Роман Омский горячий твой глава Глава 30

Девчонки перепугано вскакивают с мест, уступая место на кровати. Я кладу ее голову на подушку, стягиваю шапку и расстегиваю ее куртку, какими-то не своими руками. Затаив дыхание прикладываю ухо к груди – дышит.

  – Держи нашатырь, – одна из девушек протягивает мне вату.

  Я подношу ее к Алениному белому, как мел, лицу, и она открывает глаза. Все находящиеся в комнате, включая меня, облегченно выдыхают.

   – Девчонки, дайте воды, – прошу я, не сводя с Алены глаз.

   Алена жадно пьет и морщится, как от боли. Я подхватываю ее невесомое тело на руки и протянутую девочками ее сумку и шапку.

   – Все, девчонки, пока! – быстро прощаюсь я. – Спасибо, нам пора! – Тащу Алену к машине. – Не закрывай глаза, смотри на меня! – приказываю Алене. Антон выскакивает мне на помощь и открывает заднюю дверь. Я осторожно усаживаю Алену на сиденье. Она ложится и сворачивается клубочком, держась за живот. Я сажусь с другой стороны и кладу ее голову себе на колени. – В больницу давай! – бросаю я Антону, который уже тоже сел в машину.

  Это я! Это я ее довел! Это все из-за меня! Угробил девчонку своими нападками и припадками!  

    – Не надо, Глеб, – стонет Алена. – Сейчас все пройдет.     

     – Что с тобой? – обеспокоенно заглядываю я ей в лицо. – Что-то болит?

    – Живот болит, – отвечает Алена.

   – Аппендицит? Ты что-то съела? Да что?!

   – У меня просто месячные, Глеб, так бывает. Нужно полежать и выпить но-шпы.

  – О, Господи! Ты уверена? У тебя уже так было?

   – Да.

   – Уф, сука, – облегченно выдыхаю я. – Домой, Антон. Если поторопишься, успеешь на свидание свое, – мотивирую я парня, чтобы гнал вовсю. – Можешь машину взять до завтра.   

    – Спасибо, шеф! – ухмыляется Антон и срывается с места.

   – Я не хочу к тебе, – стонет Алена. – Пожалуйста, Глеб, отвези меня в гостиницу. Сними мне номер и помоги вещи отнести.

    – Тише, маленькая, – я глажу ее по волосам, мокрым от пота, похоже, ее прошибло после обморока насквозь. – Завтра отвезу. Сегодня я не могу тебя оставить. И нам надо поговорить. Антон у аптеки притормози.

      Антон останавливает возле аптеки. Я достаю бумажник и протягиваю ему деньги.

     – Глеб, купи мне тампоны, – просит Алена.

   – Антон, купи... – инструктирую я водителя.

    – Сам купи! – требует Алена. – Я не хочу, чтобы Антон покупал мне тампоны! 

    – Да что такого? – пытаюсь я спорить с Аленой. Мне совсем не хочется покупать тампоны самому.

   – Хватит с меня того, что ты при нем меня за сиськи трогал! – продолжает Алена, гневно глядя на меня снизу вверх. – И  Софии твоей недотраханной с гинекологом! Иди и купи сам!

   – Ладно, блядь! – соглашаюсь я. – Какие?

   – С двумя капельками.

   – С двумя капельками, – повторяю я, обреченно кивая головой. – Еще нужно что-то, кроме но-шпы? 

   – Нет, давай быстрее, кровища из салона очень плохо оттирается, – усмехается Алена. – Поверь мне на слово!

   Я убираю голову Алены с коленей и иду в аптеку. Докатился, покупаю бабские затычки! Что дальше? Колготки заставит стирать?

  – Выходите из машины! – снова командует Алена по моему возвращению. – Ну, вы что такие непонятливые?  – уже прикрикнула она на нас, видя, что мы колеблемся.

    Мы с Антоном оставляем ее в машине одну. Через пару минут она опускает окно и зовет нас обратно. Мы продолжаем этот бесконечный путь домой.   

