Роман Отец лучшей подруги глава Глава 32

– Может, пообедаем? – делаю большие глаза котика из «Шрека.

– Я должен подумать, – улыбается Андрей. – Съедешь вот с этой горки – и получишь вкусный сэндвич с говядиной и горчицей. Они здесь самые вкусные: туда добавляют еще маринованные огурчики, сладкий лук и оливки…

Я сглатываю слюну, желудок предательски урчит.

– Ты же говорил, что с горы – завтра, – жалобно поскуливаю я.

– Нет горы – нет сэндвича. Кстати, я уже рассказывал, какие у них булочки? Мягкие, горячие, такие, знаешь… – он блаженно жмурится. – Душистые, пахнут, как белый хлеб из булочной в детстве. Когда ты замерз, идешь с прогулки, все варежки в снежных катышках, а мама купила – и отломила тебе горбушку с корочкой…

– Изверг! Давай, толкай меня с самой высокой горы. Мне все равно, сколько конечностей я сломаю, лишь бы получить этот сэндвич.

– Толкать тебя никто не будет. Ты спустишься сама – а я подожду тебя внизу, – он подвозит меня, а потом проходит метров десять вниз и останавливается с распростертыми объятиями. – Давай, Лилия. Ты сможешь.

Признаться, к такому финишу ехать не страшно даже мне. Скорее наоборот: сплошное удовольствие. Если он меня поймает, я окажусь в крепких мужских руках. Если упаду… Господи, да ну и ладно! Он поднимет меня – и мы снимем, наконец, эту доску, с которой я чувствую себя одноногим пиратом. И уже в маленькой кафешке смогу рассмотреть своего доброго учителя без шлема.

Без лишних колебаний, я нажимаю на переднюю ногу, еду к нему, любуясь загорелым лицом, волевым подбородком и голубыми глазами. И в самый последний момент вдруг осознаю, что совершенно не помню, как тормозить! Нет, он меня не поймает! Не сможет! Только если я сначала сломаю сноубордом ему обе ноги!

– Посторонись! – ору я, всем телом пытаюсь увернуться…

Черт, я даже не понимаю, как это произошло! Но вот я уже не вижу никакого Андрея, меня несет все ниже и ниже, я набираю скорость, продолжая лавировать змейкой. Я словно запустила маятник: увернулась влево – и чтобы не упасть, отклоняюсь вправо, сноуборд поворачивает за мной, я снова нагибаюсь левее… А ниже дети, еще немного, я всех и раздавлю… Я снова что-то кричу, изо всех сил разворачиваю сноуборд и, подняв фонтан снежных брызг, все-таки останавливаюсь, но по инерции тело продолжает двигаться вперед. Еще немного, я разобью нос или… Мамочки! Судорожно хватаюсь за кого-то, пытаюсь устоять… Слава Богу! Я съехала! Я не упала и ничего не сломала! Я – герой!

– Женщина, ребенка моего отпустите сейчас же! – раздается за спиной строгий женский голос.

И в эту секунду я понимаю, что стою, вцепившись в плечо перепуганного до смерти мальчишки лет восьми. Он смотрит на меня, разинув рот, в глазах плещется ужас.

– О, Господи! – я убираю руку. – Простите! Простите, пожалуйста!

Мальчика тут же сдувает, следом за ним проезжает, окатив меня праведным возмущением, его мать.

– Жива?! – Андрей, запыхавшись, подбегает ко мне. – Ну, ты даешь! Кататься она не умеет! Устроила тут фристайл…

– Не смешно. Помоги мне снять это… – сердито выдыхаю я, но тут же вспоминаю, что Андрей, в сущности, не обязан со мной возиться и добавляю: – Пожалуйста.

Он с легким осуждением качает головой, но все же опускается, чтобы отстегнуть злополучный сноуборд. На какое-то мгновение я чувствую себя победительницей шоу «Холостяк», которой делают предложение. Приятно, черт побери!

– Ладно уж, ты заслужила сэндвич, – Андрей с легкостью поднимает сноуборд и подает мне руку.

– Только при одном условии: я угощаю.

– А, так ты из этих… – кисло отвечает он, улыбка сползает с его лица.

– Из кого?

– Феминистка, что ли?

– Да нет, вроде.

– Точно? А то тут в Европе куда ни плюнь – борьба за равные права, волосатые подмышки, а в спальне латексный костюм и хлыст.

Я даже закашливаюсь от неожиданности и удивленно распахиваю глаза.

– Это ж куда ты так метко плевал?

Андрей смеется и увлекает меня к площадке канатной дороги, чтобы спуститься в деревушку.

– Не волнуйся, – успокаиваю я его по пути. – Хлыста у меня нет. Просто не хочу, чтобы ты думал, будто я какая-нибудь нахлебница.

– Что?! – он останавливается, как вкопанный, и озадаченно оборачивается. – Я уж и не помню, когда последний раз слышал это слово. Что это вообще значит? Что ты кого-то разводишь на хлеб?

– Забей, – отмахиваюсь я. – У всех свои заморочки.

– А я вот не вижу ничего плохого, чтобы угостить девушку обедом. Возможно даже ужином… Что скажешь?

– Э-э-э… – глупо тяну я. – Ты… Ты что, на свидание меня приглашаешь?

– А что в этом такого удивительного?

– Ну… Ничего, – я стараюсь сделать вид, что меня целыми днями только и приглашают на свидания, а под окнами места свободного нет от поклонников с цветами. Правда, после моей странной реакции, выходит не слишком убедительно. – Окей, – я стараюсь не показаться слишком радостной. – Можно и поужинать.

Мы спускаемся, Андрей травит байки про забавные случаи в спортшколе, а я слушаю вполуха и наслаждаюсь чувством свободы. И я бы наслаждалась еще сильнее, если бы знала, что эта свобода продлится недолго. Потому что как только мы заходим в кафешку, я чуть ли не лоб в лоб сталкиваюсь с Русланом Сергеевичем.

– Ага, одна есть, – его тон не предвещает ничего хорошего. – Где вторая?

– Простите, а вы кто вообще? – Андрей тут же встает между мной и Ксюшиным отцом.

– Нет, молодой человек, это вы кто? – Руслан Сергеевич исподлобья смотрит на моего снежного рыцаря. – Отойдите, Лиля идет домой.

– В каком это смысле?.. Вы что ее отец?

– Нет. Но Лиля живет со мной. И поскольку она грандиозно проштрафилась, то сию же секунду пойдет и лично, с громкими извинениями отнесет кое-кому диетический куриный бульон. Да, Лиля?

Оба мужчины поворачиваются ко мне: один смотрит вопросительно, недоуменно, второй всем своим видом сулит мне фееричные неприятности. Оба ждут от меня ответа, а я даже не знаю: сдаться на милость правосудия или попытаться дать деру.