Роман Порочный глава Глава 23

Всю ночь во снах меня качали теплые мужские ладони. Чувствовала себя в безопасности, укутанной в огромное невесомое одеяло, сотканное из любви, нежности и заботы. Будто перенеслась в свою любимую детскую сказку про принцессу, которую заточила в темницу злая колдунья. Но прекрасный светловолосый красавец вовремя разрушил тёмные чары.

— Любимая, я приехал забрать тебя и увести с собой. Я буду для тебя самым лучшим принцем…

Уже светало, когда я вдруг ощутила прикосновение холодных пальцев к своей руке.

— Мона, я пришел согреть тебя… — обнаженное тело Филиппа прижалось к моей спине, а в нос ударил запах перегара.

Подавив крик отвращения, резко отпрянула, отползая от него и сильнее кутаясь в одеяло.

— Какого черта ты творишь?! — процедила сквозь зубы.

— Я просто подумал, вдруг ты ждёшь, а я всё время торможу… — рот парня растянула неуклюжая хмельная улыбка. Собеседник игриво провёл ладонью по своей худосочной груди, и меня окончательно прорвало.

— Чего я жду? Может, пришествия марсиан как в фильмах с Томом Крузом?! Зачем ты приперся в мою спальню, Филипп?! — холодно огрызнулась, не в состоянии держать лицо.

— У меня ни разу никого не было. Может, мы с тобой попробуем? Ну, как друзья… — в его пьяном взгляде моментально вспыхнул огонек надежды.

Я тихо застонала.

— Ещё слово, и я огрею тебя чем-нибудь тяжёлым!

— А вдруг тебе понравится? — неожиданно выпалил он, и мои брови полезли на лоб.

— Я люблю другого! Уясни ты себе это! — слова слетели с губ быстрее, чем я успела подумать.

— Ты говоришь о своём сводном брате? Я ведь прав? — беспардонно поинтересовался захмелевший собеседник.

— Неважно…

— Я так и думал. Именно из-за него ты и уехала…

— Я ему не нужна. Решила, хватит бегать и унижаться перед ним. В Нью-Йорке у Вильяма есть другая девушка… — отчаянно зажала между пальцами смятую простыню, инстинктивно отодвигаясь всё дальше от ночного гостя.

— Мона, он полный идиот, раз решил тебя оставить! — подавив сонный вздох, обескуражено сообщил брюнет.

— Я сама виновата. Напридумывала непонятно что. Навязывала себя… До последнего верила, что мы с ним… — в коридоре послышались какие-то звуки, а затем сдавленные приглушенные голоса.

— Что там такое? Кто-то приехал посреди ночи? Вдруг они ищут меня?! — глаза Филиппа округлились от страха.

Вместо ответа я покрутила пальцем у виска, натянула халат поверх пижамы и на цыпочках подошла к двери.

— Это моя мама… — прошептала ошеломленно. — Но что она забыла в Провансе рано утром?! — робкий вопрос сорвался с губ, и я сильнее нахмурилась, глядя на тощего перепуганного парня в своей постели.

— Сиди здесь! Не вздумай выходить и шуметь! Пойду на разведку…

Тихонько выпорхнула из комнаты и, миновав длинный коридор, остановилась в неосвещенном углу, заглядывая в небольшой просвет между кухней и дверью. Я замерла на месте, неотрывно наблюдая за происходящим.

Жозефин Легран сидела на моем стуле, утирая слезы рукавом белоснежной шелковой блузы. В горле встал ком — впервые видела, как плачет мама. Всегда красивая, ухоженная и невероятно собранная, сейчас она выглядела как несчастная побитая собачонка: волосы заколоты в нелепый пучок, макияж поплыл, а на лбу проступала бороздка из мимических морщин. Ей было всего тридцать шесть, но в тусклом свете кухонной лампы казалось, что женщина на десять лет старше. В некогда блистательном облике светской львицы появилось нечто надломленное и осунувшееся.

— Дочка, да что случилось? — растерянно пробормотала бабушка.

— Мы с Анри крупно поругались. Он выставил меня из дома! Муж озверел! Чуть не пришиб из-за этого выродка… А ведь я любила его… Так любила, мама… Всё ради него! Закрывала глаза на многочисленные измены…. Я всё терпела! — кажется, у мамы началась настоящая истерика.