   – Я сама! – отталкивает мои руки Алена, выскакивая у дома из машины.

Видимо но-шпа помогла, и Алене стало лучше. Она на секунду останавливается, снова держится за живот, но выставляет руку впереди себя, не давая мне приблизиться.

   Я помог Алене раздеться и уложил в постель.

   – Можно мне переночевать в другой комнате? – с надеждой спросила она.

  – Нет, я хочу быть рядом, – ответил я. Какие, нахрен, другие комнаты? А я как буду один тут? – На случай, если тебе станет хуже.

    Я хотел снять с Алены футболку, но она не позволила.

    – Мне холодно, – сказала она.

   Может и врет, но я не стал спорить.  Я потрогал ее лоб – холодный, даже не теплый.

   – Принести тебе поесть? – спрашиваю я. – Что ты хочешь? Может чаю?

   – Ничего не хочу, – бурчит Алена и демонстративно отворачивается от меня.

  – Давай поговорим? – предлагаю я.

 Мне нужно попросить прощения. Я должен.

  – Не хочу, – не поворачиваясь, отвечает Алена.

  – Алена...

  – Свали нахрен! – злится она.

  –  Может быть ты дашь мне возможность извиниться, а потом уже будешь меня бесить? 

  – Это ты меня уже бесишь! Да что ты пристал ко мне? – подскакивает Алена, уничтожая меня взглядом.  – Хочешь опять меня наказать? За побег? Давай, Глеб! Только не забудь, что у меня месячные – зрелище не из приятных!

  – Да я просто извиниться хочу, – сбавляю я тон.

   – Да не нужны мне твои извинения! Боже, что ты за урод-то такой? Зачем ты меня опять сюда привез? Чтобы совсем замучить? Не наигрался еще?  Б-б-л-и-и-н! Ты самый отвратительный человек, которого я знаю! Неужели ты еще на что-то рассчитываешь? Я завтра же на тебя заявление в полицию напишу! У меня папа – мент!  Подполковник МВД! Тоже не абы кто! Домой поеду и нажалуюсь ему! Да он тебя пристрелит, когда узнает, что ты меня похитил и развращал! Рассказать ему, как я тебе минет делала? Как ты меня к кровати привязывал? Да он даже фамилию твою знаменитую не спросит, пристрелит, как шавку бешеную! Я даже плакать не буду! Понял, ты?

 – Но...

 – Блядь, съебись с глаз моих!

  В меня летит подушка и еще парочка отборнейших матов. Где она научилась так ювелирно матюгаться? У бати? Или на автомойке? Я швыряю подушку обратно на кровать, выключаю свет и выхожу из комнаты. 

Я позвал на подмогу Веру. Может ей удастся накормить девчонку? Сам заперся в кабинете. Весь день не ел, и сейчас не хочу. Ничего не хочу.

    Я сел в кресло и вынул из ящика стола кольт. Подарок  америкосов. Куда спрятать? В сейф, где ему и положено быть? Дожил – в собственном доме не чувствую себя в безопасности.

   А если у нее на самом деле отец – мент? Я даже не поинтересовался, кто ее родители. Блядь, я точно придурок! Надо же так было заиграться. Я перестал думать головой. Просто ёбнулся!

   Я не мог больше удерживать ее угрозами и силой, и отпустить не мог. Что на этот раз придумать?

  От нечего делать я проверил барабан револьвера – почти полностью заряжен.  Не хватало только одного патрона – это я стрелял, чтобы проверить оружие. Очень редкий револьвер. Такой в Москве только у меня. Патроны хер достанешь, нужно было из Америки заказывать. Поэтому  ПМ я таскал с собой, а этот просто лежал, как раритет.

    Я закрыл глаза и положил голову на стол, проклиная тот день, когда приехал вместе с Валерой на эту гребаную автомойку.

