Роман Отец моего парня глава Глава 4

— Нет, — уверенно качнул головой он, осматривая плед в красную полоску, плюшевую пчелу и гору учебников. У Леры были только журналы. — Тут твой стиль. Ни с чем не спутаешь.

— Откуда вы знаете, какой у меня стиль? — насторожилась я. Ведь мужчина никогда на меня не смотрел! Взгляд не поднимал. Будто я какая-то моль, по ошибке попавшая на лобовое стекло дорогого авто его сына. Недостойная.

И тут же закашлялась. Потому что Дмитрий Петрович намотал плавки на свой кулак, медленно поднеся его к лицу. Ноздри его затрепетали, из губ вырвался странный хрип. Я ощутила его губы на своем клиторе. Вспомнила, каким прекрасным может быть его язык. Воспоминания стали настолько яркими, четки и красочными, что я едва не кончила.

Господи, да что же за хрень такая? Надо это срочно прекращать!

— Дмитрий Петрович, — спутано пробормотала, растирая руками мокрое от пота лицо. И без того узкое платье облепило меня, как вторая кожа. — Я вам очень благодарна. За все, честно! Но не пора ли вам домой, а? Я вам даже порванную шубку прощаю. — Он посмотрел на меня цепко, как ястреб, и я перешла на фальцет: — Зачем вы вообще приходили-то?

— Телефон вернуть, — кратко и четко отрезал. Но, мать моя женщина, как же сексуально он звучал! Все еще держа мои трусики в руках. Пришлось закусить губу, чтобы не застонать в голос. Только спустя целую вечность нервного дыхания, смогла выдавить из себя:

— Так верните.

— Так возвращаю, — цокнул языком мужчина. А затем сделал три резких движения. Первое – положил мои трусики в свой карман брюк, внимательно изучая мою реакцию. Второе – достал из другого кармана телефон и… О, господибожемой! Третье – двинулся на меня. Как охотник на добычу.

Я вжалась в стенку с широко распахнутыми глазами, ожидая чего угодно. А Дмитрий Петрович подошел вплотную, касаясь своей грудью моей. Его ладони скользнули от самой груди по талии до бедер. А затем еще раз, еще… Много-много бесконечно долгих, изучающих, жарких раз.

— Что… Что вы делаете? — спросила невнятно. Понимая, что в шаге от обморока. Или инсульта? В любом случае, мои эмоции и чувства были далеки от порядка.

— Ищу карманы, — нагнувшись к самому уху, касаясь подушечками мочки, бархатно низко прошептал он. И я не сдержалась. Захрипела. Спина сама прогнулась, когда он крепко сжал ягодицы, изучая их контуры. — Вот и сейчас тоже. Сзади тоже они бывают, что б ты знала.

— Н-нашли? — как какая-то идиотка переспросила. О каких карманах речь? Это платье-резинка. Невооруженным глазом видно!

— Не-а, — пожал плечами тот, наигранно горестно вздыхая. — Но я уверен, что они у тебя были. Проверю еще раз...

Глубокий вдох, рваный выдох. Как же божественно он пах… Мужской парфюм и что-то еще… Неужели естественный аромат кожи? Прямо мурашки по телу. Настоящий афродизиак.

— А в руки вложить сотовый не судьба? — постаралась с осуждением спросить, но вышло так, что жалобно простонала. Как в каких-то порнофильмах. Тьфу!

Все должно было быть не так! Мне давно стоило отвесить ему пощечину и прогнать… Но почему сама мысль об этом мне была мучительна?

— В твои-то руки, Машунь? — неодобрительно покачал головой мой дракон. Стоп. Какой еще «мой»?! — Да они же у тебя явно растут из твоей прекрасной попки. Прямо вот отсюда, ага. — А затем он просто взял и поднял мое платье, касаясь голой кожи. Это было выше моих сил. Выше терпения и… всего на свете. Особенно, когда его пальцы «случайно» заползли слишком низко, касаясь эпицентра напряжения. Того, где было слишком мокро. Так, словно год уже не кончала. Он чувствовал это. То, как сильно я его хочу. Но не подавал вида, продолжая свою странную игру. — Вспомни, как ты вазу разбила. Нет-нет-нет. Им я категорически не доверяю.

