Роман Ребёнок мажора. Притворись моей глава Глава 32

«Ярый»

– Да? – чуть бодаю Ксюшу лбом, заставляя ответить. – Молчание знак согласия, льдинка.

Усмехаюсь. Не умею я быть серьезным. Не мое, вообще. Этот разговор был похож больше на пытку. Но он нужен был девушке, пришлось переступить через себя.

Всё время, пока гонял по городу, думал о будущем. Как сказать, что ответить. Старался подобрать правдивые ответы, которые понравятся Ксюше. Чтобы прекратила меня упрекать.

Нет, я понимаю всё. Гормоны, а ещё тут я затесался. Ей хочется знать всё, быть готовой. Только я ведь не готов! Вообще. Проще было бы жить одним днем. Разобрались с одним, пошли к другому.

Ага. Но тут либо льдинка в моих руках, либо привычная жизнь. Получить сразу всё не получится. Хотя я старался это совместить, но облажался. Теперь будет по-другому.

– Да, - тихо шепчет, опускает взгляд ниже.

– Да? Согласна?

– Ну… Ты сам сказал, что молчание равно согласие.

Маленькая вредина. Громко смеётся, когда показательно рычу и кусаю её за мочку уха. Провожу пальцами по теплой коже, наслаждаюсь близостью. Злость понемногу утихает.

Вспылил на ровном месте. Проблемы с гневом проснулись, бахнули по голове. Нельзя так волновать Ксюшу. Но лучше было побыть одному, чем продолжать ссору.

– Значит… - Ксюша начинает неуверенно, касается горячей ладонью моего лица. – Мы вместе?

– Без вариантов.

– Почему?

– Почему что?

Теряюсь от банального вопроса. Нет, пусть список составляет и за неделю отправляет. Я тогда лучше смогу покопаться в мозгах и найти адекватные слова. Потому что Ксюша постоянно выбивает меня из колеи.

– Почему ты хочешь быть со мной?

– Потому что ты мне нравишься. Я думал, это логично, льдинка.

– Нравлюсь? Всё время нравилась?

– Естественно. Не имею привычки бегать за девчонками, которые меня не волнуют.

– Ты и не бегал.

Конечно. Дураком себя чувствовал. Когда таскался в общагу, чтобы лишний раз посмотреть на неё. Сам себя не мог понять. Ну обычная же, как и все другие.

Но другие не интересовали, а эта Леднева – очень. Особенно, когда чуть не сожгла общагу. Умеет удивлять и интриговать. Извинялась потом, хотела рассказать всем правду.

А я включил обаяние, почти что заставил пойти с собой на свидание. И ещё раз. И ещё, пока не согласилась встречаться. Не хотел афишировать, не спешил.

Знаю своих друзей и свою семью. Им дай только повод, чтобы что-то испортить. А у нас всё было идеально. Так, как нужно. Никаких разборок, истерик, объяснений.

Пока летом всё не пошло наперекосяк.

– Бегал, льдинка, ты просто не замечала.

– Может и так, - вздыхает, пожимает плечами. И сама жмется ко мне, устраивает голову на моем плече. – Не знаю. Уже почти ни в чем не уверена.

– А в чем уверенна?

– Что ты мне тоже нравишься, - фыркает тихонько, и так спокойно на душе. Правильно. Нужно было сделать этот шаг, первый кирпич взаимопонимания между нами. – Ты только больше так не уходи, ладно? Можешь накричать на меня или молчать, запершись в комнате. Только не уходи.

– Не уйду, льдинка. Извини за это.

Целую в висок, укладываю на кровать. Устал, как собака. Нервы ни к черту. Не привык я так. И постоянно забываю о том, что Ксюше вообще нельзя нервничать. Только из больницы вышла, а тут я устроил сцену.

Но добилась же своего, хитрюга. Выбила слова, решения, обещания. Может, не будь этой ссоры – ничего бы и не получилось. Не стал бы копаться в мозгах и искать, что действительно готов сделать.

– Поспим ещё немного? – предлагаю, прижимаюсь девушку к своей груди. Долго возится, размещается на мне. Закидывает ноги, примиряется. – Льдинка, ещё пару движений, и сон уйдет в сторону.

– Ой! Извини. Да, спать.

И почти сразу отрубается. Оставляет меня в одиночестве. Потому ко мне сон вообще не идет. Какой там отдых, когда любимая девушка на мне спит? Прижимается, греет своей ладошкой.

Так близко, почти всё можно сделать. И одновременно ничего. Потому что нельзя сейчас напирать. Придётся подождать, хотя бы пару дней. А то только вместе, а я снова лезу.

И с врачом проконсультироваться, да. Вдруг Ксюше сейчас ничего нельзя? Тем более активничать. Черте что с этой беременностью, никак подстроиться не получается.

Может, во время второй я уже больше готов буду.

– Почему смеешься? – девушка недовольно елозит, вздыхает трагично. – Не спишь.

– Да так, думаю.

– О чем?

– О твоей беременности.

– И что с ней не так?

– Всё так. Думаю, может когда снова будешь беременна, то я лучше справлюсь. Уже буду на опыте и знать, что нужно делать.

– Снова? Исаев, ты головой где-то стукнулся? Какая вторая беременность?! Мы едва с этой определились.

– Поэтому и не сплю. Думаю. То ли я дурак, то ли этот животик тебе очень идет. Всё, спи, льдинка. Нам вставать через пару часов.

– Ага, - шепчет довольно. Такая теплая, родная. Хорошо и легко с ней рядом, спокойно. Пока Ксюша не начинает кричать. – Яр!

– Что такое?

Растерянно сажусь на кровати, тру лицо. В голове каша, вязкая и плотная. Только глаза прикрыл, расслабился. Ничего не соображаю, рассматриваю Ксюшу. Пытаюсь понять, что случилось?

Живая, вроде не плохо. Подскакивает, носится по комнате. Я думал, что при беременности девушки едва ходят. Такая нагрузка на организм. Но Ксю летает аки пропеллер.

– Почему ты сидишь? Яр, мы проспали. Пары уже начались, собирайся, - бросает мне мои джинсы, недовольно хмурится. – Ну?

– Давай прогуляем? Соврем, что были в больнице. Тебе, кстати, туда действительно нужно. Провериться, что точно всё хорошо с желудком.

– А ты мне мандаринки тогда купишь? Так хочется…

– Куплю.

Вздыхаю обреченно, потому что деваться некуда. Самому паршиво из-за этих мандаринок. Хочет же, я могу ящик притащить. Только пусть успокоится и будет счастливой.

А нельзя.

С трудом уговариваю Ксюшу пропустить сегодня универ. Пятница, прекрасный день. Можно погулять, развеяться. Поговорить, раз она так это любит.

– Шапка, - рявкаю, когда выбираемся на улицу. Натягиваю шарф на неё сильнее, закутываю. – Чтобы без неё не ходила.

– Ну Яр, что ты со мной, как с маленькой?

– Я с тобой как со своей беременно девушкой.

– Оба-на, значит, не врали о твоем проколе?

Застываю, кажется, слуховые галлюцинации начинаются. Потому что у моего брата бой, в другой стране. Он никак не может быть здесь. Но Марк стоит посреди двора, довольно лыбится.

А за его спиной родители.

Вот же… попадалово!