Роман Отец моего парня глава Глава 28

Дима подтянул столик вплотную прямо к дивану, чтобы лежа можно было спокойно есть. Сам разлегся вдоль подушек и меня к себе на руки затянул, прикрывая пледом. Который, к слову, я сразу скинула... Натопил в комнате он и правда чересчур!

Накалывая на длинную деревянную шпажку винограднику и сыр, я обмакнула все это в мед и прямо перед лицом мужчины съела. План был проделать это сексуально и соблазнительно. Куда там? Часть меда капнула Диме на грудь. Он недовольно застонал... Мне так показалось, по крайне мере.

— Черт, прости, прости… Я сейчас все уберу! — клятвенно пообещала, скользнув телом чуть вниз. Мои ноги крепко овивали его талию, внутренняя часть бедра терлась об пресс.

— Не надо! — измученно закричал мужчина, инстинктивно хватаясь за мои ягодицы под пледом. — Просто ничего, нах, не делай, прошу тебя...

Но было уже поздно. Я сперва быстро облизала липкие пальцы, а затем слизала капли с груди мужчины. Его пальцы сжались на моей попке, с каждой секундой все крепче и крепче.

— Ох… Что ты со мной делаешь, Машунь? — откинув голову назад, Дима закрыл глаза.

— Не нравится? — поморщилась. — Прости. За салфетками надо идти на кухню было…

— Нравится, пчелка. Очень нравится, — он снова посмотрел на меня, и я задохнулась. Потому что глаза его знакомо потемнели, а в чертах лица появилось что-то хищное, опасное. — Но не сегодня. Не провоцируй.

— А если я хочу провоцировать? — снова наколов виноградинку, я сняла ее со шпажки зубами, поднесла к губам мужчины. Он откусил лишь половину, жадно рыча. Вторая досталась мне. — Дим, ну в самом деле. Бред ты придумал.

— Вот в следующий раз ты будешь думать, как «забывать» рассказать про поездку. Да еще и, черт тебя дери, на целую неделю! Маш, тебе наука! — покачал головой он, старательно глядя куда угодно, но не на меня. Только вот ладошки его все еще грели мою попку. Как будто неосознанно массировали.

— Слу-у-шай, — уткнувшись носом с его шею, я жадно вобрала запах его тела, — может, ну их, эти жизненные уроки? А? В другой раз, когда-нибудь…

— Не-а, Машунь, — как-то пьяно, хрипло, томно прошипел он, скользя ладонями все ниже и ниже. Еще пару миллиметров, и его указательный палец попал бы в точку «в». — Не «ну, его», а «профилактические меры». Другие варианты я тебе предоставил. Они тебя тоже ведь не устраивают, да?

Ладони накрывали его мощные плечи, гладили руки. Дима был так напряжен, что я ощущала, как перекатываются мышцы. Он пах так великолепно – гелем для душа и своим собственным ароматом. Неповторимым, бодрящим, пробирающимися в самые легкие.

Вдохнув полной грудью, я застонала:

— Ненавижу вас, Дмитрий Петрович!

— И я тебя, Машунь, — прошептал он чувственно мне на ухо. Так, словно в любви признавался, а не посылал. Его ладони спустились чуть ниже, крепче сжимая мои ягодицы, немного разводя их в разные стороны. Указательные пальцы скользнули по складкам, проводя дорожку между бедер. Задохнувшись, Дима рвано затараторил, словно в бреду: — Когда ты приедешь, мы вернемся к этому разговору. Хочу, чтобы ты текла так же сильно, как и сейчас… Блядь, какая же ты мокрая!

Мужчина явно боролся с собой, а я затаилась, не желая мешать ему в принятии единственно правильного решения. Его два указательных пальца раздвинули складки, неглубоко проникая в меня, и я застонала, утыкаясь губами ему в шею.

— Но я хочу тебя сейчас, — мой голос умолял, и было самой от себя тошно. Но мужчина ничего не делал, и я сходила с ума от желания. — А «потом» будет потом…

— Еб твою мать, Машунь… Как нож в масло входит… — запричитал он себе под нос неразборчиво, выводя узоры пальцами вокруг входа. — Нет-нет, спать.

Он не сделал ничего, продолжая гладить меня между ног. Рвано, судорожно. Будто пытался одернуть сам себя. Я медленно скользнула по его телу еще ниже, нанизывая его пальцы на себя полностью. От полноты ощущений перед глазами заплясали неоновые звезды и разноцветные огни.

— О, да… — глаза закатились от удовольствия, конечности задрожали. Я уперлась ладонями в грудь мужчины, прогнувшись в спине, и тут же услышала какой-то хрип из его груди. — Только не останавливайся, медвежонок.

Свободной рукой он отвесил мне смачный подзатыльник. И было бы наверняка больно, в обычной ситуации. Сейчас же тело за секунду едва не достигло конечного пункта назначения под названием «оргазм».