Она залезла с ногами на стул, пытаясь обнять себя за колени, но руки упорно не слушались. Женщину потряхивало, как во время качки на корабле. Меня охватил животный ужас. Нужно было подбежать, сжать в объятиях, поцеловать, но я просто стояла, как громом пораженная. Что-то в её словах разбередило душу…

— Господи, дочка! Успокойся! Расскажи, что стряслось! Я же волнуюсь… — сонная бабушка растерянно семенила вокруг моей невменяемой матери.

— Дай стакан воды! Скорее! Нужно выпить! — ба потянулась за кувшином, в то время как мама достала из сумки несколько баночек с яркими жизнерадостными этикетками.

От шока лицо перекосило. Знала наизусть названия этих таблеток: легкое успокоительное, транквилизатор, снотворное, после которого не разбудит даже конная гвардия. Мама высыпала на ладонь целую пригоршню разноцветных капсул, и в один присест закинула себе в рот. Она сделала большой глоток воды из кружки, отчаянно закашлявшись.

— Жозефин, дорогая, я же просила тебя больше их не пить! Я же просила… — тон бабушки ожесточился, она выхватила у матери из рук несколько банок, но та оказалась проворнее, отталкивая пожилую женщину и спасая свое дерьмо.

— Я не могу без них! Иначе то в смех, то в слезы. Просто разучилась контролировать эмоции. Каждый день сумасшедшее давление: папарацци, съемки, интервью… А теперь ещё и Анри ужасно зол на меня! Ведь я с самого начала делала так, как он просил. Но стоило немного оступиться, и он окрысился...

Поморщилась от отвращения. Моя мама выглядела жалко и нелепо. Теперь до меня начало кое-что доходить…

— Расскажи всё по порядку. Что, черт возьми, между вами стряслось? — голос бабушки дрожал от негодования. Мама переменилась в лице. Она тихо всхлипнула.

— Хорошо, я начну сначала. Пару недель назад ребята устроили вечеринку в доме, ну и без потасовки не обошлось… В интернет попала запись драки, люди мужа почти сразу перехватили её. Анри всё понял: Вильям и этот парнишка Филипп не поделили Симону. Запись удалось изъять и уничтожить, но Анри как с цепи сорвался. Его новый пиар-менеджер посоветовал избавиться от Вильяма — как раз после возвращения сына политический рейтинг Анри резко пошел вниз…

Мама прочистила горло, продолжив свой рассказ.

— …Он буквально помешался на этой президентской гонке. Кричал, что их связь может разрушить всё! Ругался… Говорил, что Вильям специально перетягивает на себя внимание прессы…

— И что вы сделали, Жозефин? — напряженно поинтересовалась ба.

— Для начала Анри сказал сыну, что тот парень шантажируют его. Он попросил Вильяма уехать из Парижа. Мы были уверены, что этого достаточно…

— И что случилось потом?

— А потом этот светловолосый сперминатор позвонил и сообщил, что собирается увести Мону с собой… Представляешь? Нам пришлось экстренно вернуться и приступить к выполнению плана Б.

— Но зачем? Они ведь не кровные родственники? Я не понимаю…

— Вильям не пара Симоне! Чего тут непонятного?! Я была категорически против! Слышала поговорку «яблоко от яблоньки»?! Он такой же, как и его отец! Гуляка и бабник! Поразвлечется с глупышкой, а у нее опять поедет крыша… Мона встретит еще с десяток таких Вильямов! Но главное — это могло не очень хорошо отразиться на рейтинге Анри! Кровные не кровные! Людям только дай повод для сплетен, а учитывая его репутацию…

— У меня нет слов. Вы оба помешались. Дочка, ты посмотри на себя… — бабушка нервно всплеснула руками, вперив в маму полный отчаяния взгляд. — И что вы сделали? — спросила она, едва шевеля губами.

— Пришлось действовать решительно. Анри заручился поддержкой бывшей девушки Вильяма. Она позвонила Симоне и сказала, что беременна, а еще навестила парня в день приезда и выложила несколько снимков из его квартиры в инстаграм. Мона поверила. Дочка сама попросила уехать.