Его массажные движения на моей пятой точке походили на какую-то сладкую пытку, напрочь лишающую мыслей и здравого разума. Я вздрагивала каждый раз, когда его руки опускались между складочек и, натягивая стринги, заставляли их тереться об самое сокровенное место. Снова, снова и снова. Намеренно вырывая с моих искусанных губ рваные стоны.

— Тогда, — перед глазами мерцали неоновые огни. Я жадно вдыхала запах Дмитрий Петровича на шее, и это нихрена не помогло прийти в себя. Ни капли. — Просто положите его где-то… Какая разница…

Я ждала чего угодно… Но не того, что он меня послушает!

Резко выпрямившись, мужчина оттянул платье на место и выровнялся по струнке. Положил сотовый на низкий барный холодильник рядом и многозначительно выгнул бровь, деловито спросив:

— Так, Машунь?

— Т-так… — от растерянности стало не по себе. Уверена, разочарования скрыть не удалось, потому что Дмитрий Петрович позволил себе самодовольную победную улыбку в мой адрес. Резко захотелось припечатать его чем-то тяжелым.

— Видишь, какой я послушный! Где можно у тебя ручки помыть, золотце? — спросил он невинно, аки ангелочек. — Я помою и, так уж и быть, тебя оставлю. Раз так сильно просишь…

С широко распахнутым ртом я проследила за тем, как насвистывающий себе под нос какую-то незамысловатую мелодию Дмитрий Петрович преспокойно отправился в ванную комнату. Которая, к слову, была у нас общая с Лерой. Одна на двоих, как у приличных людей.

— Не свистите, — крикнула я ему вслед обиженно. Даже агрессивно. И, черт пойми, почему. Ведь правильно поступил. Как я и хотела! Молодец. И все равно было не по себе… — Денег не будет…

— Ха! — саркастично хмыкнул мужчина. — А сейчас их куры не клюют, да, Машунь?

— «Машунь», — передразнила его я. Затем села на низкий холодильник, сложила руки на груди и угрюмо уставилась под ноги. Настроение почему-то испортилось окончательно. — Я Маша. Ма-ша, понимаете?

— Не нравится, да? — участливо спросил тот.

Почему-то воду Дмитрий Петрович так и не включил. Что вообще в комнате тогда делал?

— Не нравится, — соврала я. Из его уст мое имя звучало по-особенному. Как что-то безумно дорогое, ценное и трепетное. Я не хотела об этом думать, но всегда мурашки по телу разбегались.

— Тогда будешь рыбкой, — продолжил свою глупую дискуссию мужчина. Я прямо опешила.

— Чего это?! — ахнула, ерзая на месте от странного нахлынувшего жара.

— Потому что, когда удивляешься, у тебя глаза такие огромные. На пол-лица. И голубые. Аж дух захватывает, — серьезно заговорил мужчина, а я так и прилипла к месту.

Теперь уж дух перехватило у меня от его слов. Но я заставила себя прочистить горло и как можно спокойнее прошептать:

— Это оскорбление. Мне не нравится. Лучше просто – Маша. Как раньше.

— Как раньше… Как раньше уже не получится, — хмыкнул Дмитрий Петрович, и мне показалось, словно эти слова наполнены двойным смыслом больше, чем первые. И прежде чем я успела очухаться, он снова заговорил. — Тогда… Пчелка!

— А это еще за что? Потому что я сплю с игрушкой пчелой, да? — догадалась и отряхнулась, лишь когда услышала пронзительный смех из ванны. Такой, что во рту все пересохло, а коленки позорно задрожали. — То есть она просто на кровати лежит... Не сплю я с игрушками, понятно?!

— Ага, ясненько, — подметил мужчина, и я нахмурилась. Потому что вода так и не включилась! — Нет, пчелка, потому, что у тебя жало очень выдающееся. И, предрекая твои последующие вопросы, отвечу сразу: и переднее, и заднее. Какое больше? Определиться не могу.

