Роман Обрученные луной глава Глава 32

Круглое серебряное зеркало Луны плыло над Великим Лесом, Великими Горами и Великими Морями, то есть над всеми землями оборотней. Заливало нежным сиянием города и поселки, речную и озерную гладь, поляны и рощи, вглядываясь в землю, на которой все шло своим чередом. Луна видела бесчисленные рождения и смерти, она знала, что круговорот жизни бывает жестоким и несправедливым, но знала и то, что за зимой всегда приходит весна, а любовь и надежда уравновешивают другую чашу весов, делая жизнь прекрасной.

А еще Луна иногда любила подсматривать за своими детьми. Не всегда это приносило ей радость, но случались особые вечера, когда у некоторых из ее детей, самых любимых, все было хорошо, и тогда лунный свет искрился особенно нежно и чисто…

* * *

- Арлис? Я же тебе только утром перевязку сделала! Только не говори, что ты умудрился ее содрать или намочить!

Аренея подозрительно посмотрела на Когтя дружины, что мялся у двери с такой виноватой мордой, какой она у него давным-давно не видела.

- А? Нет, повязка на месте!

Арлис торопливо задрал рукав рубашки и показал свежую белую ленту на предплечье.

- А что тогда случилось? – поинтересовалась Аренея, переливая только что сваренное зелье в бутыль и затыкая пробкой. – Коты опять с Волками подрались? Или их наконец-то похмельем пришибло пополам с расстройством желудка? Учти – лечить не буду! Не хотят думать головой, пусть думают брюхом, сидя в уборной.

- Да нет… - вздохнул Арлис. – Ари… мне с тобой поговорить надо.

- Кто ж тебе не дает? – удивилась Аренея. – Проходи и говори. Если что-то не для чужих ушей, так я одна, девчонки на праздник ушли.

Девчонки… Некоторым за полсотни лет перевалило, но сегодня все они на площади, где Арзин третий день празднует свадьбу дочери вождя с Клыком Черных Волков. Там гулянье, смех, накрытые столы и бочки с вином и пивом… Хоть само венчание случилось давным-давно, однако настоящий праздник Рассимор устроил теперь, после победы. И гости славные, дружинников Брангард привел как на подбор… В другой раз Аренея сама, может быть, полюбовалась на матерых Волков, что и в драке оказались хороши, и за девицами ухлестывали рьяно, и даже с Котами-соперниками ухитрились драться весело, без выбитых зубов и сломанных костей, а только показывая лихость с обеих сторон. Но сегодня… сегодня что-то настроения не было.

- Я спросить хотел, Ари… - помолчав, сказал Арлис и посмотрел совсем виновато, разве что уши не прижал. – Помнишь, я тебя когда-то замуж звал?

- Нашел, что вспомнить, - передернулась Аренея. Все-таки вечер оказался паршивым. Вот зачем было душу бередить, а? – Ну, звал… И что?

Какой же она тогда была дурой. Нет, о том отказе Аренея не жалела. Слишком она любила Рассимора, а его лучшего друга уважала и ценила, чтобы поменять не сложившуюся любовь на фальшивую. Арлис-то ее любил, а вот она, что она могла ему дать?

- Двадцать лет прошло… - тихо сказал Арлис. – Ты все еще его любишь?

- Да какая теперь разница? – горько усмехнулась Аренея, ставя бутыль на стол, потому что руки отчего-то задрожали. – Арлис, ты уж говори прямо, не ходи как кот вокруг сметаны. Чего ты хочешь?

Разозлившись на собственную слабость, она упрямо взяла вторую бутыль и зачерпнула деревянным ковшиком отвар из большого котелка.

- Ладно, - покорно согласился Коготь. – Скажу прямо. Ари, выходи за меня!

Бутыль выскользнула из рук Аренеи на пол и с грохотом разлетелась на осколки.

- Что… Ты что, рехнулся?!

- Ага, - с очень несчастным видом согласился Арлис. – Давно уже. Вот как тебя первый раз увидел, так и того… Ари, ну пожалуйста! Если дело только в храме, так придумаем что-нибудь. Уйдешь к нам в дружину, я тебе собственный лазарет построю! А если ты все-таки Рассимора… до сих пор…

- Да причем тут Рассимор?! – взвыла Аренея. – Ну, любила я его, было такое! Но сколько лет прошло! Я эту любовь извела и вытравила, как лишай! Рассимор мне как брат, я его детей принимала, болячки им лечила, Эльдану по-женски пользовала… Какая любовь?! Причем тут Рассимор?! Арлис, ты… Ты с дуба рухнул?! Мне сорок четыре года! Какое – «замуж»?

- Так самое время! – заверил Кот, подаваясь к ней и жадно заглядывая в лицо. – Ари, сердечко мое! Я же столько лет… никого, кроме тебя… ненаглядная моя… Столько лет тебя люблю!

