— Ма-а-аш, — хитро окликнула меня Лера.
Я, поправляющая блузу перед зеркалом, повернулась к соседской постели и застала девушку жующую печенье.
— Ты уверена, что готова к экзамену? — спросила она обеспокоено, и я нервно выдохнула.
— Я и на сессии была готова, ты же знаешь, — голос все равно подрагивал. — С чего бы мне сейчас не быть готовой?
Лера многозначительно кивнула на все те бесчисленные цветы, что превратили нашу комнату в огромную клумбу. А все потому, что Дмитрий Петрович молча передавал их с комендантом каждое утро. Даже представить боюсь, как он договорился с нашей престарелой злобной старухой о таком «одолжении»!
Мне некуда было их возвращать: в коридоре оставлять не разрешили, а на улицу выставлять в мороз жалко. Пришлось брать в комнату. Но когда места для передвижения не осталось, Лера поставила мне условие: либо я съезжаю со своими цветочками на улицу, либо просто не беру больше цветы в комнату. И тогда пришел вариант дарить их работникам общаги. Только Дима цветы, словно нарочно, еще больше присылать стал, делая мою жизнь чертовым квестом «Кому пристроить очередной букетик».
А еще он звонил. Все две недели звонил каждый день, утром и вечером. Один раз. Почти в одно и то же время. Я ждала этого звонка, хоть и не брала трубку. Заблокировать не могла, потому что номер был неопределенным. И на сообщения, которые он мне постоянно слал, ответить тоже не могла. Хотя… И так бы не ответила!
«Когда ты спала, я сделал твое фото, и теперь оно стоит у меня на заставке. Ты там такая милая. Прямо ангелочек. Даже слюнка капает… Спокойной ночи, пчелка».
«Доброе утро, Машунь! В общаге нет твоих вещей, поэтому Игнат привезет их ближе к обеду. Вряд ли ты захочешь забрать их лично, так что он оставит при входе».
«В моей постели чертовски пусто без тебя. Это так странно, потому что целую жизнь до этого я спал один, и ничего не смущало. Теперь же придется засыпать в обнимку с подушкой. Доброй ночи, зайчик!»
«Проснулся с мыслью, что хочу съесть ту твою яичницу, что ты мне готовила в отеле, помнишь? А помнишь лицо администратора, когда я попросил принести свежие сырые яйца прямо в номер? Бесценно!»
«Ехал с работы и увидел на витрине шикарную зеленую комбинацию. Она создана только для твоего тела и моих глаз, пчелка. Остановился, купил. Но увидишь ты ее только когда вернешься!»
Сообщения приходили каждый день… И, как бы не хотелось себе в этом признаваться, под конец второй недели я уже почти привыкла существовать в таком режиме «ждуна». Запрещала себе раскисать. Запрещала себе думать о мужчине, с которым просто нельзя быть вместе, а потом, как какая-то ненормальная, полночи перечитывала одну и ту же строчку, датированную двумя днями ранее: «Без тебя все какое-то тусклое». И тело мое трепетало вместе с душой. И на губах появлялась улыбка, согнать которую вообще не выходило.
— Лучше бы ты так про джинсы переживала, — подмигнула я подруге, и та замерла с шоколадкой у рта.
— Про джинсы? — заморгала она непонимающе.
— Ты за каникулы столько сладостей слопала, что скоро придется закупать новый гардероб. Размерчика так на три где-то больше…
Договорить я не успела, потому что в лицо мне прилетела увесистая подушка. Я подошла к Лере, возвращая подушку на кровать, и замерла у окна. Прямо у парадного входа стоял черный «Рендж Ровер», а рядом курил Игнат.
— Что там? А? Куда пялишься? — заметив мой ошалелый взгляд, Лера пристроилась рядом. — Машка, только не говори мне, что нашла себе третьего мужика за этот год! Я этого просто не перенесу…
— Это Игнат. Водитель того мужчины, которого ты видела у кафе… — вынуждена была признать я, потому что подруга все равно не отстала бы.
Довольно улыбнувшись, Лера кинулась к зеркалу, где быстро привела волосы в порядок. Скинула растянутую пижаму и натянула красную комбинацию.
— Идем, провожу тебя, — загадочно подмигнула мне она.
— Зачем? — искренне не поняла я.
— Покурю, — девушка постучала себе по голове. Мол, все элементарно. Но мне таким все не казалось.
— Ты не куришь! — качнула головой я, складывая руки на животе. Хитрый блеск в глазах Леры мне вообще не нравился. — И я с Игнатом никуда не поеду.
— Да не едь ты никуда, прости господи, — закатила глаза она, взрываясь. — Просто представишь меня ему и вали на все четыре стороны!
На такое я была согласна, только вид полураздетой Леры смущал не на шутку. Если бы она вышла на улицу в купальнике, то выглядела бы более органично.