Он говорил будничным офисным тоном, но такие вещи, которые совершенно не стоит говорить девушке сына. Хоть и бывшей! Меня должно было это возмутить. Просто обязано… Но почему тогда сердце в груди забилось быстрее, а настроение чуть улучшилось?

Нет, я совершенно точно была ненормальная!

— А еще, — не унимался шутник. Я ведь все еще надеялась, что это просто странный подвид раздражающего юмора. Кто-то воск на тело капает, а кому-то в уши подобные «милости» льют. — Ты слишком деятельная. Моргнуть не успеешь, а ты что-то натворила.

Ну, все. Пора было это заканчивать. Резко вскочив на ноги, я жестко выдохнула:

— Вы там не забыли, что руки хотели помыть, а? Шум воды я так и не услышала! Может, тогда дома помоете?

— Нет, не вариант, — отмахнулся Дмитрий Петрович, а затем елейно жалобно протянул: — Машунь, золотце… Помоги кран открыть? Не могу понять, как эта конструкция работает.

Шестеренки в моей голове отказывались становиться на место. Он что, устал после Нового года? Так на умственно отсталого, вроде, не похож. Или пьяный просто еще? Да, система у нас была старая, советская. Но Дмитрию Петровичу ли не знать ее.

Закатив глаза, я горестно выдохнула и, не найдя в его просьбе ничего такого-эдакого, медленно потопала в ванну. Мужчина встретил меня довольной и умиротворенной улыбкой, лишь икринки в глазах напрягали. Заставляли насторожиться.

— Вентиль покрутить пробовали?

— Ага, ага…

— А в другую сторону? — Мужчина покачал головой, будто я какую-то безумно умную речь толкала. Час от часу не легче. Тяжело вздохнув, я повернулась к маленькой раковине и принялась открывать воду. — Дмитрий Петрович, вам бы на свежий воздух, проветриться…

И тут произошло что-то странное. Не успела я сделать хоть какое-то внушительное давление на вентиль, как он вырвался вместе с краном, а поток ледяной воды фонтаном полился из шланга. Сперва обливая меня с головы до пят, а потом… Нет, мужчина успел вовремя отойти.

***

— Какого черта вы натворили?! — закричала я, пытаясь впихнуть кран обратно. НИЧЕГО. Руками тоже остановить поток вообще не выходило. Ниагарский, гребаный, водопад!

— Видимо, не в ту сторону покрутил… Какой же я неловкий! Ай-яй-яй… — покачал головой мужчина, затем со знанием дела подошел в ту сторону, где у нас была труба с рычагом перекрытия воды. Повернул, и все прекратилось. Правда, в ванной уже воды по щиколотку было. Тяжело дыша, я уставилась на него, как на врага народа, а он виновато пробормотал:

— Прости, Машунь. Мне так стыдно… Руки-крюки… Что же делать, что же делать? — запричитал тот, но не успела я и рта открыть, как Дмитрий Петрович многозначительно кивнул на мое платье. Я обернулась к зеркалу, и волосы на голове встали дыбом. Оно стало полностью прозрачным. Соски стояли колом от ледяной воды. — Смотрю, ты совсем замёрзла. Да и воды тут целое озеро теперь… Оставаться в комнате нельзя… Зима ведь! А у вас батареи холодные.

— Дмитрий Петрович, — угрожающе отчеканила я, сжимая кулаки. Потом подумала немного и прикрыла ладонями грудь. Слишком уж он откровенно на нее пялился. Хоть бы постеснялся! Хотя… О чем это я? Дмитрий Петрович и стеснение никогда не встречались. — Вы не обидитесь, если я вас чем-то тяжелым огрею? Сильно хочется!