— А что же этот парень?! Вильям?!

Я глядела на них сквозь тонкую полоску света, испытывая ужас. Знала, мне совсем не понравится то, что она вот-вот расскажет.

— План Анри с шантажом Филиппа быстро провалился. У мужа с каждым днем появлялось всё больше проблем. Я хотела помочь ему…

Неожиданно мама замолчала, и по кухне разлилась тягучая зловещая тишина. Даже не заметила, что из глаз уже давно сочатся слёзы. Часто-часто моргала, стараясь смахнуть их с кончиков ресниц, но они всё продолжали застилась глаза.

— И как же ты помогла, дочка? — язвительно поинтересовалась ба, шумно втягивая ноздрями воздух, как при гипоксии.

— Сказала Вильяму, что у Симоны случился очередной нервный срыв. Думала, теперь он точно оставит нас в покое, но вышло наоборот. Он всё испортил: примчался в Париж, разругался с отцом, поехал убедиться, что она в психушке…

— Это слишком жестоко. Я не верю, что ты это сделала…

— «Это большая политика. Люди в ней просто пешки!» — так всегда говорит Анри, — прошептала мама срывающимся голосом, заламывая руки.

— Что же произошло дальше? — безжизненно спросила ба.

— Пришлось попросить своего психотерапевта показать ему какое-нибудь отпугивающее видео, чтобы он даже думать забыл про мою дочь! Кто же знал, что они с придурковатым дружком полезут туда среди ночи?! — губы мамы затряслись.

Она зашлась новыми потоками рыданий, только теперь вместо жалости я испытывала чувство гадливости, как будто меня вымазали в грязи.

— О господи… — глаза ба наполнились слезами, а уголки губ обессилено поползли вниз.

— А теперь Анри меня ненавидит, им с Готье пришлось всё это разгребать: выложили кругленькую сумму директору клиники, чтобы замять скандал с ночным проникновением на территорию частной собственности! Потому что их сыновья уложили охранников, поставив на уши всю больницу! Безумие какое-то…

Стояла босиком на паркетном полу и не могла пошевелиться. Конечности одеревенели. Сердце превратилось в гранит. Веки налились свинцом, а губы так дрожали, что зуб на зуб не попадал. Мне было плохо. Жутко плохо. Из-за них мы с любимым страдали все эти дни и ночи. «Встретит еще с десяток таких Вильямов!» — пыталась восстановить дыхание, но в груди словно извергался вулкан, задымляя и уничтожая всё на своем пути. Как простить такое собственной матери?!

— Господи, это просто ужасно! Что ты натворила, дочка?! Ты хоть сама понимаешь, что ты сделала?!

— Мама, я так боюсь, что он меня никогда не простит… Я столько сил вложила в эти отношения. А он?! Анри недавно сказал, что женился на мне, потому что я олицетворяю идеальный образ первой леди страны. Он не любит меня. Не хочет ребенка. И уже несколько лет трахает свою секретаршу. Даже берет ее иногда с нами в поездки. Кажется, об этом в курсе вся его команда… Вся! Они смеются за моей спиной. Что мне делать, мама?!

— ДА О ЧЕМ ТЫ ГОВОРИШЬ, ЖОЗИ?! — ба схватила стакан воды и со всего размаха плеснула жидкость в лицо матери. — Причем здесь Анри?! Ты совсем свихнулась! Чуть не угробила психику этому бедному парню! У тебя нет совести! Ты не заслуживаешь счастья!

Мама резко подскочила на ноги, вытирая лицо широким рукавом блузы. Она ощетинилась, буквально наступая на бабушку с горящими огнём ненормальными глазищами.

— Зачем Моне этот бабник?! Он перетрахал всю прислугу в доме, половину моих замужних подруг… Хочешь, чтобы он увёз ее в Нью-Йорк, а когда наиграется, вернул как поломанную игрушку обратно?! Ты этого хочешь?!

— Ох, Жози, Жози… В кого ты превратилась, дочка?! Легран рано или поздно бросит тебя, Симона начнет жить своей жизнью… Мне страшно за тебя… — её голос растворился в истерических рыданиях матери.

