Роман Реквием по любви. Грехи отцов глава Глава 33

Нет, не упала. Благодаря молниеносной реакции Дудаева, который все еще придерживал ее за плечи, и собственным врожденным рефлексам ей удалось устоять на ногах, избежав тем самым еще и публичного позора.

— Да что с тобой такое? — с легкой тревогой в голосе поинтересовался мужчина, хмуря густые брови.

Хотелось бы ей знать!

Но увы. Лиза оказалась слишком увлечена изумленным созерцанием внезапного гостя, чтобы задуматься хоть на миг о собственном здоровье.

И вновь пульс, ревущий в ушах. И вновь дрожь в коленях.

— Я в порядке, — прошептала она так тихо, что услышать ее мог лишь «защитник», — просто… впервые в жизни его вижу! Так близко. Настоящего! Господи! Это же он? Мой дядя?

— Именно, — последовал короткий ответ. — Собственной персоной.

— Высокий, — увлажнила до ужаса пересохшие губы, проведя по ним кончиком языка. - Грозно выглядит!

— Есть такое дело.

— Праздник в честь его возвращения?

— Мы рады встретить Прокурора – нашего лидера! Явить ему свое уважение. Преданность. Отчитаться… по делам.

— То есть о его приезде было известно заранее?

— Очень узкому кругу людей, — кивок. — Ты видела их сегодня утром.

Да, действительно видела. И судя по всему, немало позабавила.

— Мне не сказали, — от досады она и губу до боли прикусила. — Получается, вы в этот круг… тоже не входите?

Скрипучий смешок:

— Я выше него, лапуля!

— Какой вы особенный! — нервно фыркнула. — Почему… выше?

— Скажи лучше, почему ты тянешь время?

— Страшно, — призналась как на духу. — Отдышаться бы для начала.

— Ступай, — легкий толчок между лопаток. — Ждет же!

— Но я…

— Все, Лиза! Побалагурили, и хватит – не шутки шутим. Иди!

От его стального низкого голоса холодок прошелся вдоль позвоночника.

Элита, блин!

Ее трясло, как трусливого кролика. Однако, мгновенно реабилитировавшись, Лиза взяла себя в руки и медленно направилась к единственному кровному родственнику на целом белом свете. За исключением бабули, конечно.

В душе творился сумбур. Полнейший хаос. Даже улыбнуться, пусть фальшиво и через силу, и то заставить себя она была не в состоянии. Просто шла вперед, машинально переставляя одеревеневшие конечности.

Не чувствуя под ногами твердой земли.

Да вообще ничего не чувствуя, кроме пленившего ее пристального взгляда.

Волнение. Трепет. Любопытство. Все потеряло свой глубокий смысл.

Лишь шаг. Затем еще один. И еще!

Сложно сказать, почему она замерла вдруг, преодолев всего половину разделяющего их расстояния. Лиза все четче осознавала, что готова рвануть в объятия дяди… в любую секунду. Сжать его крепко-крепко. Расцеловать в обе щеки! И сдерживаться от столь внезапного порыва становилось все сложнее. С каждым новым вдохом.

Спокойно!

В их кругах подобное поведение может считаться неприемлемым. Недопустимым. Да и с чего бы ему, словно из скалы высеченному великану, думать о подобных глупостях?

Настойчиво игнорируя болезненный комок в горле, Лиза уверенно выдержала тяжелый взгляд родственника. А потом и вовсе, удивляя даже саму себя, бросила холодно и высокомерно:

— Ты тоже считаешь меня… величайшей ошибкой отца? Да?

— Лиза! — в зловещей тишине голос Аркадия Михайловича звучал предостерегающе.

Однако Похомов зря распинался. Она не собиралась реагировать на слова других людей, пока… пока Борис сам не удостоит ответом.

— Скажи мне! — собственный голос вибрировал от напряжения. Удивительно, как еще на визг не перешла. — Только честно, скажи!

Хмыкнув, дядя откинулся на спинку стула:

— Не ошибкой, — задумчиво потер он свой щетинистый подбородок, — слабостью! Маринка сделала его счастливым. Немыслимо счастливым. А вместе с тем и…непростительно слабым. А с твоим появлением случился конкретный передоз радости, от которого у брата вообще чердак потек!

— Что?

— Тебя можно считать чем угодно, — спокойно разъяснил он, точно бестолковому ребенку, — но не ошибкой! И будь уверена: любой, кто так подумает, поплатится!

Легче стало, но ненамного.

— Вот и хорошо, — Лиза вытерла вспотевшие ладони о ткань комбинезона, изрядно перепачканного на озере, и двинулась дальше, — вот и славно!

