Разбогател за ночь Глава 185 Милая беседа матери и сына глубокой ночью

— Не может быть. Как он… — забормотал Ли Яовэй. Он ошеломленно уставился на Кун Линсяня, который смотрел на него как бы с улыбкой, но и как будто без неё. Он не мог сдержать дрожи, пробежавшей по телу. В голове вдруг вмиг стало пусто. Подобную ауру невозможно иметь, если ты просто притворяешься. Кроме того, какой смысл был боссу Ду его обманывать?

Ли Яовэй тут же признался себя, человек перед ним — действительно Кун Линсянь!

— Мистер Кун, извините, если обидел Вас… — мужчина испуганно бросился на колени.

Хотя он лично никто не видел его, но с биографией Кун Линсяня был отлично знаком. Он был видной фигурой, молва о котором бушевала по всему восточному району Китая. Он известен был тем, что редко показывался на публике, часто внезапно пропадал из поля зрения общественности. Кто бы с ним не встречался, насколько бы высокий статус не был у знаменитости, все склоняли перед ним головы в знак уважения. Но не что иное, как его железные кулаки пугали больше всего. Ли Яовэй слышал, что он расправился уже с несколькими десятками жизней.

А он был сейчас с ним настолько неуважителен! Если Кун Линсянь действительно решит разделаться с ним, мужчина даже представить боялся, что его ждёт. Он хотел как можно быстрее остудить гнев собеседника, поэтому лучшим способом, которое придумало его воображение, оказалось коленопреклонство.

— А? — окружающая толпа переглянулась. Разве директор Ли не говорил, что знаком с мистером Куном? Тогда почему он вдруг встал на колени перед этим притворщиком? Неужели… неужели перед ними сейчас стоит настоящий Кун Линсянь?

Как только эта мысль поселилась в их мыслях, окружающие все прямо затрепыхались. Ноги ослабли и около сотни присутствовавших рухнули на пол на колени. Паника заполнила помещение.

— Мистер Кун, извините, моя вина, не признал Вас. Я Вас так сильно оскорбил, прощения мне, грешному, нет… — нервно бормотал Ли Яовэй, стоя на коленях.

Кун Линсянь поставил ногу ему на голову, отчего мужчина в страхе пискнул. Окончательно повалившись на землю, он затем вновь подорвался, сел на колени и продолжил:

— Отличный удар, прекрасный удар. Я заслуживаю смерти. Всё правильно. Я заслуживаю смерти…

Кун Линсянь с отвращением фыркнул, после чего развернулся к Чжао Мин:

— Как мне с ними разобраться?

Женщина выглядела совершенно спокойной и непоколебимой. Она встала и подошла к Ли Яовэю, отчего сердце мужчины забилось чаще. Кун Линсянь обращался к ней так уважительно, словно был её подчинённым. Да кто такая эта Чжао Мин? Какой у неё статус?

Ли Яовэй опустился ещё ниже на колени, уперевшись взглядом в её туфли. Затем послышался стук каблуков о напольное покрытие. У него было такое чувство, что каждый щелчок — словно звук метронома его собственной жизни. Мужчину сковал страх.

— Подними голову! — услышав ледяной приказ Чжао Мин, у Ли Яовэя чуть сердце наружу не выпрыгнуло.

— Слушаюсь! — вырвалось у него. После испуганного ответа он медленно поднял голову. Первое, что предстало его взгляду — до костей пробирающая холодная усмешка на лице собеседницы. Ли Яовэй улыбнулся ей в ответ и посмотрел так же, как слуги в приступе раболепия смотрят на своих хозяев.

Чжао Мин тут же хватила его за волосы и, смотря прямо в лицо, равнодушно влепила 5-6 пощёчин подряд. Когда она отпустила его, лицо мужчины буквально полыхало. Барабанные перепонки, казалось, готовы были взорваться, а лицо ощущалось так, словно его использовали вместо барабана. И в следующий миг из носа хлынула теплая густая жидкость. Ли Яовэй подсознательно оттер её. На руке остались красные кровавые следы.