    Ну почему я не могу вернуться к своей старой жизни? Мелкая забрала у меня ее и всю мою душу вымотала. Я не могу без нее. Если она завтра уедет в Сочи, как и грозилась, я подохну здесь один. Сяду так же в это кресло и пущу себе пулю. Рука не дрогнет.

    Я люблю ее! Люблю!

    Только пиздаболы говорят, что это прекрасное чувство. Это больно, сука. Всего  выворачивает наизнанку. Это не жизнь. Да что в этом прекрасного?

   Может я просто устал? Был тяжелый день? Я перенервничал, мне просто нужно...

   Стук в дверь. В кабинет заглядывает Вера, и я на автомате прячу кольт обратно в стол.

   – Хозяин, Алена уснула, – говорит она.

– Она поела? – с надеждой спрашиваю я.

  – Съела тарелку супа. Еле уговорила. – Я одобрительно киваю головой. – Я еще нужна? Вы не ели ничего. Хотите?

   – Нет, – вздыхаю я, поднимаясь с места. – Спасибо, Вера, ступайте! Если что, я найду, чем поживиться.  Вера, – окликнул я ее снова.  Женщина повернулась и посмотрела на меня с улыбкой. – Почему вы зовете меня «хозяин»? – Она растерянно пожимает плечами. – Пожалуйста, зовите меня по имени. Хорошо? И даже если можно на «ты». Мне так будет приятнее.  

  Вера кивает и выходит, я следом за ней. Тихо захожу в комнату. Не могу даже дышать. Может переночевать в другой спальне? Нет уж. Буду бороться за каждый миллиметр ее личного пространства. В душ идти нет сил. Раздеваюсь и ложусь рядом. Обнять не смею. Боюсь даже дотронуться до нее.

      Уснул только на рассвете. Понимал, что надо спать, и завтра на работу, но не мог и глаз сомкнуть. Да какая к черту работа? 

   

      Почувствовал на себе ее руку и  открыл глаза. Спал, не спал – сам не знаю. Даже сколько времени не представляю. Темно еще. Не хочу тянуться за телефоном, чтобы не разбудить Алену. Пошевелиться даже боюсь, чтобы только руку свою с меня не убрала. Смотрю в полумраке на ее красивое лицо. Боже, да мне и жизни не хватит, чтобы наглядеться на нее.

   Не могу удержаться, протягиваю руку и убираю пряди волос с лица. Алена вздрагивает и открывает глаза, но свою руку не убирает. Смотрит на меня. Долго смотрит. Мне становится не по себе.

  Затем приподнимается на локте и целует меня в губы, страстно, трепетно. У меня внутри что-то ё-кает и обрывается вниз, боль отступает, наполняя меня изнутри теплом и светом. Девочка моя сладкая, что же ты делаешь со мной? 

    Алена кладет голову мне на грудь и обнимает за талию. Я глажу ее по волосам и спине, размышляя, что это было. Я прощен? Или это прощальный поцелуй? Или она заболела и бредит?

    Только Алена способна дать ответ на этот вопрос. Я снова не могу сомкнуть глаз. И Алена не спит. Ворочается у меня на груди и тоже гладит меня по животу.

     Мы лежим и молчим.

     – Глеб, – хриплым ото сна голосом зовет меня Алена.

   – М-м?

   – Давай у меня эти дни закончатся, и я с тобой пересплю?

 – Нет.

   – Ты больше меня не хочешь? – Алена поднимает голову и смотрит мне в глаза.

   – Хочу, конечно, но не буду.

    Если буду, меня ее папаша точно прикончит. Щас хоть справка есть, что я ее не тронул. Где она, кстати? Буду надеяться, что не выбросила. Впрочем, новую сделать не проблема.

  Нет, не поэтому не буду, а потому что сделаем это, как она хочет – после свадьбы. Потерплю уже, а то совсем без нее останусь.

   – Да я сама хочу, Глеб, – уговаривает меня Алена, поглаживая меня по низу живота. – Мы переспим, и ты меня отпустишь. И все закончится.