— Маша, доброе утро! — увидев меня, Игнат быстро выкинул сигарету. Только вот по мне он только мазнул взглядом, ошалело разглядывая Леру. — Дмитрий Петрович сказал подвести на экзамен по истории…
— Я сама дойду, спасибо, — мягко улыбнувшись, я отступила в сторону, позволяя подруге кокетливо вытянуть ножку вперед. Игнат очень оценил, даже испарина на лбу выступила. — Моя подруга Лера очень хочет покурить, но сигареты кончились. Я сказала, ты с ней поделишься.
— С р-радостью! — немного растерянно улыбнулся мужчина, почесав затылок.
— Здрасте! — выпалила моя подруга, кивая мне в сторону. Мол, вали давай.
Я под шумок и слиняла.
Всю дорогу до вуза меня трясло не на шутку. Препод по истории отказался ставить зачет перед Новым годом, хотя я ответила на три билета подряд правильно. Но он, великий и всезнающий, нашел мои слова абсурдными и назначил пересдачу. Как какой-то двоечнице, ей-богу.
И хоть я знала в этот раз намного больше, чем составляла программа, но все равно внутренний страх почему-то не покидал. Если в этот раз не сдам – будет комиссия. А если сдам на тройку – прощай стипендия. Пятерку уже не поставят, так что только четверка осталась. Других вариантов нет.
— Воронцова? — послышался надменный голос старика после первого же стука. — Входите.
Ему было около семидесяти. Во всяком случае, на вид сморщенный, высохший, сгорбленный. С надменным видом и с вечно сжатыми губами. Назначил мне пересдачу в самом дальнем крыле вуза, которое почти всегда пустовало. Еще и аудитория какая-то жуткая… Сперва входишь в темный предбанник, а из него три двери, и лишь одна из них нужная.
— Здравствуйте, я ведь не опоздала?.. — оптимистично улыбнувшись, кратко осмотрела маленькую аудиторию и поникла. — А где все? Я последняя, что ли?
— Вы единственная такая «умная», — с издевкой хмыкнул препод и ударил кулаком по столу, указывая на билеты. — Тяните.
Готовилась я около получаса. Чисто для верности и от страха, потому что знала все прекрасно. И, как оказалось, не зря была моя паника! Паньков «валил» меня по каждому вопросу, не давая слова вставить. Когда я рассказала ему всю подноготную Екатерины Второй, он вдруг как спросит:
— А какую косметику она предпочитала? В дообеденное время и послеобеденное?
В тот момент я поняла, что дело плохо. Не могла только вспомнить, чем так сильно ему насолила?
— «Неуд», Воронцова, — покачал головой старик. Снял очки, отложил их на край стола. На меня уставились два жутких голубых глаза, аж мурашки по телу поползли. — Никогда не видел более бездарной студентки! Да еще и на бюджете. Фу такой быть, Воронцова. Позорите наш прославленный вуз!
— Но… — от перенапряжения меня прорвало. Я пыталась сдержать рыдания, но нижняя губа позорно затряслась. — Я ведь все рассказала… Не понимаю… Все по ученику… Слово в слово…
— Рассказали, да не то, на что я рассчитывал, — уже более мягко протянул Паньков.
Перед глазами все поплыло от рыданий, но я смогла разглядеть, как старик поднялся с преподавательского места и присел рядом за парту. Его плечо касалось моего, а рука руки.
— А на что вы рассчитывали? — спросила я с надеждой. Ожидая, что он подскажет мне новые учебники. Потому что информацию из тех, по которым я готовилась к экзамену, он напрочь отвергал.
— На ваше понимание ситуации, Воронцова, — его губы вдруг оказались слишком близко, прямо на моем ухе. Я настолько ошалела, что меня парализовало. — Давайте так… Я вам сейчас напишу адрес, куда вы мне методички принесете… Часиков в десять вечера, скажем. Берите с собой зачетку. Если мне все понравится, даже пятерку вам поставлю. Только постарайтесь, уж.
Резко одёрнувшись в сторону, я упала со стула. Тут же подняла, отряхнулась. Не… Не мог он! Показалось, наверное…
— Какая методичка может быть по истории, Леопольд Валерьевич? — искоса взглянув на дверь, я увидела маленький просвет. Не закрыта, если что... Сбежать смогу, значит! Только вот колени позорно дрожали, голова кружилась, а ориентация пропала, комната двоилась.
— Любая, — рявкнул он раздражённо, будто эти игры в недопонимание его раздражали сильнее всего. Оттянул ворот, нервно вдыхая. А затем с какой-то жуткой угрозой отчеканил каждое слово: — Значит так, Воронцова. Ректор – мой сват. Мне ничего не стоит завтра просто пожаловаться на ваше непристойное поведение. О, а лучше на попытку передачи взятки! Поверьте, у нас такое «любят». До комиссии дело не дойдет, я постараюсь. Так что… — он достал из внутреннего кармана заранее заготовленный листик, подошел, засунул мне его под блузку и вернулся за стол. — Думайте. До вечера время есть. А сейчас свободны.
***
Ноги несли меня прочь из вуза. Я перебирала ими так быстро, будто спасалась от маньяка, не меньше. Но за мной никто не бежал. Нет… Паньков был не дурак, он устроил все грамотно.