— Простите меня, простите меня, простите меня… — мужчина был избит до просто ужасающего состояния, но не посмел ничего высказать по этому поводу Чжо Мин. Он по-прежнему улыбался, не прекращая просить у женщины пощады.

В этот момент все остальные «зрители» происходящего были так же сильно напряжены, как и главная жертва. Они тоже почти шепотом бормотали:

— Просите, простите, простите…

— Кучка ничтожеств. Вы даже не понимаете, кому именно нужно приносить извинения. Вам всем жизнь не мила, я смотрю? — ледяным тоном отрезала Чжао Мин. Она и не думала их запугивать. С силой и властью семьи Цинь стереть с лица Земли эту сотню человек пускай и было несколько сложно, но не невозможно. С властью такой-то видной семьи, как семья Цинь.

Ли Яовэй отреагировал быстрее всего, немедленно повернув голову ровно в направлении Цинь Лана:

— Мистер Цинь, извините, пожалуйста. Прошу прощения, искренне извиняюсь. Это я — придурок. Все мои ругательства — это я себя ругал, это я себя оскорблял. Я в сравнении с великим Вами — просто грязь, ничто. Прошу, будьте великодушны и простите меня, идиота.

— Верно, мы все — грязь под Вашими ногами.

— Мистер Цинь, простите нас.

— Мистер Цинь, я совершил страшнейшую ошибку. И как только такая шавка, как я, могу смотреть свысока на такого могущественного человека, как Вы.

— Ну, что будем делать с этой ситуацией? — спросила Чжао Мин, смотря на Цинь Лана.

— Они уже сами себя отругали. Если в будущем обещают так больше не поступать и не доставать меня, то на этом и порешим, — ответил юноша.

Толпа, которая ещё немногим раньше ни во что его не ставила и высмеивала каждое его слово, теперь все те же ругательства направляла на самих себя. Кроме того, они с ещё большим усердием обзывали и поносили себя на чём свет стоит, нежели до этого самого юношу. А ещё Ли Яовэй и Тянь Син, которые до этого строили из себя не пойми что, наконец, получили своё. Так что Цинь Лан считал, что должок, который он им задолжал, уже вернулся, так что не было смысла тратить силы и сводить с ними счета.

— Нет, так дело не пойдёт! — Чжао Мин мысленно вздохнула. Они не виделись 7 лет, а характер сына оставался всё таким же — чересчур великодушным. Они так унизили его, а Цинь Лан собирался просто отпустить их. Как мать, она не собиралась спускать подобное с рук.

Чжао Мин посмотрела на еду на столе, после чего в голове тут же родилась идея. Развернувшись, она обратилась к склонившейся толпе:

— Эй, вы, вставайте и снимите всю еду со стола на пол!

— Да, хорошо… — Ли Яовэй несколько раз вставал и опускался. Толпа повторяла за ним. Спустя пару минут вся еда, доселе красиво расставленная на столе, теперь была на полу. Присутствовавшие склонили головы, не зная, что там себе напридумывала Чжао Мин. Но затем раздался её голос:

— Вы ведь просто группа грязных отбросов единомышленников, да? Так вот, если съедите до последней капли всё, что валяется на полу, можете идти. Но приборами пользоваться нельзя.

— А? — толпа оторопело вздохнула. Кто-то пробурчал шёпотом:

— Но как же нам есть без приборов?

Чжао Мин самодовольно ухмыльнулась:

— Меня это не волнует. Можете есть прямо с тарелки, можете руками, можете сесть на корточки и вылизывать. Главное, что всё должно быть съедено до последней капли. Тогда можете уходить! — затем она добавила, обращаясь к боссу Ду. — Убери все приборы со стола. Если они не съедят всё, что тут есть, никто отсюда выйти не должен.

