Роман Реквием по любви. Грехи отцов глава Глава 11

Несколькими днями ранее…

Бл*дь! Только бы не убил!

Похомова с большим трудом оторвали от мужчины, скорчившегося в неестественной позе у его ног. Лицо Решетникова превратилось в единое кровавое месиво. Он находился без сознания уже какое-то время, однако побороть накатившее безумие и остановиться не было сил. Благо, Сокол вовремя вмешался. Заслонив от него ублюдка собственным телом, вцепился мертвой хваткой, пытаясь отрезвить:

— Хорош, Дим! Выдохни!

Все еще пребывая в состоянии бесконтрольного бешенства, резко скинул с себя его руки.

— Отойди! — процедил сквозь стиснутые зубы совершенно нечеловеческим голосом. — На его место захотел?

Но черта с два друг испугался!

— Ты же мне потом шею и свернешь, если я тебя сейчас не тормозну!

Гневно сплюнув, напряженно кивнул.

Все так. Сам Сокола просил, когда Решету западню устраивал, напоминать время от времени, что эта гнида нужна им живой. Непорядок, совсем уже с катушек слетел. Да только онемевшие руки не разгибались. Тело отчаянно протестовало, а ревевший в ушах пульс лишь подталкивал завершить начатое. Потребовались титанические усилия, чтобы обрести над собой контроль. Вновь стать человеком.

Все шло по детально продуманному плану. Не собирался он спускать паск*де с рук выходку с Лизой. Нет! Каждый в этом городе должен знать, что она, бл*дь, неприкосновенна!

И каждый будет знать! Лишь вопрос времени.

Но когда в довесок и Лорку на тот свет отправили, а Борзый не сомневался, что они приложили к этому руку, вопрос стал решенным. Как и очевидный факт, что в окружении отца завелась довольно жирная крыса, которую вычислить своими силами он вряд ли сможет. Пришлось действовать быстро, по горячим следам. И втайне от всех.

Толю отыскать не составило труда! До такой степени, с*ка, обнаглел и расхрабрился, что оглядываться перестал. А в их кругах так нельзя. Фатальная ошибка. Нужна осторожность. Бдительность. В общем, на том и сыграли. Спустя некоторое время зажали его в туалете одного из популярных ночных клубов города. Сокол стоял позади и следил за дверью. Хоть и сам не отказался бы вытрясти из урода душу, да лишние свидетели тоже ведь не нужны.

Оценив ситуацию, Толя бесстрашно ринулся в бой. Смело, но глупо. Поначалу Дмитрий сдерживался, контролировал себя, смягчая и укорачивая удары. Думал добыть информацию малой кровью. Впрочем, зря. Тертый оказался калач. Немудрено, столько ходок за плечами. В какой-то момент явно ох*евший сосунок начал детально описывать все, что с его крохой творил. И что сделает при следующей встрече.

В голове перещелкнуло. Разум не просто помутился – он растворился в клокочущей ярости!

И пальцем ее не тронешь, мразь. У тебя их тупо не останется!

Хотелось уничтожить. Растерзать. Стереть с*ку с лица земли. Холодно улыбнулся, понимая, что приговорил он себя. Только что! А секунду спустя совершенно озверевший бросился на Решето. Дальше красная пелена. Чистый лист. Лишь ее заплаканное лицо перед глазами. Лишь ее срывающийся от страха голос и дрожащие губы. Затряс головой, пытаясь избавиться от наваждения.

Нет здесь мышонка. Далеко от него. И в относительной безопасности.

Тяжело дыша, прислонился к прохладной мраморной стене.

— Проверь! — прохрипел другу, кивнув на притихшую особь.

Сам же принялся детально разглядывать окровавленные кулаки. Плоть горела огнем и пульсировала тупой ноющей болью. Неудивительно, костяшки сбил прилично. Неделю заживать будут, но это мелочи. Двинулся к умывальнику, опуская руки под струю ледяной воды. Хоть кровь смыть да остановить. От того, с какой силой защипало раны, едва вслух не ругнулся.

