутри от волнения все спиралью стягивалось, — жду не дождусь, как отреагирует на мои слова дядюшка!

— Готовься к суровой реальности. Прокурор в ярости – зрелище не для слабонервных.

Любого противника можно сделать союзником.

— Мне не страшно, — выдавила из себя улыбку. — У меня есть тот, кто способен его усмирить.

Муж и свекр.

— Что бы это значило?

— Вы полюбите меня, Аркадий Михайлович! Станете дорожить мной так же, как когда-то дорожили моей матерью. Даже сильнее, если вдруг окажется, что я ношу под сердцем вашего внука. И защищать будете, как бы ни отрицали сейчас. Я в этом уверена.

И, не обращая внимания на ошалевший взгляд Аркадия Михайловича, она схватила его под локоть, разворачивая в сторону деревни.

— Поторопимся же. Хочу есть!

Комментарии

Комментарии читателей о романе: Реквием по любви. Грехи отцов