— Я делала это ради Симоны! А знаешь почему?! Потому что я десять раз пожалела, что не послушалась тебя и вышла замуж в восемнадцать лет! Еще и забеременела так рано! Поступила на театральный, но была отчислена уже после первого курса из-за висящего на груди младенца! Отдала этому ублюдку лучшие годы жизни, а он променял меня на стриптизершу! Я не хочу для Моны такой судьбы! Пусть идет учиться, гуляет и наслаждается жизнью! И не совершает моих ошибок…

— Значит, я ошибка, мама?! — я вошла в кухню, когда уже за окном окончательно забрезжил рассвет.

Сердце сделало сальто, и улетело в пятки. Мне было нечем дышать, а перед глазами всё плыло.

— Ты всё слышала?.. — произнесла растрепанная заплаканная женщина, инстинктивно потянувшись рукой к баночке с успокоительным.

— Ага… — улыбнулась я, еле шевеля губами.

— Дочка, прости меня! Я делала всё это ради твоего блага…

— Хорошо. Теперь, я вижу, какая ты заботливая. С вашего позволения, пойду собирать вещи. Надеюсь, Вильям еще в Париже, — быстро развернулась и, глотая слёзы, убежала в свою комнату.

***

Уже окончательно рассвело, когда я достала компактную дорожную сумку и начала скидывать туда свое барахло. В голове не осталось ни единой мысли. Их вытеснил гул смертоносного роя десятков пчёл, готовый по одной команде растерзать нерадивых родственников.

Мы все были пешками в их большой грязной игре, и пока я загорала на лежаке под прованским солнцем, любимый сходил с ума от отчаяния. В очередной раз за это безумное утро набирала номер Вильяма. Хотелось столько всего ему сказать, но вместе ответа вновь и вновь доносилось сухое безэмоциональное: «Абонент временно недоступен». Тихо выругалась, обдумывая скорейший способ добраться до Парижа. На рефлексию и самокопание не осталось сил. Не сейчас. И не под одной крышей с матерью. Нет. Нет. Нет. Пожалуйста, только не это… Я должна была скорее отыскать его. И тогда боль отступит, а происходящее не будет казаться настолько ужасным…

— Она уехала, — раздался за спиной усталый изможденный голос.

Бабушка присела на мою кровать и, скрестив руки на груди, пустым взглядом уставилась в окно.

— Как ты отпустила её в таком состоянии? — равнодушно поинтересовалась, будто наблюдаю за ситуацией со стороны.

— Успокоительные всё-таки подействовали. Жози умылась, привела себя в порядок и вновь сорвалась в Париж. Анри прислал за ней частный самолет — она и рада! — язвительно рассмеялась ба.

— Я тоже поеду. Только своим ходом. Люблю его и знаю — он меня ждет, — закрыла сумку, подходя со спины к сникшей пожилой женщине и, крепко обняв её, положила голову на плечо.

— Ты будешь счастлива, Симона… Жду вас в гости. Безумно хочется поглядеть на парня, который поставил на уши психбольницу и уложил всех охранников. Прямо как мой любимый Брюс Уиллис из «Крепкого орешка»!

Мы с ба одновременно прыснули, продолжая обниматься.

— А чего ждать?! Вы можете посмотреть на меня прямо сейчас! — раздался низкий мужской голос, заставляя нас обернуться.

— Вильям?! — я замерла на месте, будто переносясь в самое первое наше совместное воспоминание…

Мне четырнадцать. Впереди длинный монотонный день, никому до меня, как обычно, нет дела. От скуки решила немного пофлиртовать с мальчишкой садовником. Настолько невыносимым было сидеть в одиночестве посреди огромного особняка… Я изо всех сил старалась почувствовать себя живой.

А потом увидела, как по центральной аллее идет один из самых красивых парней, которых мне доводилось встречать. Стояла в тени раскидистой ивы, зная — он не может меня видеть, а вот мое сердце, напротив, сначала замерло, а потом резко пустилось вскачь. Даже не могла описать эмоции словами: это была смесь благоговения, восторга и резкой, подкатывающей к горлу эйфории…

Вильям Легран. Вот он — мой новый брат!

