Роман Отец моего парня глава Глава 23

— Тебя-то? Отличницу круглую? С этого-то? — надменно хмыкнул мужчина. — Да эта богадельня существует только за счет меня и Витьки, друга моего. А ректор мне еще три ляма должен.

Внезапно, как снег на голову, теплые руки обхватили мои щеки, а мужские губы впечатались в мои губы. Это был короткий поцелуй, как вихрь, но его хватило, чтобы я едва не упала в обморок.

— Для успокоения, — шепнул мужчина, делая шаг назад. — Боюсь, убью его, Машунь.

— Гхм?.. — я хотела спросить что-то, но слова отказывались складываться в предложения. Да и Дима уже ушел в том направлении, из которого я недавно появилась. Оставалось себя успокаивать: — Он все равно не знает, куда именно идти…

— Знает, конечно, — послышался голос Игната позади. — Я сам лично боссу твое расписание передавал с кабинетами и блоками… Ну что? Идем? Слышала анекдот классный про импотентов? Ты только боссу про него не рассказывай…

— А вот еще один! Ваще атас, упадешь сейчас! — воскликнул Игнат, будто не замечая моей нервозности. Топая ногой по полу авто, я расправляла волосы пятерней, нехотя выдергивая их одну за другой. — Знаешь, какая разница между компетенцией и импотенцией, а, Маш? А? А?..

Игнат затих, а я не сводила взгляда с центрального входа в вуз. Дмитрия Петровича не было уже полчаса, и каждая секунда ожидания приближала меня к седым волосам и преждевременному инсульту.

— М-а-ш-а? — одернул меня Игнат, я резко на него обернулась. — Знаешь, какая разница?

— Прости, — без капли сожаления процедила. — Но на третьем анекдоте твой голос для меня стал как лава, которую прямо в уши льют! Еще минута, и я начну звать на помощь.

— А вот Лере нравится, — понуро поджав губы, мужчина отвернулся к окну, и я глубоко вздохнула. Жалко его стало, так что спокойно выдала:

— Не знаю я, какая там разница… Ну?

Тот по щелчку пальцев оживился и радостно ответил:

— Когда сильна потенция, обычно мало компетенции, а когда выросла компетенция, то ослабла потенция! Поняла, да?

И я вправду истерически рассмеялась. Кто бы мог подумать, что красивый молодой мужчина будет на полном серьезе втирать мне такую дичь? Абсурд какой-то!

— Вот скажи, только честно… — прищурив глаза, я уставилась на него пристально. Тот замер, словно ожидая подвоха. — Ты их в газете на толчке вычитал, да?

— Чего в газете сразу? Мне что, сто лет? — возмутился тот, надменно хмыкнув.

— Про толчок – правда, значит, — закатив глаза, я отвернулась к окну и продолжила ждать Диму. Еще пять минут – и пойду ему навстречу. За это время он либо прибил препода истории, либо что похуже… — Игнат, родной мой… Если ты хочешь закадрить Лерку, а не какую-то пенсионерку из собеса, оставляй эти анекдоты там, где ты их находишь.

— Так сильно видно, что запал, да? — послышался его растерянный голос. — Слу-у-шай, а че ей нравится? Цветы там, конфеты, плюшевые зайцы…

— Все и побольше, — пожала плечами. — Не маленький ведь… Разберешься сам.

Мне очень нравился Игнат, с ним я ощущала себя на одной волне. Именно поэтому мне совершенно не нравилась его симпатия к Лере. У нее была страсть: влюблять в себя мужчин и бросать через год отношений. Изменять им, играть чувствами. Так она самореализовывалась. А портить жизнь Игнату мне не хотелось. Как быть, пока не решила. Оставалось надеяться, что само собой у них просто не сложится.

Внезапно дверь с водительской стороны открылась, и я вздрогнула. Это был Дима, которого я пропустила, по-видимому, благодаря веселым шуточкам от Петросяна местного разлива.

— Выйди-ка, — раздраженно бросил Дмитрий Петрович Игнату, мазнув по мне быстрым взглядом. Будто удостоверился, перестала ли я рыдать навзрыд. С охранником они переговорили быстро, а Дима оказался на водительском сидении, завел машину и выехал на дорогу. — Игнат вернется… Утрясет там пару вопросов. Я говорить пока не способен.

Развернувшись вполоборота, я внимательно оценила расхлябанный внешний вид мужчины: его пальто было распахнуто, галстук сдернут. Но самое страшное – это костяшки пальцев. Сбитые и окровавленные. Приправить увиденное его бешеным взглядом, и жуть берет.

— Куда мы едем? — спросила я шепотом, и мужчина вздрогнул. Было видно, что он на грани терпения. Эмоции из него так и рвались.