- А какого же ты… молчал? – угрожающе тихо прошипела Аренея, поудобнее перехватывая черпак. – У тебя что, язык на эти двадцать лет отсох? Я-то думала, у тебя эта дурь давно прошла… Ну, позвал замуж… Я отказала. Ты и замолчал! На двадцать! Чтоб их! Проклятых лет! Арлис, еж тебя покусай, какого пня трухлявого ты молчал?

- А что я мог сказать? – нервно возразил Арлис, зорко следя за покачивающимся в ее руках черпаком. – Ты и так знала, что я тебя люблю.

- Откуда? – взвыла Аренея. – Откуда я могла это знать?!

- Так я же сказал! – рявкнул Арлис. – Сказал, что люблю. Что зову замуж. Я тебе предложение сделал, браслет принес. Ты меня куда послала? Во-о-от… Если бы я за эти двадцать лет полюбил другую, я бы на ней и женился! А я же только тебя! Что мне, каждую неделю надо было к тебе с браслетом приходить?! Зачем? Ничего же не изменилось!

- Убью, - безнадежно произнесла Аренея, беспомощно пытаясь отогнать мысль о том, какой дурой она сама была все эти годы. – Убью, вылечу, потом опять убью. Какой же ты… пень!

Двадцать лет! Он, видите ли, думал, что и так все понятно! А она рыдала над тем, что видела в зеркале, и думала, что он сделал ей предложение из жалости! Потом, конечно, поумнела, но… Арлис-то молчал! Пропадал со своей дружиной, на девиц даже не смотрел, хотя за лихого и славного Когтя пошла бы любая… Да что другие, Аренея сама на него часто поглядывала со сладкой тоской, коря себя за то, что отказалась. Рассимор оказался первой любовью, сильной, пылкой, но быстро сгоревшей, а Арлис был рядом всегда, но только как друг. Пенек мохнатый, мышами поеденный! Хоть бы на праздник позвал потанцевать, хоть бы в окно разок залез! Да она бы и на храмовые обычаи не посмотрела…

- Скотина! – Аренея с размаху лупанула его ковшиком. Тренированный Коготь отбил его ладонью, но целительница, войдя в раж, била снова и снова. – Двадцать лет! Ну хоть бы год или два… Молчал! Филин ты бескрылый! Крот слепой! Зараза!

- Госпожа Аренея? – раздался от двери голос.

Аренея с Арлисом обернулись разом. Она, запыхавшись, раскрасневшись, так и сжимала в руке черпак. Арлис же мгновенно помрачнел и прищурился, потому что в дверях стоял Волк из дружины Ингевальда. Здоровенный матерый Волчище… как же его… Рудольв! Ну да, тот самый, что сейчас был там Клыком вместо Хольма.

- Госпожа Аренея, вам досаждают? – поинтересовался Волк, хищно и радостно сверкнув глазами. – Позволите помочь?

- Нет! – рявкнула Аренея мигом раньше, чем Арлис успел открыть рот. – Не позволю! Самой мало! И нечего мне тут шерсть дыбом друг на друга поднимать! Господин Рудольв, у вас дело? Неотложное? Кто-то умирает или рожает? Ах, нет? Ну, тогда подождите, я еще не закончила!

- Да-да, - расплылся Арлис в такой язвительной ухмылке, что Аренея поклялась добавить ему черпаком еще пару раз только за нее. – Погодите малость, господин Рудольв. А лучше – поищите другую целительницу. Их там на площади много. Эта занята. Она еще черпак об меня не обломала.

- И обломаю! – зарычала Аренея, ненавидя обоих мерзавцев за многозначительный взгляд, которым они обменялись. После чего Волк, разочарованно вздохнув, развернулся и вышел, а Кот обернулся к ней. – Ты! Зар-раза!..

- Ты это уже говорила! – мягко сказал Арлис и шагнул к ней.

Ловко поднырнул под черпак, уклонился – и тут же сгреб ее в объятия, так что Аренея только охнула.

- Вот примешь мой браслет, - шепнул в самое ухо, отчего у Аренеи мгновенно жар разлился по телу, - тогда можешь лупить меня на законных основаниях. Если заслужу. Моя Рысь…

И он ее поцеловал так жадно, требовательно и сладко, что Аренея вздохнула и обмякла, покоряясь. Черпак выпал из ее руки и куда-то укатился, а целительница и жрица Аренея уткнулась лицом в плечо Арлиса, Когтя Арзина, и впервые подумала, что не такая уж она и высокая. Или это просто у него плечо такое удобное, подходящее.