Господи, у меня никогда не было ни братьев, ни сестер, а тут сразу готовенький двухметровый красавец атлет с волосами цвета лучей небесного светила. Он был таким восхитительным и недосягаемым, что уголки губ непроизвольно задрожали от желания очень громко рассмеяться. Захотелось во что бы то ни стало привлечь внимание нового родственника, потому что в глубине души я знала — мы обязательно подружимся…

— Мона… — он улыбнулся. Его глаза пылали.

Пару секунд гость очень странно глядел на меня, будто видел впервые, а затем провел тыльной стороной ладони по лбу, отводя взгляд.

— Вильям… — я хотела разреветься, но вместо этого улыбнулась. — Познакомься, это моя бабушка Изабелла! Ба, а это Вильям Легран — мой сводный брат, — загадочно прищурилась, ощущая, как что-то невесомое щекочет стенки живота.

Хоровод неугомонных бабочек слишком живо отреагировал на появление любимого.

— Очень приятно… — изрёк он хрипло.

— Мне тоже. Очень. Ну, а теперь я пойду… Кстати, с завтрашнего дня и в течение следующей недели у меня стартует новый кулинарный курс. Буду уходить рано утром, а приезжать поздно вечером, так что дом в полном вашем распоряжении… — ба заговорщически подмигнула, поспешив скрыться за дверью.

Мы остались наедине. Наконец-то. Высокий широкоплечий блондин снова посмотрел на меня. В упор. Стояли друг напротив друга, а вокруг всё кружилось в ускоренной съемке. По телу разливалось умиротворяющее тепло, а мы продолжали стоять, пытаясь поверить, что всё это не плод больной фантазии.

— Мона, а где у тебя солнцезащитный крем? В твоей пляжной сумке что-то не нашел…

Магия момента развеялась. В одних чересчур обтягивающих плавательных трусах к нам зашёл Филипп. Он резко замер, а затем попятился…

— Ну-ка стоять, ублюдок! Как же ты меня достал! — просипел Вильям охрипшим от ярости голосом. Я вздрогнула, оглушенная собственным визгом.

— Стой… СТОO-O-ОЙ! — орала, не жалея связок, когда любимый одним точным ударом в живот уложил моего друга на спину. — Погоди! Он ни в чем не виноват… Да погоди ты, я прошу!

— Я всё знаю… Но этот придурок меня достал! Какого черта вечно путается у нас под ногами?! Ещё и тут его не хватало! — произнес светловолосый красавец, угрожающе стиснув ладони вокруг шеи побледневшего от страха Филиппа.

— Простите… Я, пожалуй, поеду обратно в Париж… — заикаясь, пролопотал полуголый брюнет, в подтверждении своих слов интенсивно поддакивая.

— Уж сделай милость! Вали отсюда! — небрежно покачал головой Вильям, выталкивая однокурсника из моей спальни.

Наконец, дверь захлопнулась, и мы снова остались наедине.

— Симона, я…

Но я не дала договорить. Вместо этого встала на цыпочки, накрывая ладонями его красивое мужественное лицо. На подбородке мужчины зияла свежая царапина, а идеальный нос был перебит.

— Что они с тобой сделали?! Тебя били?! — произнесла еле слышно, запуская пальцы в мягкие волосы.

Вильям молчал, шумно выталкивая ноздрями воздух. Он глядел на меня как слепой, который прозрел и впервые увидел солнце.

— Я буду для тебя самым лучшим принцем… — пробормотал, крепче укутывая в тепло нерушимых объятий.

— Ты не отказался от меня. Ты единственный, кто не отказался… — зажмурилась, обвив руками крепкую шею мужчины, и уткнулась носом в небритую щёку.

Вильям вздохнул, плотнее притягивая к себе и зарывшись лицом в мои волосы.

— Люблю тебя… — сказал он тихим беспристрастным голосом, будто за те дни, которые мы не виделись, успел пережить ядерную войну и постареть лет на сто. Нутром чуяла, какие необратимые изменения произошли в его душе всего за какую-то жалкую неделю в разлуке. Я оцепенела. Грудь готова была разорваться от нахлынувших эмоций, а по коже поползли непослушные мурашки. — Моя девочка… — произнес практически беззвучно. Чтобы расслышать, пришлось ближе прильнуть губами к приоткрытому рту. Похоже, Вильям только этого и ждал — протолкнул язык в мой рот и поцеловал. Когда наши языки соприкоснулись, мы одновременно застонали. Любимый подхватил меня за бёдра и понес к широкому подоконнику. Он усадил меня на него и низко прорычал. — Не хочу больше терять время… — Одним махом распахнул мой халат, срывая его с плеч и уверенным движением отправляя на пол. Я осталась в коротком топе и крошечных шортиках. Потянулась пальцами к широким бретелям, чтобы облегчить ему задачу, но мужчина остановил. — Сам тебя раздену, а потом отнесу в кровать. Ты — моя, — его слова звучали как неоспоримый приказ, и внизу живота всё затрепетало.