   Отпущу? Она шутит? Я только осознал свои ошибки, а она меня бросить хочет? Я перемещаю ее руку к себе на грудь и прижимаю сверху своей, потому что это поглаживание действует на мой член удивительно быстро.

  – Ты что выбросила кольцо? – спрашиваю я, трогая ее пальцы. ― Потеряла?

  – На тумбочке лежит. Оно мне больше не нужно.

   Я протягиваю руку и, действительно, нахожу его на тумбочке. Рядом ее часики.

  – Я не хочу, чтобы все заканчивалось так скоро, – признаюсь я Алене, надевая кольцо туда, где оно и должно быть.

   –  Ну, давай неделю потрахаемся, как раз время есть.

   – Да не хочу я неделю, Алена! - повышаю я голос. - И не хочу тебя отпускать. Я жениться на тебе хочу! Не просто, чтобы переспать, понимаешь? Я люблю тебя, Алена!

    – Ты все врешь!  – стонет девчонка. – Ты же врешь?

   – Нет.

   Алена снова замолкает.

  – Алена, прости меня, пожалуйста, – выдавливаю я из себя извинения. – За все прости.

   – Я прощаю тебя, Глеб, но я уже решила, что уеду.  Я не хочу больше оставаться в этом городе. Я отдамся тебе, Глеб, как ты и хотел. Ты этого не заслуживаешь, но я сама так хочу. Мне самой так надо. Если мне понравится, я останусь до конца года.  А потом я уеду.

   – Ты бросишь учебу? – я не верил своим ушам. Вот до чего я довел девчонку.

   – В других городах есть такие же колледжи. Я получше подготовлюсь и поступлю в университет. Этот город слишком... трудный. Мне здесь не понравилось. Мне здесь не место.

   Я схватил Алену за плечи и развернул к себе лицом.

   – Алена, девочка моя, не бросай меня! – умолял я ее. – Пожалуйста, дай мне еще шанс! Один! Я прошу всего один! Последний! Милая, прошу!

  – Нет!

  Это ее «нет» хуже пощечины.

  – Почему, Алена? Ты же любишь меня.

  – Потому что ты конченый, Глеб! Такие, как ты не меняются. Просто притворяются до поры до времени, но потом их сущность все равно вылезает наружу. Ты это уже доказал. Думаешь, я дура какая-то? Я все понимаю, Глеб, поэтому не надо. Не делай мне еще больнее. И себе тоже.

  – Значит, ты все же остаешься до конца года здесь, со мной? – хватаюсь я за последнее, что могу.

  – Если хочешь... 28-го я уеду в любом случае. И ты меня не остановишь. Попрошу папу, чтобы приехал за мной, если будешь препятствовать моему отъезду. Не думай, что тебе все можно.

 – А если я куплю тебе билет на самолет, останешься до 30-го? – выторговываю я еще два дня, сам не зная зачем.

  – Посмотрим, может быть, ты мне наврал, и на самом деле отвратительный любовник.

– Я же сказал, что не буду с тобой спать, зачем ты снова начинаешь?

– Тогда меня вообще тут больше ничего не держит.

 Это чистой воды шантаж! Мы что, местами поменялись? Как так получилось? Сука мелкая! Такая мелкая, а такая сука! Кто из нее вырастет?

  Да не буду я с ней спать! Теперь точно не буду. Надо тянуть время, чтобы не уехала раньше времени. Потом что-нибудь придумаю.

   – Когда у тебя закончатся месячные? – уточняю я.

   – Через пять дней.

   У меня в запасе всего пять дней. Пять дней, две недели – разница не большая. Я таких делов нахуевертил, что мне ее расположения обратно в жизни не добиться.

   – Обещаешь больше не сбегать? – беру я с нее обещание, которое нихуя не стоит.

   – Обещаю!

