Роман Подаренная ему глава Глава 5

Минут через пять в дверном проёме в самом деле нарисовалась тётка в отглаженной бледно-голубой форме и белом передничке с кармашками, по краю которого шла аккуратная оборочка. Я по-прежнему лежала на полу и смотрела на неё, прижимая к груди пульсирующие кисти. Даже горничная в этом доме выглядит куда лучше меня… Холёная, с по-аристократически бледной кожей и большими голубыми глазами, она походила на экономку, хотя вряд ли ей было больше тридцати пяти.

— Пойдём, — приблизившись, она ухватила меня за локоть, да так крепко, что запястья заболели с новой силой.

Я зашипела. Проклятая сука!

— Я сама вымоюсь, — процедила я, кое-как поднимаясь с пола.

— Мне приказано помочь тебе принять ванную, — отрапортовала она с высокомерным видом и, брезгливо посмотрев на моё платье, вцепилась в болтающиеся на мне обрывки ткани.

— Не трогай меня! — отшвырнув её руки, процедила я. – Иначе я тебе глаза выцарапаю.

— Не смей так со мной разговаривать! – прошипела она в ответ и толкнула меня к ванной. – Будет мне тут уличная девка приказывать. – Давай, иди. Грязная, как незнамо кто.

Затолкав меня внутрь, она принялась сдирать платье. Я отпихнула её, и это, похоже, окончательно её разозлило. Пальцы её сомкнулись на моём изуродованном верёвкой запястье, и я поморщилась.

— Отпусти! – вырывая руку, рявкнула я.

Она не отпустила. Потянула меня к ванной. Я пихнула её, упёрлась, но она толкнула снова.

— Александр Викторович приказал привести тебя в нормальный вид и, видит Бог, я это сделаю, чего бы мне это ни стоило, — проговорила она, вцепившись в мои волосы.

Я тут же перехватила её руку и, вывернувшись, впилась ногтями. Это она зря! Ненавижу, когда меня трогают! Ненавижу руки! Ненавижу чужие пальцы на своей коже! Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!!! Изловчившись, я впилась зубами в её ладонь. Стиснула челюсти и надавила клыками. Ты, сука, не на ту напала. Поживи на улице с моё, а потом приказы будешь раздавать.

— Ай! – вскрикнула она, прижимая ребро ладони к груди. Уставилась на меня с удивлением и некоторым страхом.

Во рту чувствовался солоноватый вкус крови, и это вызывало во мне удовлетворение. Да, вот так. Я сплюнула на пол, и по кафелю цвета слоновой кости размазалось розовое пятно. Я оскалилась. Наконец-то эта сука оставила меня в покое.

— Приблизишься – изуродую, — прошипела я, а в следующий момент в ванную ввалился мой новый владелец. Хозяин всех и вся, чтоб его!

— Александр Викторович, — дрожащим голосом заговорила горничная, — эта дрянь меня укусила! – Она выставила вперёд руку, демонстрируя ему след моих зубов.

Алекс озадаченно посмотрел на неё, на меня, и сухо проговорил:

— Ты свободна, Мира. Я сам ею займусь.

Горничная ничего не сказала, вышла из ванной с таким видом, словно под нос ей сунули что-то дурно пахнущее. Кажется, в её лице я нажила себе врага. Хотя… Она меня за человека-то не считает, какая вражда?! Только хрен эта сука ко мне теперь подойдёт! Пусть попробует! Ненавижу таких. Более или менее устроилась в своей паршивой жизни и нос воротит. Считает себя лучше других. А чем ты лучше?! Что ты обо мне знаешь?! Грязная, платье драное?! Думаешь, ты от этого застрахована?! Нет, дорогая. Если у тебя нет денег, богатых родителей и заступиться некому. Только я всё выдержу, а вот ты – сомневаюсь. Проводив её взглядом, я посмотрела на Алекса. Тот с непроницаемым выражением лица закатывал рукава своей до отвращения белой рубашки и выглядел при этом так… Словно бы он только-только с президентского приёма вернулся. Расстегнул часы и, сняв их с запястья, положил на полочку под зеркалом. После глянул на меня – прошёлся взглядом от лица до самых ступней. Я ощутила, как у меня кишки выкручиваются. Вот от этого его взгляда – холодного, режущего сталью. Заметила, как серебрится его радужка, словно бы в грозовом небе рассыпали крупицы серебра.

— Раздевайся, — негромко сказал он.

Я не шелохнулась. Понимала, что должна подчиниться, но не могла даже руки поднять.

— Ты глухая? – спросил он, когда я не двинулась с места. Шагнул ко мне, но я тут же отступила назад.

— Не прикасайся, — процедила я, глядя ему в глаза.

Меня трясло. Внутреннее напряжение достигло того предела, когда я понимала – ещё немного, и я могу потерять над собой контроль. Редко, но такое случалось со мной. И тогда… Тогда я переставала понимать, что делаю. Так было и в тот день с ножом. Единственное, что для меня имело значимость – не дать никому к себе прикоснуться.

— Я тебе уже всё сказал, — спокойно ответил он и приблизился, я отступила и почувствовала, что упираюсь в стену. Холод обжёг спину и ягодицы, я сглотнула. Пошарила рукой, пытаясь отыскать хоть что-то, чем могла бы защитить себя, но пальцы мои лишь скользили по прохладе кафеля.

— Не подходи! – зарычала я, чувствуя аромат дорогого мужского парфюма.

Плевать ему было на мои слова! Он ухватил меня за локоть и потянул к стоящей в углу ванной. Я пнула его по икре, но он даже не отреагировал.

— Пусти меня! – заорала я, впиваясь ногтями в его предплечье. – Не прикасайся ко мне!

— Ах ты... – зашипел он и, схватив меня, поднял и усадил в ванную.

— Ай! – взвизгнула я, когда тело моё ошпарило струёй горячей воды. Подскочила и попыталась вырвать у него душ, но он направил струю мне прямо в лицо. Рот наполнился водой, глаза защипало. Я вцепилась в его плечо, ухватилась за лейку душа и потянула на себя. Дёрнула, но Алекс толкнул меня обратно на дно ванной. Прижал рукой и, кинув душ рядом, принялся сдирать остатки платья.

— Не трогай меня! – завизжала я и пнула его пяткой. — Я сама в состоянии помыться!

— Дрянь! – отшатнувшись, прорычал он, сжал челюсти и, снова склонившись ко мне, вцепился в платье. Зарычав, я накинулась на него. Била, куда придётся, хотя больше всего мне хотелось расцарапать его наглую физиономию. Кажется, раз я все же попала… Не понимала, что я делаю, но именно сейчас не дать ему меня коснуться было жизненно важным.

— Успокойся! — гаркнул он.

Я посмотрела на него. Лицо его было искажено яростью, глаза напоминали небо в бурю. Я притихла, до боли закусив губу. Ну что ему от меня нужно?! Что?! Что за дурацкая игра?! Что за извращенное желание обязательно меня вымыть?!