Не могла отвести взгляд от усталого мужественного лица. На нем застыло такое многообещающее решительное выражение. Я облизнулась. Вильям выглядел как молодой лев, который сражался всю ночь, а теперь был готов насладиться желанным трофеем. И я была не против. Хотелось забыть обо всех ужасах, согреваясь обжигающим теплом его сильных рук. Он стянул мой топ через голову, сузив глаза. Зрачки невозможных голубых глаз расширились. Шумно дышала, воспламеняясь уже от одного его собственнического голодного взгляда. Я ощущала себя завоеванной и взятой в плен. Навечно.

— Ты моя. Только моя… Нашел и больше не отпущу…

Собственник наклонился, опуская губы на мой сосок. Запрокинула голову, издав короткий тихий стон. Вильям поочередно водил шершавым языком по маленьким, затвердевшим жемчужинкам, заставляя меня всё громче реагировать на его ласки. Сомкнула ноги вокруг крепких ягодиц мужчины, прогнувшись в спине и сильнее упираясь ладонями в деревянный подоконник. Не терпелось, чтобы он скорее разделся, накрывая меня собой, словно стальным щитом.

— Как же приятно… — кусала губы, тихонько посмеиваясь, наблюдая за его опытными, но при этом невероятно нежными ласками.

— А так? — изрёк он хрипло, одной рукой сжимая мою задницу, а другой, поглаживая заднюю поверхность бедра.

Губы любимого продолжали тщательно исследовать грудь, поочередно обводя языком ореолы сосков. Неотрывно глядя мне в глаза, Вильям дразнил и посасывал набухшие камешки, заставляя меня ерзать задницей, слегка потираясь промежностью о внушительный бугор у него в джинсах.

— Да-а… Ещё…Пожалуйста… — готова была умолять его любить мое тело и душу, исцеляя своими фантастическими поцелуями.

— Малышка, я ещё даже не начинал… — произнес он низко. — Хотел столько всего тебе сказать, но язык онемел, стоило только увидеть. Мне нужно убедиться, что ты реальна… Позволишь любить тебя? — блондин отступил на шаг назад, словно стараясь запечатлеть моё полуобнаженное тело у себя в сознании.

На его губах играла счастливая улыбка, а глаза были наполнены радостью.

— Я хочу, чтобы от твоей любви у меня дрожали коленки, и ты всегда носил меня на руках… — прошептала, поглаживая кончиками пальцев напряженные соски, которые всё еще торчали от недавнего натиска упругих губ.

— Будет сделано, принцесса… Сегодня твои ножки будут так сладко дрожать, что ты не сможешь встать с кровати… — с этими словами Вильям чуть приподнял меня за попу, стягивая клетчатые пижамные шорты.

— Ах… — прошептала, особенно остро ощущая свою наготу. Внизу живота уже давно всё увлажнилось и пульсировало. Дрожала от страсти и возбуждения, внутренней стороной бедра чувствуя его твердый член.

— Разведи их! — сдавлено прорычал, по-хозяйски накрывая розовые лепестки раскрытой пятерней.

Мужчина довольно улыбнулся, убедившись, насколько сильно меня распалили его прикосновения. Так бесстыдно текла, с каждой секундой заводясь всё сильнее. Он надавил на клитор, а затем проник кончиком пальца глубже. Меня словно током ударило! Свела ноги вместе, насаживаясь на его ладонь.

— Вот черт… — красавец оскалился. — Хочу заполнить тебя до краев. Много раз подряд… — в его взгляде мелькнуло нечто болезненное и одержимое: пронеслась вся та боль, которую он испытывал на протяжении последних дней. Хотелось забрать её себе.