   Я тянусь к ее губам, и она позволяет мне себя поцеловать. Впиваюсь в ее губы и заваливаю ее на подушку. Алена обвивает мою шею руками и жмется ко мне всем телом. Я чувствую, как напрягается ее грудь через футболку  и тону в желании, затапливающем меня с головы до ног. Сладкие сосочки топорщатся, напрашиваясь на мои поцелуи. Я задираю ненавистную футболку и с ума схожу, втягивая их в рот. Мелкая тоже теряет голову под моими жадными губами.

  Раньше я бы только и рад был, но не теперь.

    – Девочка моя, – шепчу я ей, покрывая лицо и шею поцелуями. – Ты так меня напугала. Я места себе не находил, пока не нашел тебя. А когда ты в обморок грохнулась, я чуть сам рядом не грохнулся. Малыш, я так тебя люблю! Спасибо, что вернулась! Ты не представляешь, как я рад.

     – Я представляю, Глеб. Конечно же, я представляю!

     Алена ловит меня рукой за член. Вот чего она сейчас добивается?

   – Алена, перестань! – остатками разума шепчу я.

   – А что случилось, Глеб? – с издевкой спрашивает она, не переставая гладить меня рукой. – Ты меня разве не за этим сюда приволок опять?

   – Не за этим! – это моя последняя, уже дохлая попытка ее остановить.

  Наглый и беспринципный мужик внутри меня не хочет, чтобы Алена останавливалась. Он хочет, чтобы ему хорошенько отсосали. Давай, малышка, сделай мне приятное! Не останавливайся ни в коем случае! Ты же сама этого хочешь! Заглатывай его, как никогда! Ну же, Алена, возьми его в ротик!

  –  Я же еще не уехала? И нам теперь все можно! Хочу потренироваться, чтобы понравиться своему  следующему парню. Как думаешь, он оценит?  Мы с ним сразу начнем трахаться, чтобы он не страдал и не мучился, как ты,  – усмехается она и сбрасывает с меня одеяло.

    Алена сменила болтовню на действия, а я был готов убить ее следующего парня, и следующего. Я тебе дам, следующий!   

На работу я не пошел. Выключил телефон. Никогда так не делал.

     – Алена, хочешь, поедем, развеемся? – предложил я ей за завтраком, или обедом? Какая разница? – Пойдем в кино или в боулинг?

   – Нет настроения.

      Она действительно была бледной  и какой-то пустой. Ела кое-как. У меня снова внутри заворочалась колючка. Снова чувство вины.

     – Пойдем, хоть во дворе погуляем? – предлагаю я в надежде, что у нее появится аппетит.

     Про учебу даже не спрашиваю. Не сегодня, потом уговорю ее вернуться и в колледж и на работу. Не сейчас.

  – Пойдем! Снега навалило! – оживляется девчонка. – А у нас будет елка? Даже общагу уже украсили, а у нас даже мандаринками не пахнет.

  У НАС!  Эти простые слова пробирают до кишок. Я и не обратил внимания вчера на интерьер общаги. Убогость – все, что мне запомнилось.

   – Хочешь, сегодня купим елку? И нарядим? Поможешь? – цепляюсь я за ее инициативу, которая, как известно и ебет инициатора.

   – Хочу, конечно! – соглашается с восторгом Алена. – Ты, правда, купишь елку?

   Девчонка, как будто догадывается, что в этом доме елкой отродясь не пахло. Я относился к Новому Году, как к обычному дню в календаре: конец месяца и конец года. Десять выходных после меня радовали больше. Обычно я уезжал из страны и отдыхал где-нибудь на берегу океана. Мой патриотизм на войне закончился, когда я отдуплил, что воевал ни за кого и ни за что. Хватило!

    В этом году я наконец-то побывал в Норвегии. Потрясающая страна! Холодно было и тоскливо в это время года, но я был привычный. В Омске в январе, просто пиздец!  Второй раз буду встречать новый год в Москве. А может, еще и не придется?

Комментарии

Комментарии читателей о романе: Омский горячий твой