Захлебываясь рыданиями, я вышла в главный корпус и буквально споткнулась взглядом об знакомую фигуру. Дмитрий Петрович сидел на широком деревянном подоконнике, в черном костюме с иголочки, рядом лежал черный плащ. В руках мужчина сжимал аккуратный маленький букетик пионов в розовой крафтовой бумаге.
Я замерла, уставившись в оба глаза. Думая о своем, мужчина смотрел в противоположную сторону. Мое же сердце заколотилось вдруг как ненормальное. Дыхание сбилось, а в животе все стянуло тугим спазмом. Я не видела этого мужчину две недели… Две! И вот сейчас он стоял прямо перед глазами. Его волосы стали чуть длиннее, он зачесал их назад; борода же наоборот, казалась короче.
Я не знала, что делаю, зачем и почему… Некоторые вещи просто нужны, как глоток кислорода, чтобы выжить. Внутри включилось что-то инстинктивное. Дмитрий Петрович как раз спустился ногами на пол, когда я едва не снесла его своими объятиями, зарываясь носом в ложбинку на шее. Боже, как же мне этого не хватало!
— Машунь… — сорвалось с его губ так ласково и нежно, что меня окончательно прорвало. Жадно вдыхая его аромат, я просто плакала как ненормальная. Рыдала навзрыд. А он обнимал меня в ответ, и я ощущала себя в самом надежном в мире капкане. Словно и не было проблем вокруг. — Ну-ну, чего ты… Солнце? Пчелка, не сдала, да? Тоже мне повод…
Сил ответить внутри просто не нашлось. Было так правильно, хорошо… Я подловила себя на мысли, что хочу, чтобы всегда так было, чтобы кто-то был рядом во время важных событий. Держал за руку, обнимал, поддерживал.
Не кто-то, а именно он.
— Подумаешь, — шепнул он мне на ухо, поглаживая рукой по длинным волосам. По телу прошли мурашки. Поежившись, я еще крепче вжалась в его вкусно пахнущий пиджак, будто пытаясь проникнуть под кожу. — Знаешь, я тоже в свое время экзамен завалил. И… ничего, как видишь. Бутылки по трассе для размена не собираю.
Из груди вырвался грустный смешок, пропитанный гнилым сарказмом:
— Проблема не в том, что я завалила предмет… Я его отлично знаю! Проблема в том, что кое-кто хочет меня завалить… Урод, блин!
Дмитрий Петрович замер. Его руки, обнимающие меня, превратились в камень. Он даже дышать перестал, а я вдруг поняла, что разоткровенничалась. Когда мужчина, сжав мои плечи, отодвинул меня в сторону, заглядывая в глаза, я едва в обморок не упала от его холодного взгляда.
— Что ты только что сказала, Машунь? — с деланным спокойствием отчеканил он сквозь зубы. Но жилка на шее все равно пульсировала, желваки играли.
— Н-ничего… — мне было страшно признаваться ему и стыдно. Неудачница, которая имеет сверхспособность – вляпываться в проблемы галактического масштаба. А потом я вдруг поняла, что Дмитрий Петрович единственный человек, которому я ХОЧУ рассказать об этом, поделиться всем этим ужасом. И тогда слезы снова застлали глаза. — Он мне сказал, чтобы я ему «методички» вечерком принесла… Черт, он трогал губами мое ухо… Господи, меня до сих пор передергивает…
Два пальцы мужчины залезли в прорезь блузы, и я не сразу поняла, что он делает. Но когда замелькала записка Панькова, все встало на свои места. Клянусь, я слышала скрежет зубов.
— Я так бежала оттуда, что забыла ее убрать… — поморщившись, покраснела.
— Он сам тебе туда ее засунул, нах?! — то ли спросил, то ли констатировал мужчина. Я не ответила, и он сжал листик в своем кулаке, попутно что-то доставая из внутреннего кармана. — Ничего, Машунь… Потрахаться ему захотелось? Ну так я устрою ему сексуальные приключения с учебником истории.
— Может… — попыталась вставить слово я, но Дмитрий Петрович вытянул палец вперед.
— Игнат, быстро в вуз зайди. Машуню мою в машину отведи и развлеки ее чем-то. Только без вот этих своих конченных анекдотов про импотентов! Давай, минуту тебе даю, — от этого его властного «мою» во рту все пересохло, а когда Дмитрий Петрович посмотрел на меня с натянутой оптимистичной улыбкой, вообще пространство запульсировало. — Знаешь, пчелка, я вот, наверное, сам к нему с методичкой наведаюсь. Боюсь только, до вечера не дотерплю. Сейчас его хочу увидеть, прямо чешется…
Вряд ли у Дмитрия Петровича чесалось то, о чем мечтал Паньков, поэтому я немного испугалась:
— А может, не надо, а? Меня же тогда точно с вуза выпрут!
Комментарии
Комментарии читателей о романе: Отец моего парня