Кончики пальцев зацепили край джинсовых штанов, ныряя ниже. Вильям вздрогнул, когда моя ладонь дотронулась до его каменной эрекции. Сжала горячий твёрдый член, мечтательно улыбаясь. Не терпелось ощутить внутри всю эту силу и мощь. Прекрасно знала, каким ненасытным он бывает…

— Хочу стать с тобой единым целым… — прошептала, робко заглядывая ему в глаза.

— Как скажешь, малышка… — ответил мужчина, расстегивая ширинку, скорее избавляясь от джинсов и боксеров, представ передо мной во всём великолепии своего атлетического тела.

Ладони легли на рельефную грудь, наслаждаясь каждым прикосновением. Блондин сильнее развёл мои ноги и, притягивая ближе к себе за коленки, скользнул внутрь.

— Ар-р-р-р… — переплелись наши сиплые стоны.

— Чёрт, Мона… — порывисто изрек, замирая на секунду и крепче сжимая челюсти. — Ты создана для меня, девочка… Для меня одного… — он неспешно толкнулся в горячую глубину, продолжая брать прямо на подоконнике. К счастью, занавески были закрыты.

Наши губы нашли друг друга, а лбы соприкоснулись. Мы целовались, ритмично двигая бёдрами в такт волнующей симфонии разгоряченных тел.

— Ещё, пожалуйста… Ещё… — мои щёки пылали.

Запрокинула голову, упиваясь всё новыми стонами, которые срывались с губ. От усиливающегося удовольствия между ног всё горело огнём. Звуки жадных поцелуев перемешались с судорожными всхлипами. Кровь пульсировала во всем теле, когда с каждым новом толчком Вильям сильнее растягивал меня, доставая до самой матки.

— Господи, да… — рычал он, не в силах сдерживаться.

Мои ногти царапали его предплечья. Исступлённо посмеивалась, размазывая кончиками пальцев пот по мощной спине.

Вильям ускорился. Он превратился в неутомимого мустанга, двигаясь внутри моего тела жёстко и яростно. Облизывала пересохшие губы, с шумом ловя ноздрями частички наэлектризованного воздуха. Перед глазами всё плыло, а предметы в комнате начали подозрительно вращаться.

— Как же хорошо… Ещё… — умоляла, всем своим нутром ощущая набухшие венки на члене, сильнее сжимая его податливым лоном, задыхаясь от наслаждения.

— Самая любимая девочка… — шептал любимый мужчина, покрывая лихорадочными поцелуями мои щеки, лоб, подбородок, нос, оттягивая губы зубами, пронзая горячим твёрдым стояком.

Мы двигались в одном неистовом ритме, с каждой секундой всё сильнее доводя друг друга до безумия.

— Моя… МОЯ! — хрипел, доставая головкой до самой матки, отдавая мне всю свою ярость и злость. Пот катился с него градом.

— А ты мо-о-о-й… — легонько укусила его в шею. В охрипшем от стонов голосе — звучало остервенение.

— Твой… твой… — одержимо посмеивался, пока я дрожала от накатывающих волн приближающегося экстаза, резче покручивая бёдрами ему на встречу.

— Уверена? — вдруг спросил мужчина, пронзительно заглядывая в глаза, яростнее проникая внутрь. От напряжения у него на шее вздулись вены.

— А сможешь?! — обескуражено улыбнулась, прекрасно понимая, о чем он говорит, еле сдерживая подступающие к горлу смешинки.

— Буду очень стараться… — подмигнул Вильям, раздвигая пальцами мои упругие ягодички, словно в будущем примеряясь и к этому отверстию.

— Боже… да… ДА! — прокричала в момент, когда в каждую клеточку стала вливаться пульсирующая огненная плазма.

Оргазм мощностью двенадцатибального шторма захлестнул измученное ослабевшее тело, заставляя глаза блаженно прикрыться. Еще пара быстрых интенсивных толчков, и я ощутила, как струя горячей жидкости, ударила прямо в матку, и сильнее задрожала от экстаза.

— Я люблю тебя… Люблю… Люблю… — шептала распухшими онемевшими губами, даже не отдавая себе отчета, что Вильям поднял меня с подоконника и куда-то понес…