Да и замуж, в общем-то, ей пока не поздно. Луна ее любит, женские дни приходят как часы, многие молодые позавидуют, так что есть еще несколько лет, чтобы родить ребенка. Или двух. Или… да сколько Луна даст! Лишь бы от него, от этого кошака дурного, мерзавца молчаливого… Да, точно! Выйдет за него, родит детей – и пусть Арлис жалеет о потерянной свободе всю оставшуюся жизнь! Сам виноват. Оба виноваты, давно уже могли быть счастливы, если б не их общая дурость. А теперь нагонять придется, жить оставшиеся годы ярче и слаще, чем в молодости…

- Ну что, завтра в храм? – оторвавшись от ее губ, спросил Арлис. – Я-то могу и сегодня, но тебе же платье надо и все эти штучки…

- Надо, - вздохнула Аренея. – А тебе – браслеты добывать. Или они у тебя тоже двадцать лет ждали?

- Ну да, - удивился Арлис и взял ее руку, приложил ладонью к щеке, потерся, а потом поцеловал ладонь. – А что такого? Я же никому другому брачный браслет дарить не собирался! Лежал только для тебя и сейчас лежит. Так ведь и ты все такая же, как двадцать лет назад, ничего не изменилось!

* * *

- Хольм…

Лежа на его руке, Лестана лениво выводила круги на запястье Хольма острым ноготком. Это было щекотно и очень приятно, а еще приятнее было смотреть на ее пушистые ресницы, подведенные темной краской глаза, тонкие брови и нежно припухшие губы… Он мог бы смотреть на нее часами, наверное, но не выдерживал – руки так и тянулись к жене, а тогда уж просто любоваться ею не получалось.

- Хо-о-ольмгард… - протянула она. – Красивое имя… А почему тебя дома коротким называли? Ты же старше Брангарда, а его полным именем зовут.

- А так с самого начала повелось, - лениво отозвался Хольм. – Сигрун пришлось нас вместе воспитывать, отец бы иного не потерпел, но она женщина умная, вот и это обернула по-своему. Нашкодим вместе – виноват я, ведь я же старший. Сделаем что-то хорошее – это Бран придумал. Ну и с именами тоже. Брангард – звучно, красиво, а Хольм… просто Хольм.

- Не понимаю, - вздохнула Лестана. – Как так можно? Хорошо, что брат у тебя не такой. Хо-ольмгар-рд…Хо-ольм… А мне и так, и так нравится! Длинное имя у тебя будто рычит на конце, а короткое – мягкое, словно мехом погладили.

Наклонившись, Хольм поцеловал ее в кончик уха, смешно проглядывающий между распущенных серебристых прядей. Вот что еще ему нравилось – зарываться лицом и руками в ее волосы и дышать их запахом. Сча-а-а-астье…

- А вдруг Сигрун будет обижать Кайсу? – встрепенулась Лестана, приподнимаясь и заглядывая ему в лицо. – Она же старше, у нее там своя… стая, да? А Кайса у Волков будет совсем одна! Я знаю, что Брангард ее любит, но у него будут свои мужские дела, а женщины… Мы иногда такими гадкими и подлыми бываем!

- Я думаю, Бран ее не даст в обиду, - сказал Хольм, перебирая мягкие серебряные пряди. – Да и Кайса терпеть не станет. Что ей, некуда вернуться, если у них ничего не получится? Но Бран же не дурак. А мы поедем на их свадьбу и сами посмотрим, как там дела обстоят.

- Арлис с Аренеей тоже хотят поехать. И матушка с отцом…

- Что, твоя матушка больше не боится страшных диких Волков? – поддразнил Хольм, и Лестана фыркнула.

- Нет. Она говорит, что если ты спас меня от Медведя, значит, ты сильный и благородный. С Мираной и Иваром ей, конечно, было сложнее все понять, но когда матушка узнала, кто убил Эрлиса… - Рысь вздохнула, а потом опять тихонько хихикнула и поделилась: - А еще она говорит, что ты красивый, только немного неотесанный. Зато верный… И еще – что ты бедный мальчик!

- Бедный-то почему? – искренне поразился Хольм, пропустив «мальчика», все-таки госпожа Эльдана куда старше него.

- Потому что рос без родной матери, - уже серьезно пояснила Лестана. – А про ваши отношения с Сигрун ей Брангард рассказал, не я, честное слово! Я… только подтвердила потом. И ничего, кроме правды, не говорила. Ты ведь не обижаешься? Хольм?

- Ну, если ей в голову не придет меня жалеть, - вздохнул Хольм, - то ничего страшного.

- Ей уже пришло в голову, что тебя надо любить, - так же серьезно и мягко сказала Лестана. – И она права. Я постараюсь, чтобы она тебя не слишком замучила заботой, но ты все равно готовься к семейным завтракам и ужинам, у нас так принято. И к пирожкам с твоей любимой начинкой. Ты же с печенкой любишь, да? Мне на кухне сказали! И еще она собирается сама сшить тебе рубашку, как отцу шьет. Но у нее очень красивое шитье, правда, это я с лапами из-под хвоста уродилась, как Кайса говорит!