— Еще… — зашептала себе под нос. — Еще, пожалуйста…

— Нет! — уверенно качнул головой тот. Жаль, я не видела Диминых глаз в тот момент, все меркло вокруг. — Я сказал…

Что-то щелкнуло у меня в голове. Видимо, какой-то спасательный механизм. Рычаг, не желающий отпускать мужчину. Я нагнулась губами к его груди и провела языком по его соску. Он замер, перестал говорить, стиснул зубы. Реакция была ожидаемой. Еще в первый раз я заметила, как Дима реагировал на такое прикосновение.

— Хватит, — приказал он, но это раззадорило лишь больше. Я жадно втянула вершинку, а затем слабо укусила. Грудь мужчины завибрировала, пальцы резко задвигались во мне. — Маша, твою налево. Я сказал: все!

Я не могла остановиться. Не в тот момент. Не так. Никогда. Странное помешательство вскружило мне голову. Я просто хотела его: здесь и сейчас. Я просто хотела кончить.

Зарычав громко что-то совсем не цензурное, Дима резко перевернул меня на спину, руки оказались зажаты над ногой. Его лицо теперь было близко к моему. Серьезное, злое, как никогда. От бешеного дыхания ноздри его раздувались, а лицо стало красным, словно помидор.

— Спать, Маша! — отчеканил он по слогам. — Будь послушной девочкой.

Я знала, что ярость эта не на меня, а на себя самого. Что сам же и нарушает свои больные принципы! Абсолютно никому не нужные и идиотские! Но в тот момент, я как никогда разделала эти чувства:

— Иди к черту! Я вообще сейчас к себе поеду, понятно? Ты мне вообще не нужен. Не хочешь сексом заниматься? Другого найду!

— Ага, сейчас, — поднявшись на ноги в одно движение, Дима поправил внаглую выпирающий в штанах член. Нагнулся ко мне, а затем просто закинул к себе на плечо. Снова шлепнул по попке и направился к лестнице. — Отдыхать уже пойдем. Поздно.

Спустя минуту он кинул меня на кровать, а сам, даже не посмотрев в мою сторону, отправился в душ. Сидел там целую вечность. Спать мне совершенно не хотелось. Я подошла к двери в ванную, коснулась ручки и обомлела. Сквозь щели несло таким леденящим холодом, что ноги тут же околели.

— Ледика вам в придачу не принести, Мистер Эльза? — с издевкой прошептала я, а потом вернулась к кровати. Только для того, чтобы взять подушку с одеялом.

Спать с Димой после его выходки мне совершенно не хотелось. Принципиальный он, значит? Ну, так и я тоже! Устроилась прямо на диване, около все еще потрескивающих дров камина. И заснула как-то быстро... В мечтах о том, как Дима спит там один с ледяным компрессом на паху. Так ему и надо!

Снился мне какой-то странный сон. Будто кто-то подхватывает меня на руки, прижимает к груди, гладит волосы, целует… Тело мое приземлилось на что-то более мягкое и приятное, чем жесткий диван, а потом стало безумно жарко. Словно какой-то огромный медведь подмял меня под себя: сжал своими лапами, ноги сверху закинул, так еще и мордочку на шею припечатал.

— Спи, — услышала я голос краем уха, — змейка моя любимая…

Сквозь сон я улыбнулась и поёжилась. Приснится же такое, ей-богу…

***

От удушающей жары я резко очнулась в поту посреди ночи. Двери в спальню были плотно закрыты, около постели горел ночник с теплым мягким белым светом. Дима вдавливал меня в кровать, нагло распластавшись на моем теле в позе морской звезды. На фоне его широкого стана я смотрелась тонкой соломинкой.

— Дима-а-а, — прошептала, с трудом освободив руку и осторожно похлопав ею по спине. Еле-еле, чтобы не испугать. — Димочка-а-а…

Ничего не произошло, он только протяжно хрюкнул, и я сдавленно рассмеялась. Жаль, камера далеко. Никто не поверит же. Даже он сам.

— Я пить хочу, — продолжила стоять на своем. Моя ладонь упала на его щеку, погладив мягкую кожу. Борода Димы не казалась мне отталкивающей, как у других мужчин. Была мягкой, ухоженной, шелковистой… Я запустила в нее ноготки, и Дима нахмурился, откидывая голову в сторону. Теперь я видела выражение его лица, когда, все еще не теряя надежды на глоток кислорода, взмолилась: — Ведме-е-ежонок?

На губах его сквозь сон появилась по-детски счастливая улыбка. Я победно хмыкнула.

— Нравится, тебе, значит, прозвище… — коварно подметила. А потом подумала, что, по факту, он просто мог видеть сон о чем-то другом и даже голоса моего не слышать. — Все равно привыкнешь, дорогой... А когда привыкнешь, я что-то новенькое придумаю, ага! Как тебе «зайчик»? И… о! «Котя»? Аж дрожь берет, брр!