— Перекусим, малыш, — отмахнулся, хмурясь. — Боюсь, что вернусь и хребет ему вырву… — Дмитрий Петрович грустно хмыкнул, злобно и агрессивно. — Знаешь, Машунь, а ты ведь не первая. У него таких «не сдавших» каждый семестр по две-три. Но есть и хорошая новость! Ты первая, кто отказал. Умница моя.

— Он тебе сам в этом признался? — голос охрип от грустной догадки, потому что пара девочек с нашего потока пересдавали этому преподу экзамены. Теперь я боялась представить, каким местом.

— Я помог, — рявкнул он. На какое-то время затих, я даже выдохнула, хотя в авто все равно создалась тяжелая атмосфера. Затем он резко ударил кулаком по рулю, и я подпрыгнула. — Блядь! Я как представлю, как он тебя лапает, так сразу и хочется ему… Сука! Маш, я, наверное, вернусь… Если я этому долбоебу яйца оторву, меня в суде оправдают. Вот увидишь!

В висках застучал пульс, стало страшно за мужчину. Я втянула его в свои проблемы, и он явно был готов зайти намного дальше, чем позволяли рамки закона. Этого уж точно нельзя было допустить.

Нервно сглотнув вязкую слюну, я на удивление четко отрапортовала:

— Останови машину.

— Маш, — устало выдохнул мужчина. — Мы просто поедим, честно. Обещаю не приставать.

— Просто останови ее, — настояла я.

Несмотря на то, что ехали мы по восьмиполосной дороге, да еще и под мостом на трассе, были укромные глухие закоулки, куда можно припарковаться.

— Да что опять, нах! — взорвался мужчина, вообще не доброжелательно. Сжав зубы, я спокойно пропустила это мимо ушей. Потому что злость эта была адресована сейчас не мне, а тому престарелому извращенцу, что так и манил Дмитрия Петровича вернуться обратно в здание вуза. — Маш, угомонись! Давай не сейчас, а? Я просто собой не владею!

— Останови! — настояла я, хотя было уже страшновато. Мягко говоря, мужчина рядом не сеял флюиды добра.

Дима свернул на обочину так резко, что, не будь мы пристегнуты, убились бы. Ладно, это я преувеличиваю, но ушиб плеча точно светил бы.

— Ну, — рявкнул он, разворачиваясь вполоборота. — Довольна, пчелка? И куда ты, извиняюсь за вопрос, пойдешь? Трасса! До города – как до Кацапетовки раком!

— Довольна, — несмотря на бушующий внутри ураган, я нашла в себе силы улыбнуться. И мужчина опешил. Тогда поспешно отстегнула ремень безопасности, скинула сапожки и даже шубку. После чего заползла к дракону огнедышащему на колени. Он настолько впал в ступор, что позволил накрыть свои виски пальцами. — Я тебе сейчас массажик антистрессовый сделаю. Офигеешь, какой я мастер! У меня даже диплом есть «Золотые пальчики Краснодарского края»! Закрой сейчас глаза и подумай о чем-то хорошем.

Дмитрий Петрович усмехнулся краешками губ, и мое сердце задрожало, если это вообще возможно.

— Твои бы золотые пальчики да в мирное русло… Ах, золотце! Зачем закрывать, — прохрипел тот. Наверное, реальность начала медленно до него доходить, посему он, наконец, отмер и первым действием крепко обхватил своими клешнями мою пятую точку, обтянутую юбкой. — Самое хорошее ведь всегда впереди.

— В смысле, — голос предательски осел, пальцы двигались на автомате. Пока они скользили по коже мужчины, из его груди вырывались какие-то урчащие звуки. — Завтра?

— В смысле, — в тон мне, ответил тот. А затем совсем беспардонно поднял мою юбку, принявшись жамкать ягодицы прямо через тонкие колготы. — Ты, Машунь. Перед глазами.

— Р-руки… — попыталась одернуть его я, хотя вышло как-то вяло. В голове неоновой вспышкой снова и снова взрывалась мысль: «Мне кажется, или он только назвал тебя лучшим в своей жизни?» Да нет… Бред какой-то! Оговорился… Или я не так поняла.

— У меня свой массаж, — рвано прорычал он, и я приняла этот ответ. Хрен пойми почему. Видимо, сама так хотела. Так давно не ощущала Его рядом, так давно не чувствовала Его кожу под своими пальцами…

Дмитрий Петрович имел какой-то особенный запах, его бы я определила среди миллиона других мужчин. Аромат чего-то мужественного, бодрящего, возбуждающего… Я убеждала себя, что пытаюсь помочь ему расслабиться, но на самом деле тая от мысли, что имею приличный повод касаться его. Снова. Господибожемой, как же мне не хватало этого две недели!

