Роман После развода я разбогатела глава Глава 209

— Я поняла, закончу с завтраком и съезжу в «Лариком».

После утренней трапезы Лиза, приведя в порядок расстроенные чувства последних нескольких дней и нанеся легкий макияж, вышла из дома.

В кабинете директора «Лариком» Юрий продолжал поднимать шум:

— Она уже который день прячется, не осмеливается смотреть людям в лицо, как это понимать? Мой племянник погиб, а она притворяется, что скорбит? Думает, у нее так выйдет избежать вопроса об управлении фирмой?! Сейчас же позови ее, это должно быть решено сегодня же!

Алиса не знала, что делать, ей хотелось просто влепить этому старому лису оплеуху. Однако согласно законам государства, где все регулировалось законом, ей следовало держать себя в руках:

— Юрий Георгиевич, Елизавета Васильевна в последние дни приболела, как Вы можете так говорить… – не успела она произнести слова до конца, как дверь директорского офиса открылась.

Лиза была одета в облегающее черное платье и на ее лице был заметен простой макияж, выглядела она притягательно, но в то же время сдержанно. А в равнодушном взгляде было то же надменное выражение, что прежде. Она даже не взглянула на Юрия, вместо этого с невозмутимым лицом подошла к креслу директора и уселась в него.

— Говорите. – произнесла девушка без каких-либо эмоций от чего отношение Ларионова моментально поменялось.

С улыбкой на лице он опустился в кресло напротив. В прошлые разы его кормили всяческими игрушками, он мучился целых десять дней. Все это было еще свежо в памяти Юрия, что он не смел ее ругать в глаза. И вот Елизавета действительно появилась, мужчина спокойным голосом произнес:

— Елизавета Васильевна, мой племянник покинул этот мир в самом расцвете сил, и я тоже скорблю, в эти дни даже еда кажется мне безвкусной, все тянется так монотонно, но…

— Переходите к делу. – Лиза нахмурила брови, лицо у нее было не очень радостным.

— Его больше нет, и единственным из семьи Ларионовых, кто имеет акции в «Лариком», являюсь я. Разве это не значит, что его доля должна перейти под мое имя?

— Кто это решил? – скосила она на него взгляд. – Вы в своем уме? Вы всего лишь младший брат его отца, его ближайший прямой родственник – мать. Даже если доля достанется ей, Вас это точно никак не коснется.

— Но… – хоть его и высмеяли, Юрий не разозлился, – Евгения не имеет способностей к управлению, сама посмотри во что она превратила компанию прежде. Передача акций ей – бессмыслица, не говоря уже о том, как она относилась к тебе прежде, ты к такому готова? Со мной будет совершенно по-другому, я могу помочь тебе. Тем более, я уже раскаялся в своих поступках, и больше не стану тебе мешать!

Лиза посмеялась над этим:

— Красиво сказано. Если Вы получите эти акции, то станете самым крупным акционером компании. Значит, собираетесь заполучить право на управление «Лариком»?

«Да…».

Юрий не ответил, конечно же он хотел заполучить компанию, в конце концов, он не мог просто смотреть, как семья Ларионовых переходила в руки постороннего человека. Однако понимая, что с Елизаветой шутки были плохи, мужчина изначально решил прибегнуть к тактике обхода и действовать постепенно.

У девушки не было сил продолжать слушать его официальные разглагольствования, поэтому она перешла к делу:

— Говорите прямо, что хотите, не нужно приходить и раздражать меня пустыми разговорами. Сможете ли Вы принять управление из моих рук зависит от Ваших способностей.

Мужчина помрачнел в лице, ненадолго замолчав. Он знал, что Лиза была сообразительной, и раз, она понимала его планы, то в будущем стала бы только больше осторожничать с ним.

— Давайте так. Раз по-твоему доля моего племянника должна достаться Евгении, тогда пусть сегодня же она подойдет и в присутствии юриста подпишет передачу акционерных прав, как тебе?

Ничего страшного, если акции оказались бы у невестки, рано или поздно он смог бы обвести ее и вернуть долю в свои руки. Пока часть компании не осела в руках женщины перед ним, все было нормально.

Девушка апатично скривила рот. Она уже собиралась ответить ему, когда дверь кабинета директора открылась. В комнату вошла Евгения Ларионова, это была все та же дама из высшего общества, как и прежде, уверенная, переменившаяся после последних долгих дней в депрессии.

Увидев ее, Юрий обрадовался:

— Мы как раз говорили о том, чтобы пригласить тебя подписать документы. Как удачно, что ты пришла.

Лиза равнодушно сложила руки и откинулась на спинку офисного кресла, не проронив ни слова. Она хотела понаблюдать, какую песню запоет каждый из этих двоих.

Заметив, что женщина подошла к нему, Юрий уступил Евгении место. Она не стала отказываться и элегантно опустилась в кресло. После чего сказала родственнику:

— Не тебе решать, как поступать с акциями компании, принадлежавшими моему сыну.