Не прошло и пятнадцати минут, как мне с трудом, но аккуратно удалось столкнуть Диму на ЕГО половину постели. Свесив ноги, я посмотрела на своего мужчину и улыбнулась.

В тусклом свете лампы он напоминал мне гладиатора: мощный, мускулистый, брутальный. На нем были только белые боксеры и никакого покрывала. Оно валялось на полу. Все это позволило с жадность насладиться видом мужчины. Вернуться к тому возбуждению, что немного потухло за время сна, а теперь воспылало с новой силой.

— Мда, уж… Кому-то нужно в душ, — прошептала я самой себе, не без труда задвигав ногами в нужном направлении.

Закрывшись наедине с собой в душевой кабине, вдруг ощутила себя уязвимее, чем когда-либо ранее. Я знала, зачем мужчины в возрасте Димы качаются, следят за питанием и так тщательно ухаживают за внешностью – чтобы нравится молоденьким девочкам. Влюблять их в себя, наивных и глупых. Играть сердцами, повышать самооценку. А затем бросать. Как была брошена прошлая девушка Димы.

Там, в спальне, стоя у постели, я впервые так четко осознала, что увязла с корнями в Нем. Как в гребаных зыбучих песках, медленно утягивающих на дно… Никогда и ничего не желала больше, чем этого мужчину. Секс с ним стал какой-то навязчивой идеей на грани безумия. Перебороть это желание совершенно не выходило, хоть убейся.

— Да что с тобой такое? — спросила я саму себя. Но ответа, ожидаемо, не получила. — Приди в себя!

Я была тем самым мотыльком, что летит на убийственный свет. Осознание этого выплеснулось во мне беззвучными рыданиями. Я вплела себя в отношения, в которых мне точно разобьют сердце. После которых восстанавливаться придётся долго и мучительно. Собирать себя по осколкам.

Пульс барабанил в висках как автоматная очередь, сердце вырывалась из груди, капли воды бились о мраморный пол… Все это, видимо, заглушило иные звуки. Поэтому я испуганно вздрогнула, когда ладонь коснулась моей спины. Испуганно обернулась, встретившись с сонным, но оттого не менее обеспокоенным и растерянным Димой. Заспанный, взлохмаченный, опухший он выглядел еще более лакомым кусочком.

— Пять утра, — мягко шепнул он. — Чего ты плачешь, малыш?

— А во сколько можно плакать по ГОСТ? Это где-то на законодательном уровне прописано? — с грубой издевкой уточнила. Злости к Диме не было. Скорее, к себе, что позволила предстать в таком состоянии. — И вообще, я не плачу. Показалось.

— Пчелка? — спросил он, делая шаг вперед. Многозначительно выгибая бровь. Мол, не придумывай тут, выкладывай.

Разворачиваясь спиной к Диме, я подняла лицо вверх, поставляя его под прямые струи теплой воды. Удивительно, ведь мужчина не мог видеть моих слез, но все равно чертовски хотелось смыть улики с лица.

— Сон страшный приснился, — пробурчала спустя целую вечность. Потому что мужчина не уходил. Молча стоял за спиной, как безмолвная тень. Ждал, о чем-то своем думал. — Иди, Дим. И правда, пять утра. Глядишь, тебе, аки Менделееву, какой-то новый закон там важный приснится…

— Я не хочу, чтобы ты плакала, Машунь, — теплое дыхание пощекотало мне ухо. Я закрыла глаза, откидывая голову назад. Такая чертовски слабая перед влиянием мужчины на мой мозг… — Давай я отгоню все твои кошмары? Только скажи, что нужно сделать.

Во рту пересохло, когда его теплые ладони обвили мою талию, притягивая к себе. Мягкие губы выстелили дорожку из поцелуев по шее, плечам, спине…

— Не играй со мной, Дим, — вдруг совсем смело сорвалось с губ. Я все ждала, пока он отстранится, развернется, уйдет…

— И не собирался, — строго, с обещанием, без капли лжи или показушной вежливости отчеканил он по слогам. С губ моих сорвался несдержанный стон. Слова его отозвались где-то в глубинах моего сердца.

Дима был нежным, заботливым. Его руки с губами едва ощутимо гладили кожу, убаюкивая, успокаивая, вытягивая изнутри все печали. Я почувствовала себя на грани, когда два его пальца скользнули между складок, касаясь клитора. Стало нечем дышать, напряжение зависло в воздухе. Коленом раздвинув мои ноги, он уперся каменным членом мне прямо в лоно, головка лишь касалась прохода. Этого оказалось достаточно, чтобы лавина оргазма затопила меня, снова и снова заставляя вздрагивать и содрогаться в объятиях мужчины.

— А теперь спать, пчелка, — все так же успокаивающе шепнул он на ухо, выключая воду и поднимая меня на руки.