— И мне тоже, — вдруг сорвался с губ мужчины, хотя глаза его на тот момент были закрыты. Он резко притянул меня к себе, прижимая к своему телу так крепко, что мы словно стали одним целым.

— Я ничего не говорила, — в голове засквозил испуг. Не мог же депутат мне жучок в мозг поставить?

— Я слышу, как нервно ты дышишь. Чувствую, как елозишь по ногам внутренней частью бедра… Как снова и снова сглатываешь слюни. А губы от постоянного покусывания уже опухли, как гребаный бантик. Смотреть не могу, голова кругом идет… — он резко распахнул глаза и так судорожно вдохнул кислорода, будто после затяжки сигарой. — И, да, пчелка: я тоже скучал. И я тоже безумно тебя хочу.

— Я… — стало нечем дышать, легкие сдавило. Я тонула в этих карих глубинах и захлебывалась. Они гипнотизировали меня, вгоняли в какой-то транс…

— Когда ты уже поймешь, — процедил он чертовски серьезно, но оттого не менее мягко, — что со мной тебе не надо стесняться чего-то или, тем более, бояться? Ты моя, Машунь.

— Я не твоя! — сорвалось с губ рвано и чертовски агрессивно. И это было все, на что хватило воинственной феминистки, живущей внутри, потому что взяло верх что-то более сильное. Что-то более безумное. Необузданное. Граничащее с безумием!

С рваным стоном полной капитуляции я накрыла его губы своими и почувствовала бабочек в животе. Такие живые… Грозящие распороть желудок изнутри.

Сжав шею, Дмитрий Петрович раздвинул мои губы языком, прочищая путь. Он помечал меня, изучал заново, осваивал свою территорию. «Моя!» — кричали его движения. Это было так же жарко, как секс с этим мужчиной. Так же грязно, так же порочно…

Когда его руки сжали грудь через блузу, я застонала ему в губы от полноты ощущений. Даже через толстый лиф кожа горела от Его прикосновений, будто кто-то ударил электрошоком. Возбуждение вскружило мне голову по щелчку пальцев, в машине пахло сексом.

Отстранившись от Дмитрия Петровича, я посмотрела ему в глаза, пытаясь понять, почему он не идет дальше. Чего он ждет? Все читалось по глазам, как из открытой книги. Он ждал, как хищник на охоте. Хотел, чтобы я сама приняла это решение. И в этот раз я готова была подыграть.

— Я хочу тебя, — голос даже не дрогнул, что удивило меня саму. Еще никогда ранее я ни в чем не была так уверена, как в своем теперешнем решении. — Пожалуйста…

Я хотела этого мужчину прямо здесь и сейчас. На гребаной трассе, под чертовым мостом. В совершенно неудобной позе, на переднем сиденье его авто. Дмитрий Петрович был старше меня, и последние две недели я страдала, пытаясь перебороть влюбленность в этого мужчину. Собиралась страдать и дальше, потому что быть нам вместе не суждено. Но не сейчас. Сейчас был идеальный момент, чтобы раствориться в нем.

— Как скажешь, Машунь, — в глазах его промелькнуло что-то победное, на губах заиграла кривая ухмылка. Он думал, что победил, но проигравшей я себя сейчас совсем не ощущала. Особенно, когда горячие губы припали к моим соскам, вырывая из груди душераздирающий стон. — Ты скучала по этому? Скучала, пчелка? Признавайся…

— О, черт... Да! Очень… — мои пальцы сжали его каменные, натренированные плечи. Дмитрий Петрович был как скала. И кое-что не менее твердое терлось о внутреннюю часть бедра, отчего трусики стали такими мокрыми.

— А по этому? — столько жажды было в голосе, когда ладонь Дмитрия Петровича заползла мне между ног, проникая в самое сокровенное место. Прикусив губу до крови, я услышала его гортанный смех. Волосы на теле встали дыбом. — Блядь… Я чувствую, как ты скучала… Черт… С ума сойти!

Я плавно раскачивалась на его пальцах, позволяя себе медленно уплывать в параллельную реальность. Клитор покалывало от его агрессивных касаний, как и пекло соски. Тело напоминало мне наэлектризованный провод… Я была уже в шаге от оргазма… В секунде от такой необходимой разрядки, когда он вдруг прекратил все. Оборвал на грани пика!

Никогда не видела Дмитрия Петровича таким суетливым. Уверенный в себе мужчина с самооценкой уровня «бог» поспешно расстегивал ширинку, что получалось не так быстро, как хотелось бы. Отчего он матерился, подрагивал. А я несдержанно улыбалась. До тех пор, пока действия его не увенчались успехом, и по животу меня не полоснул потемневший член.