— Есть, — почтительно отозвался боссу Ду, немедленно назначив пару человек убрать все вилки-ложки.

— Пошли, — проследив, чтобы всё было выполнено, Чжао Мин затем повернулась к Цинь Лану и Шэнь Ваньцяню. Босс Ду последовал следом, после чего четыре фигуры скрылись из виду.

Цинь Лан, окинув взглядом толпу, заметил Фу Ю, которая стояла, нахмурившись наблюдая за происходящим. Цинь Лан слабо улыбнулся и пошёл в толпу, вытащив на себя девушку, затем обратившись к Чжао Мин:

— Можно её вывести отсюда?

как скажешь, — Чжао Мин подумала, что Цинь Лан, должно быть, неровно к ней дышит, поэтому окинула Фу Ю оценивающим взглядом, но не сказать, чтобы осталась особенно довольна. Но поскольку Цинь Лан попросил её, она, естественно, не собиралась

Спасибо Вам, спасибо Вам… — девушка не переставала благодарить Чжао Мин, в душе чувствуя себя по-настоящему счастливой. Она исподтишка посмотрела на Цинь Лана, заметив лишь, как он ей улыбается, отчего вдруг ощутила, что в этот момент юноша был невероятно привлекателен. Не сдержавшись, она улыбнулась в

увидев, что Фу Ю просто так освободили от всего этого, впали в раскаяние. Знай они раньше, что произойдёт, тоже бы не смеялись над Цинь Ланом, сказали бы ему пару комплиментов. В таком случае не нужно было бы сейчас отбывать наказание из-за этой странной

Лан и компания покинули помещение. Чжао Мин сказала Фу Ю, что она может возвращаться к себе домой, а боссу Ду — чтобы проследил за всем этим сбродом. Сама она с Цинь Ланом и Шэнь Ваньцянем собиралась в № v888.

только они зашли внутрь, Чжао Мин крепко обняла Цинь Лана. Юноша ответил на её порыв. Женщина назвала его «сыночек», на что Цинь Лан отозвался — «мама». В глазах обоих уже стояли слёзы. Они, словно заведенные, без конца повторяли эти слова, не в состоянии подобрать каких-либо других, чтобы описать свои эмоции в

и сын не виделись целых семь лет, а когда, наконец, встретились, даже не смогли показать этого на публике. Только когда оказались скрыты от посторонних глаз, смогли высказать свои чувства настолько нежно, что это не могло

Кун Линсянь невольно отвёл взгляд в сторону, рукой утерев пару

ладно. Лан, всё, хватит слёз, а то мистер Кун будет над нами смеяться, — через некоторое время Чжао Мин отпустила сына, утирая слёзы и с улыбкой смотря на

Ну что Вы, мне, как Вашему подчинённому, только в радость наблюдать за таким долгожданным воссоединением матери с сыном… — со смешком

Мистер Кун, давно не виделись, — Цинь Лан официально поздоровался с Кун

Здравствуйте, молодой господин. Я не ответил на Ваш звонок в прошлый раз, поскольку мне не разрешалось отвечать на телефон. Прошу у Вас прощения, — вспомнив о том, что Цинь Лан ранее несколько раз звонил ему, а он не смог взять трубку, Кун Линсянь тут же принял «жалкий» вид, чувствуя себя

в порядке. Я бы винил тебя, если бы ты ответил, — с простодушной улыбкой отозвался

усадила Цинь Лана и Кун Линсяня за стол, чтобы вместе поесть. Цинь Лан, у которого за столько времени маковой росинки во рту не было, увидев перед собой целый стол, полный вкуснейших деликатесов, размял пальцы и тут же схватился на миску риса, уплетая за

Да не торопись ты так, никто у тебя не отбирает, — видя, каким голодным был доселе сын, Чжао Мин вновь ощутила укол грусти. — Лан, послушай маму. Тебе лучше прекратить поиски этой Чжун