— Живой! — пробубнил Пашка, хватая Толю за влажные от той же крови волосы и прощупывая пульс в районе сонной артерии. — Водой сбрызнем, сразу же очухается.

Похомов с трудом сосредоточил взгляд на друге. Тонны адреналина в крови все еще делали свое черное дело. Его трясло, хоть и каждый мускул в теле был тверд подобно камню. Колотило от примитивной ярости, плотным пологом окутавшей сознание.

— Так сбрызни! — рыкнул раздраженно. — Лучше ты, Паша. Иначе я просто утоплю его к х*рам!

Сокол, набрав полные пригоршни воды, плесканул прямо в лицо парня. Тот громко закашлялся, но в себя пришел. Уже неплохо. Осторожно пошевелился, видимо, прислушиваясь к ощущениям тела. Однако даже пытаться встать не рискнул – столкнулся взглядом с Дмитрием и покорно обмяк.

— Как ты уже понял, — голос звучал холодно, даже жестоко и совершенно не соответствовал царившему в душе хаосу, — принцип «лежачего не бьют» со мной не прокатит. Я бью!

— Ты труп. Макар тебя…

— Закрой пасть! — гаркнул, надрывая собственные связки. — Иначе твоя встреча с Макаром может и не состояться.

— Не надо на понт меня брать. Хотел бы убить...

— Некуда торопиться, — двинулся к Толе. Тот неуклюже попятился и болезненно зашипел, когда он присел на корточки у его лица. — Но если хочешь выйти отсюда живым, советую ответить на все мои вопросы. И сделать это честно.

Решето хохотнул, брызгая кровавой слюной:

— Я те не крыса!

— Но станешь ей. Прямо сейчас.

— Лучше добей. Я нажился.

— Да пох*й мне, что там для тебя лучше. Ты не в том положении, чтобы выбирать или же указывать!

Толя обессилено уронил голову на грудь и что-то невнятно хмыкнул.

— Либо отвечаешь по-хорошему, либо я заставлю тебя говорить, — от его тона напрягся даже Павел. — Не каждого человека пугает смерть. Сдается мне, ты как раз из них.

— За это Макар меня и ценит! — запыхтел, теша свое мнимое достоинство. — Я лучше сдохну, чем его предам.

— Сдохнешь, — поспешил «успокоить», — обязательно сдохнешь. Когда Зарутский узнает, что ты его уже предал. И не раз. И не два. Или, быть может, он в курсе дел, которые ты у него за спиной проворачиваешь?

— Я не…

— Да брось! В твоем послужном списке такое есть, — подтверждая свои догадки, Дмитрий пошарил по его карманам, а затем извлек из одного маленький зип-пакет, наполненный дурью, — за что Макар, не задумываясь, пустит пулю тебе в лоб. Прибыльный бизнес, не спорю. А он мимо кассы. Попадос!

— Не докажешь! — гневно выплюнул Решетников. — Может, я сам закидываюсь.

Похомов задумчиво прищурился, втягивая ноздрями затхлый воздух. Казалось, к общему букету «ароматов» добавился и металлический запах крови.

— Зачем доказывать? — переговоры затянулись. Пора уже заканчивать. — Достаточно намекнуть твоему «родителю», что ты за его спиной перед Пескарем выслуживаешься, и дело в шляпе. А он проверит. Не сомневайся.

Анатолий с ненавистью уставился на Борзого:

— Мне пох*й! Рассказывай!

Дмитрий выпрямился во весь свой немалый рост:

— Совсем забыл, — оскалился, вынося свой вердикт. — И тех, кого не пугает смерть, можно сломить, Толя. Ты мал еще. Не понимаешь. Но достаточно лишь найти… нужный рычаг давления. Тот самый, что страшит куда сильнее погибели. И знаешь что? Твой я нашел!