— Ты что? Я ж депутат! Оно тебе надо? — покачал головой этот умник, и я заскрипела зубами. Прав ведь! — Есть выход получше. Давай-ка ты быстро переодевайся, а я тем временем вызову кого надо. Пусть починят тут все, приберут. А мы пока съездим в одно место…

— Я бы съездила вам в одно место с превеликим удовольствием… — прошипела себе под нос, а потом громко отчеканила: — В какое еще, черт его дери, место?!

— Как какое? — снова удивился тот, будто все давно было решено. — Шубу тебе новую купим. Я же ту порвал. Меня совесть так и мучает, так и мучает… Спать теперь спокойно не смогу!

Нет. Все. В тот момент терпению моему пришел конец. Ноги в конец продрогли от холода, тело затрясло. Сжав пальцами вырванный кран и сузив глаза, я четко, медленно и внятно проговорила:

— Я. Никуда. С. Вами. Не. Поеду. Ясно?

— Ясно, — пожал плечами Дмитрий Петрович и вышел из ванны. Потом внаглую лег на мою кровать и даже ноги закинул! — Раз так, то мне спешить некуда, Машунь. Новый год уже позади. Все друзья пьяные вдрызг. Я один трезвый остался… Рюмка не считается! Так что с тобой вместе день проведем. Вот прямо здесь. На кроватке. Ты как, согласна?

Закрыв глаза и жадно втянув кислород, я дала себе время подумать, чтобы не сделать чего-то плохого. Меня аж трясло от злости!

— Если я поеду за шубой, — свой голос я почти не узнавала. Больше походил на писклявый рык. — Вы потом оставите меня в покое?

— Естественно! — без капли шуток заявил мужчина, протягивая мне ладонь для рукопожатия. — Честное слово русского депутата!

— Ага, — горестно вздохнула шепотом, — Прямо людоед-вегетарианец какой-то.

— Что-что, пчелка моя? — очень уж радостно пропел этот ч… человек! — Что ты там себе под нос жужжишь?

Внимательно уставившись на Дмитрия Петровича, я пришла к выводу, что он тот еще упертый баран. Не знаю, что он там себе надумал, но мне было проще находиться с ним на свежем воздухе. А еще лучше - в торговом центе. Чем больше людей, тем лучше! Тем более, шубу он мне и вправду порвал, и после устроенного потопа я передумала ему прощать нанесенный ущерб.

— Выйдете, — сдалась окончательно. — Переодеться надо.

— Ты чего? — возмутился тот, даже руку на сердце положил в полном изумлении. Актер из него никакой! Зато видно, что старается, правда, глаза все равно сарказмом блестят. — Какой «выйдете»? Чтобы ты опять что-то сломала или разбила? Нет-нет-нет… Я, как ответственный представитель власти, просто обязан беречь и заботиться о гражданах государства.

— Я сломала, да? Я?! — пораженно ахнула от его наглости, и злость во мне вскипела с какой-то сверхсилой.

Если бы мог пойти пар из ушей, то именно в этот момент. Ярость заслонила собой все вокруг, наполняя меня изнутри адреналином и желанием мести. До безумия хотелось стереть с его лица эту победную ухмылочку.

— Что же… — намеренно равнодушно пожав плечами, я добродушно улыбнулась. — Не хотите уходить, как хотите!

А затем демонстративно убрала ладони, прикрывающие груди. Выровнялась по струнке. Глаза мужчины так и округлились... Могла представить, какой вид теперь отрывался… Плевать! Только в тот момент увидела, какие они ярко-карие. Его глаза… Прямо вау! На секунду я даже забыла, что вообще хотела сделать. Потом одернула себя и модельной походкой прошла к шкафу.

Распахнула дверцы, уставившись на полки задумчиво. Затем поняла, что стоять больше в холодном и мокром насквозь платье просто невыносимо, как в мороз голой в снег прыгнуть. Не то, чтобы я это пробовала, но именно так себе и представляла!

Поэтому просто взяла и стянула платье, откинув в сторону. Позади кое-кто недвояко подавился и закашлялся. Кровать моя бедная заскрипела.

— Ма-а-ашунь, — хрипло и чертовски низко окликнул меня Дмитрий Петрович. — А, Машунь?..