Подойти вплотную духу не хватило. Она остановилась в паре шагов от стола, за которым гордо восседал ее дядя, и буквально выдохнула:

— Здравствуй!

— Ну, здравствуй, племяшка! — Прокурор хорошенько осмотрел ее с ног до головы. — В хмельной загул ушла?

— Я не пью.

— Правда, что ли?

Стало неловко до жути за свой внешний вид:

— Да!

— Отчего же тогда сейчас в нулину? Шмель – и тот трезвее!

Лиза невольно поморщилась, вспомнив гадкого отца Соколовской.

— У Андрюши юбилей. Пришлось немного выпить! — принялась оправдываться, совершенно не понимая, для чего это делает. — А ты мог бы и… предупредить заранее о своем визите! Я бы… подготовилась…

Борис не иначе как нарочно оставил без внимания ее реплику,и снова замолчал. Теперь он разглядывал Лизу с некой затаенной теплотой.

С мизерной капелькой нежности в потемневшем взгляде.

— Кхм! — Лиза поспешила продолжить беседу, маскируя банальной вежливостью свое неимоверное волнение. — Как… долетел?

— Без проблем.

Ну еще бы!

— Надолго к нам пожаловал?

— По ситуации!

— М-м-м, — разговор давался ей непросто. Слишком уж немногословен был ее дядюшка. И как ни странно, ее это задевало. Глубоко ранило. — Тогда не буду мешать. Мы с ребятами устали и спать хотим.

Лишь короткий кивок служил ей ответом.

Мол, делай что пожелаешь!

Одобряю. Пока что…

— Где тебе постелить? — уточнила она на всякий случай. — У нас с бабулей или… с Петром Петровичем в соседнем доме?

— Не утруждай Валентину Степановну лишними хлопотами, — отмахнулся Борис с серьезным выражением лица. — Едва ли мы сегодня сомкнем глаз!

— Но...

— Правда, годы свое берут, — усмехнулся вдруг Черчесов. — Если конкретно прижмет, к тебе завалюсь, племяшка. Кемарнуть минут двадцать дашь? Не прогонишь?

Казалось, в тот самый миг к их разговору прислушивался каждый присутствующий здесь человек. Даже друзья притихли и осторожно ближе к ней подошли в качестве группы моральной поддержки.

— Не прогоню! — Лиза робко ему улыбнулась. — Доброй ночи!

— Отдыхай!

Вот и все…

С бешено колотящимся сердцем, с неистово пылающим лицом Лизавета обхватила себя руками и зашагала прочь. Да только не прошла и более трех метров. Остановилась, остро чувствуя горечь разочарования. Обиду.

Не так она представляла себе их первую встречу! Не так!

Словно чужие совсем. И это… слишком неправильно, чтобы быть реальностью.

Она упрямо стиснула кулаки и стремительно развернулась – да столь резко, что закружилась голова. Оказалось, дядя так и продолжал смотреть ей вслед. Провожал взглядом даже не предпринимая попытки остановить.

Ладно… будь что будет!

— Забыла чего?

От нее не укрылось, как он рассеянно шарил по карманам в поисках сигарет. Как тяжело дышал и злился.

Господи, неужели… нервничает? Из-за нее?

— Да, — удерживая его взгляд, выпалила она на выдохе, — спросить!

— Спрашивай, раз так!

— А если я вдруг пойму, что… ну… что хочу тебя обнять… вот прямо сейчас, например…это тоже будет считаться слабостью? Твоей? Моей? Нашей? И как быть, если от этого желания… внутри все полыхает?

Молчание длилось не дольше секунды, но показалось ей целой вечностью. Затем последовал страшный грохот. Прокурор поднялся на ноги и в одно невесомое движение смел со своей части стола всю посуду и еду прямо на землю.

Для чего? Освободил ей место, дабы не пришлось обходить столы вокруг?

Похоже на то, ведь следом Прокурор раскрыл свои объятия в приглашающем жесте и произнес:

— У кого есть право запретить тебе? У меня его точно нет!

Всхлипнув от переизбытка эмоций и напрочь забыв о манерах, Лиза со всех ног ринулась к нему. Проворно на столешницу забралась, игнорируя внезапную острую боль.

Ерунда! Колени, до крови сбитые о грубую древесину, заживут.

А тот миг, когда она наконец в его руках оказалась, когда к широкой родной груди прижалась и в ответ дядю стиснула – он бесценен!

— Вот теперь здравствуй, — она широко улыбнулась, орошая несчастную рубашку Черчесова непрошенными слезами, — дядя!

Комментарии

Комментарии читателей о романе: Реквием по любви. Грехи отцов