— Ну да! Пытать что ли будешь?

Пока Решетников плевал в его адрес не самыми лестными эпитетами, Борзый в упор посмотрел на Сокола. Оба понимали – и понимали отчетливо, что другого выхода у них нет.

— Заводи! — принял решение наконец.

Друг оставил их меньше чем на минуту. Вскоре дверь распахнулась, и в помещение он ввалился вместе с мужичком лет тридцати пяти на вид. Низкорослый. Щупленький. По телосложению как подросток. Словом, жилистый. И если «гость» всматривался в расквашенную Толину физиономию, явно не узнавая, последний его признал сразу. От того и замер напряженно. Настороженно.

— Что за нах? — крякнул, пытаясь подняться.

Не тут-то было. Рухнул обратно, видимо, сил у него не осталось от слова совсем.

— Смотри-ка! — Похомов хрустнул позвонками затекшей шеи. — Знакомые все люди. Даже не обниметесь?

— Ты что задумал?

Голос Решетникова дрогнул, выдавая степень его напряжения.

— А что? — удивленно вскинул брови. — Не рад? Как же так? Почти семья! Вместе на зоне чалились. В одной камере сидели и за одним столом баланду жрали. А потом, пользуясь тем, что он от природы немощный, и ради собственного престижа ты из него опущенного сделал. Так?

Мужичок злобно прищурился и кулаки стиснул. Понял, кто перед ним. А Анатолий, точно парализованный, на него таращился. Не моргал даже.

— Так? — гаркнул, заставляя присутствующих вздрогнуть.

Решето по-прежнему ни звука не проронил. Только зубы сильнее стиснул.

— Все так, Борзый, — подтвердил хлюпик со смешным прозвищем «Верзила».

— Не зап*дло тебе с опущенными беседы вести?

— А тебе не зап*дло было сокамерника драть?

— Да вообще, мужика, в принципе! — внес свою лепту Сокол, брезгливо скривившись. — Лучше бы, с*ка, вздр*чнул!

— Вам не понять. Вы срок не мотали. Условка не в счет. На зоне свои правила!

— Ну, как знаешь, — презрительно фыркнул Похомов и переключил внимание на Верзилу. — Он твой.

— Вы… вы че? — закричал Решетников, из последних сил отползая назад. — Это беспредел. Борзый, лучше пристрели меня! Слышишь?

Окинул его скучающим безразличным взглядом.

— Зачем? На зоне свои правила. А у меня свои. Не переживай. Он лишнего себе не позволит – не допущу.

Стоило парню облегченно выдохнуть, как добил его окончательно:

— Сделает лишь то, что сделал с ним ты. Не более.

Верзила уже расстегивал ширинку, подходя все ближе. Пашка достал телефон и включил запись видео. Данный жест не укрылся от Толи, который уже истерически вопил не своим голосом, понимая, что сопротивляться не сможет.

— Не надо!

— Сейчас и тебя опустят, Толя. Это неизбежно в нашей ситуации. А Сокол сей знаменательный момент запечатлит, чтобы показать всем нашим. Готовься к массовому поздравлению, фраерок.

— Гнида! — попытался отшвырнуть от себя руки «боевого товарища». — Не смей!

— Ну как, Решето? Сам отс*сешь, или зубы тебе крошить будем?

— Тронешь – порешу!

— Хоть перед смертью отведаю сладость мести!

Несмотря на низкий рост и хилое телосложение, скрутил он его профессионально. Дмитрий достаточно хорошо контролировал свои эмоции. С виду был холоден и безучастен к происходящему. Внутри же… Бл*дь, аж подкатывало от подобного зрелища. Того и гляди, наизнанку вывернет. Пашка тоже особого удовольствия не испытывал. Хмурился постоянно и взгляд отводил.

