Роман Она уходит со мной глава Глава 6

Вероника

Выжатая, как лимон, я смотрела на спящего брата и думала, что делать дальше. Сколько я смогу блефовать? Срочно нужно найти работу, только вот в нашем городишке даже место за кассой было сродни восьмому чуду света.

Услышав в глубине квартиры шум воды, я посмотрела на пересечённой давнишней трещиной дисплей телефона. Три минуты седьмого.

— Псих грёбаный, — шепнула себе под нос.

Платон вздохнул во сне. В отличие от меня, он крепко спал уже несколько часов. Весь остаток ночи, которую я провела, надраивая полы и стоя у плиты, чтобы успеть вовремя.

— Если бы вы только были живы… — прошептала я, не сводя с брата взгляда.

Он был точной копией отца. Тот же разрез глаз, та же улыбка. Почему-то папу я помнила лучше, чем маму. Но какое это теперь имело значение? Родителей нет. Всё, что у меня осталось – Платон. И я должна сделать так, чтобы с ним всё было в порядке.

Выйдя в коридор, я наткнулась на Германа.

— Ты что делаешь? – хотела выхватить у него шарф. Вся моя одежда валялась на полу рядом с мусорными пакетами.

Герман жёстко перехватил мою руку за локоть.

— Это мои вещи!

— От твоих вещей прёт бензином, — шарф полетел к остальному.

— И что? Других у меня нет!

— Это уже не мои проблемы. Выбирай. Либо ты остаёшься со своими тряпками по ту сторону двери, либо без них тут.

Он понимал, что деваться мне некуда.

— У меня нет других вещей, — повторила я в бессильной злости.

Ответом он меня не удостоил. Толкнул от себя к входной двери. Я запнулась о собственную куртку. Ударилась локтем и поморщилась. После моего фееричного падения на стол в клубе на руке выступил синяк размером с ладонь. Даже сгибать её было больно.

— Я всё постираю! – крикнула Герману в спину.

Его чёрные волосы были влажными, под бронзовой кожей перекатывались мышцы, на правом плече красовалась татуировка, разглядеть которую я не смогла. В воздухе остался запах свежести и мужского шампуня.

— Ты меня слышал?! – сбросив оцепенение, я догнала его и схватила за руку.

Он остановился. Резко посмотрел на меня, и пальцы мои сами собой разжались. Инстинктивно я сделала шаг назад.

— Я всё постираю, — выдавила снова.

Герман пренебрежительно скривил уголок губ и, ничего не ответив, прошёл в кухню. Включил кофемашину. Я плелась следом за ним, не зная, что говорить и делать.

— Я всё помыла, — нервно заговорила я. Рядом с ним моё самообладание таяло льдинкой на солнце. – Почистила ванную и…

— Я не слепой, — грубо оборвал он меня.

Под его пригвождающим взглядом я почувствовала себя жалкой. Жалкой стала даже моя злость. Грудь его покрывали колечки волос, вниз от пупка уходила тёмная шелковистая дорожка. Медленно я подняла глаза обратно к его лицу. Он не усмехался. Ни малейшего намёка на усмешку, только чёрная пожирающая тьма в глазах.

— Если хочешь, можешь позавтракать со мной, — сдержанно сказал он.

Я кивнула. Беря из сушилки чашку, заметила, что у меня дрожат пальцы.

Неожиданно Герман подошёл совсем близко. Встал прямо позади. Чашка выскользнула из рук и, со звоном упав в раковину, разлетелась на осколки.

— И это ты тоже отработаешь, девочка, — его ладонь легла на моё бедро. Двумя пальцами он провёл к ягодице, потом обратно. Вжав меня в раковину, поднял руку выше. Я подалась было в бок и тут же оказалась в капкане.

— Ты на что рассчитывала? – его голос зазвучал прямо над ухом. Тихий, вкрадчивый. – Что будет, как ты себе придумала, Ника? Не будет. Будет так, как скажу я.

Я проглотила вставший в горле ком. Снова попыталась вывернуться. Он прижался ко мне, и его затвердевший член упёрся в меня. Коленки задрожали, воздуха перестало хватать. Склонившись, Герман провёл носом по ушной раковине и шумно втянул воздух носом. Ещё секунда, и его руки исчезли. Я вцепилась в край раковины, боясь, что, если отойду хоть на шаг, упаду.

— Накрывай на стол.

Он держал в руках чашку с кофе. Поднёс ко рту, сделал глоток.

Ни намёка на то, что было только что. Разве что выпирающий в районе паха бугор, не имеющий никакого отношения конкретно ко мне. Это было понятно по равнодушному, почти что скучающему выражению его лица.

Меня же потряхивало. На автомате я вытащила две тарелки, взяла новую чашку. Взгляд наткнулся на осколки.

— Сколько ты отдал моему брату? – не узнала собственный голос.

— Это имеет значение?

— Имеет. Я всё тебе отдам.

Он зловеще усмехнулся.

— Попробуй.

— Я всё тебе отдам! – чуть повысила голос. – Сколько?

— Твоему брату – пятнадцать тысяч. Хотя… Шестнадцать, — усмешка осталась только на кончиках дьявольски изогнутых губ.

Шестнадцать тысяч. Для меня это были большие деньги. После смерти родителей на нас с Платоном платилось пособие, но ни копейки из него я не видела. Всё, как опекун, забирал Лёня.

— Я отдам тебе эти шестнадцать тысяч, — немного пришла я в себя. Решительно взяла блюдо с оладьями и, поставив на стол, прямо посмотрела на Германа. – Не думай, что меня можно купить. Твои шестнадцать тысяч…

— Тридцать две.

Я осеклась. Он снова поднёс чашку к губам.

— За ночь набежали проценты, Ника.

— Какие ещё проценты?! – ощущение было, что меня швырнули в бассейн с колотым льдом.

— Каждый день сумма будет увеличиваться вдвое. Завтра твои тридцать две тысячи превратятся в шестьдесят четыре. Послезавтра в сто двадцать восемь.

Я схватила ртом воздух. В голове зашумело. Герман снял с блюда крышку и, сложив верхний оладышек пополам, обмакнул в пиалу со сгущённым молоком. Присел на подоконник.

— Ты думала, поймала меня на крючок? Нет, Вероника.

Жмурясь, он откусил оладышек. У меня земля уходила из-под ног. Доев, он вернулся к столу и взял ещё один. Опять макнул в сгущёнку.

— Но пока у тебя есть выбор, — провёл по моим губам сладким, ещё тёплым тестом. Я сразу же почувствовала вкус сгущённого молока. Невольно облизнула губы. В чёрных глазах сверкнула молния. – Ты отдаёшь мне бумажник, я снижаю ставку. – Опять по моим губам. – Это твой единственный выход.

Огромным усилием я заставила себя отвернуться. Поставила одну тарелку напротив дивана, вторую – с другой стороны стола. Герман стоял рядом, и это нервировало. Единственный выход… Только выходом это не было. Нет у меня выбора. И выхода нет, даже единственного.

— Приятного аппетита, — положила на его тарелку несколько оладий. Три – на свою. Он хмыкнул и, больше ничего не сказав, сел за стол, а я подошла к кофемашине. Глоток чёрного, горького, чтобы прогнать дрожь. Только поможет ли? Скорее всего, нет. Тем более, пока он смотрит на меня.