— О чем ты? – лицо мужчины застыло.

— Я привела с собой юриста, господина Ольхова. Перед тем как нас покинуть, мой сын составил завещание. Раз уже все сегодня здесь, то пусть его огласят официально.

Ольхов вышел вперед и двумя руками положил плотно запечатанный бумажный конверт на чистый и аккуратный стол Лизы. Девушка взглянула на него.

«Коля оставил завещание?».

— Если это завещание, то мне нет необходимости здесь присутствовать, я уже не член семьи. Вы продолжайте.

Она начала вставать, но Евгения ее остановила:

— Сиди, ты упомянута в его последней воле и должна присутствовать.

Девушка замерла, с чего ему было включать ее в завещание? С трудом сдержав горечь в глазах, со спокойным лицом она вновь опустилась в кресло.

Лишь проследив как, она устроилась, Евгения повернулась к стоящему позади юристу:

— Начинайте.

Мужчина кивнул и под наблюдением трех пар глаз, распечатав бумажный конверт, достал из него завещание.

— Я, Ларионов Николай Дмитриевич, настоящим завещанием делаю следующее распоряжение.

Лишь услышав начало предложения, Лиза почувствовала, как ее сердце скрутило болью, глаза сами по себе покраснели. Она крепко сжала кулаки и, опустив взгляд, внимательно прислушалась.

В глазах Евгении стояли слезы, и Юрий тоже набросил на себя вид опечаленного человека. В этой ужасно гнетущей атмосфере, Ольхов продолжил зачитывать:

— Основную принадлежащую мне недвижимость, акции и прочее имущество, включая усадьбу «Завидово», дом в районе моста «Корабел», здание с апартаментами «LuxHall» и остальное, в общем количестве семь объектов недвижимости, я завещаю целиком и полностью своей бывшей жене, Кузнецовой Елизавете Васильевне. В дополнение к этому, все принадлежащие мне сорок пять процентов акций корпорации «Лариком» я также завещаю своей бывшей жене, Кузнецовой Елизавете Васильевне…

Мужчина закончил читать, Евгения вытерла слезы бумажной салфеткой. Сердце Лизы разрывалось от боли, все свое имущество он завещал ей. Неужели кроме нее он никому ничего не оставил? Его совсем не заботили судьбы матери и сестры?

Юрий тут же разразился негодованием:

— Что?! Я не согласен! – его лицо стало мрачнее тучи, он жестко протестовал. — У меня никаких претензий, что он оставил бывшей жене недвижимость. Но как он мог вот так отдать сорок пять процентов акций компании постороннему человеку! Отец всю жизнь отдал «Лариком», это простое неуважение! Во что он ставит деда!

Если доля в сорок пять процентов действительно была оставлена Елизавете, то у нее на руках в перспективе оказалось бы восемьдесят пять процентов акций, и Юрию стало бы очень сложно как-то ей мешать.

Все это время девушка сидела с опущенной головой, не возражая и вообще ничего не говоря. Она изначально не была сильна в сфере недвижимости, последние дни она моталась между «Лариком» и «Интегра» и была вымотана физически и эмоционально. Она просто хотела передать «Лариком» кому-то другому, но Коля создал для нее большую проблему, и внезапно вся огромная ответственность за корпорацию оказалась на ней.

Пока Юрий вслух негодовал, Евгения вытерла досуха слезы и с тяжелым сердцем произнесла:

— Оставленное завещание – это право на свободную волю моего сына, если он так решил, то я, как его мать, буду уважать этот выбор.

— Да ты не в своем уме! Акции компании не какой-то пустяк! – мужчина был вне себя от злости.

Однако женщина была к этому равнодушна:

— Юра, не спорь, не твое, значит, не твое. Да хоть убейся, но акций ты не получишь.

— Ах ты! – Ларионов сгорал от злобы. – Чертовы разорительницы! Посмотрим, как ты будешь объясняться перед отцом и братом на том свете! – громко фыркнул он и, гневно махнув рукой, ушел.

Евгения позволила ему выругаться, но на ее лице не отразилось ни капли злости. Лиза недоуменно взглянула на бывшую свекровь. С похорон Николая его мать словно стала другим человеком, она не просто часто выступала в защиту девушки, но и с проблемами справлялась уравновешеннее, чем раньше.

— Если спрячешь это завещание сегодня и не будешь доставать и читать его при людях, то его акции твои. Это целых сорок пять процентов акций, ты что нисколько не растрогана? – Евгения слабо улыбнулась.

— У меня правда нет необходимых способностей, пусть лучше компания будет в Ваших руках. – Лиза слегка сощурилась, тихо сосредоточив взгляд на собеседнице. – Евгения Андреевна, вы вдруг так сильно поменялись, раньше никогда не говорили со мной так спокойно, неужели на похоронах в предсмертной записке Николая было написано что-то такое?