Когда Верзила спустил до колен его джинсы вместе с бельем, оголив зад, парня откровенно затрясло. Осознал, что конец близок, и назад не отмотать. На его глазах заблестели слезы отчаяния. Похомов проигнорировал вставший в горле ком. Подобной реакции, впрочем, от Толи и ждал. Своего добился. Он его сломал. Можно было заканчивать, да только мужичок вошел в роль мстителя не на шутку.

— Наконец-то и я тебя порву.

— Стоп!

— Я все скажу…

Выкрикнули одновременно. Верзила досадливо переминался с ноги на ногу.

— Борзый, может… хоть разок?

Уже совершенно себя не сдерживая, полоснул по мужику взбешенным взглядом. Мгновение спустя его как ветром сдуло.

Решетников, все еще пребывая в шоке, поправил одежду и осторожно сел, прислонившись к стене.

— Спрашивай, — промямлил еле различимо.

Что ж, можно было и поговорить.

— Девушка, что нам с тендером помогла… ваших рук дело?

Отрицательно покачал головой.

— Бери выше. Вы Москву с носом оставили, а не Макара. Он их интересы представлял. Позже старшие приняли решение наказать виновницу. Без нее ничего бы у вас не вышло.

Не новость. Дмитрий давно предполагал нечто подобное.

— Почему только сейчас? Прошло немало времени.

— Ее надежно охраняли. Эти ваши… типа элитные, спецназовцы бывшие. Верещагины. К ним не совались, и не обсуждалось даже. А потом внезапно защита понадобилась кому-то более важному. Их с объекта сняли, и выпал реальный шанс… никто не предполагал, что этот там будет. Нормальных ребят положил, с*ка!

«Этот» в данный момент был злее Сатаны. Потерю Ларисы Пашка переживал тяжело, хоть и держал все в себе. И пусть великой любви к ней не питал, вину за случившееся определенно чувствовал. Дмитрий слишком хорошо знал друга, чтобы не понять.

— А теперь, мразота, перетекаем к главному вопросу, — озвучил Сокол, сжимая руки в кулаки, да так, что костяшки побелели. — Откуда вам все это известно?

Решето поморщился от боли, поглаживая ребра. Однако с ответом не спешил. Пришлось подтолкнуть.

— Кто крыса, Толя? — Борзый неотрывно смотрел в его глаза. — Я знаю, что среди наших есть чужак. Кого внедрил к нам Зарутский? Или кто-то свой предал?

Парнишка крепко замотал головой в знак протеста.

— Не знаю.

— Играть со мной вздумал?

— Не горячись! Имени не знаю. Только голос слышал, когда они с Макаром созванивались пару раз. У пахана очень громкий динамик.

— Так редко отчитывается? — червячок сомнения зашевелился в подкорке. — Или тебя не посвящают?

Решето зашелся лающим кашлем. После продолжил:

— Нет. Вообще не отчитывается. Никогда.

— Почему?

— Так это… Пескаревский же он. С Макаром на равных вроде.

Его бросило в жар. Казалось, в следующую секунду он либо зубы в порошок сотрет – столь сильно сжал челюсти, до противного скрежета; либо внутренности выплюнет, потому что брюшину от безмолвного ужаса скрутило.

Он может беспрепятственно добраться до его жены! До матери!

— Бл*дь! — прокаркал сиплым голосом. — Как близко?

— Близко, судя по всему. И достаточно давно. Уже несколько лет, как я понял, среди ваших ошивается. Обжился. Корни пустил. Но верен по-прежнему Гарику. И только ему.

— Если услышишь голос, вспомнишь?

— Да.

— Однажды я предоставлю тебе такую возможность. А пока о нашем разговоре никто не должен знать. На случай, если решишь соскочить, напоминаю – у Пашки есть запись, где вы с бывшим сокамерником сверкаете своими причиндалами. Ее можно смонтировать как угодно. Никто не поверит, что я вас остановил. Ты меня понял?

— С*ка! Будто у меня выбор есть.

— Так и у меня его нет. Я сам тебя найду, как понадобишься.