- На пирожки и рубашки я согласен, - пообещал Хольм. – И завтракать люблю, только я встаю рано. Но нагулять до завтрака голод – это правильно, больше пирожков влезет.

- Вот сюда? – мурлыкнула Лестана, запуская руки ему под рубашку и поглаживая живот. – В такого большого Волка поместится очень много пирожков! Только не ешь меня, страшный Волк! Ай!

Грозно рыча, Хольм перевернул ее на спину и принялся целовать в шею, расстегивая пуговки на легком домашнем платье. Лестана смеялась и пыталась уклониться, но как-то получалось так, что лишь выгибалась в его объятиях, дразня еще сильнее.

«Пирожки… - с насмешливым изумлением подумал Хольм. – Мать-Волчица, это же надо было дожить до такого, чтобы меня звали на семейные завтраки и ужины! И выясняли, какие пирожки я люблю. Шили мне рубашку, звали полным именем… Арлис уже сказал, что до поездки к Волкам я могу погулять на свободе, а потом бездельничать не выйдет. Арзинский Совет хочет нанять дополнительную дружину из других кланов, и этим пришлым понадобится вожак помоложе и позубастее, так что Арлис, мол, знает одного подходящего Волка, которому делать нечего. Ну что, все правильно… Рассимор – славный вождь, но рано или поздно он уйдет за Реку в края счастливой охоты, и Лестана станет главой клана. А это значит, что ей понадобится надежный Коготь на смену Арлису. Кстати, надо поговорить с Арлисом о Лейве с Рогволдом. Обормоты слезно просили замолвить за них словечко – желают остаться в Арзине. Здесь такие девушки, такие девушки! Коль уж им Кайса не досталась, хоть за другими Рысями побегать хотят. Ну, раз мне придется ездить с охраной как мужу наследницы, лучше этой четверки и желать нельзя. Пара Котов, пара Волков – и спина всегда будет прикрыта… Нравится здесь обормотам – пусть остаются. Девушкам они тоже нравятся, а то, что дети в случае чего родятся Рысятами, Лейва с Рогволдом не смущает. Ну да, и у меня тоже. Странно об этом даже думать, но… я же их буду любить от этого не меньше! По деревьям придется научиться лазить – это да! Иначе как оттуда снимать Рысят?

Он приподнялся и посмотрел на румяную Лестану, наблюдающую за ним из-под ресниц. Кошка! Красивая, страстная, сильная, ласковая и верная… Его женщина, не испугавшаяся ни якобы проклятой дикой крови – спасибо злому языку Сигрун, ни упрямого нрава, ни всего, что должно было их разлучить. И заслужившая всю любовь и верность, которые Хольм мог ей дать!

- Люблю тебя, - сказал он, исполняя свое обещание говорить это постоянно. – А вот интересно, бывают черные Рыси? Ну, вдруг из наших детей мастью кто-то в меня пойдет? Или черно-серебряные – вот красиво было бы!

* * *

- Дорогая госпожа Сигрун, - напевно сказала Кайса, держа в руках тяжелое блюдо с пышущими жаром пирожками. – Не откажите отведать. Очень хотелось вас чем-то порадовать!

- Конечно, милая… - улыбнулась Сигрун так, словно у нее побаливал зуб.

Не настолько сильно, чтобы скривиться, но достаточно, чтобы об этом не забывать. И Кайса тоже улыбнулась – еще радостнее и ласковее.

Поставила блюдо на стол в комнате будущей свекрови, встала рядом, как примерная девочка. Глазки долу, руки сложены на поясе впереди. Лапочка – да и только! Немудено, что Брангард насторожился. Дорогой и любимый жених все утро разговаривал с матушкой и вид теперь имел взъерошенный и весьма злой. Кайса, конечно, не подслушивала – кто бы ей позволил? Служанки так и ходят по пятам, а деревьев у свекровушки под окном нет. Непорядок, кстати, надо посадить. Иву, например, она быстро растет! Но Сигрун же может и догадаться… Эх, весела доля невесты, а женой еще веселее будет.

- Присядь, милая, - медово попросила Сигрун, и тут насторожилась уже Кайса.

Но села, так же вежливо сложив руки на коленях.

Сигрун взяла сверху пирожок, надкусила его, прожевала и проглотила кусочек. Даже сделала вид, что ей понравилось, хотя Кайса не обманывалась, пирожки у нее получались и получше. А здесь печка незнакомая, мука немного не такая, как дома…

- Это с яблоками, да? Очень вкусно! – похвалила Сигрун и положила надкусанный пирожок на край блюда. – Скажи мне, милая Кайса, а когда мы сможем увидеть твоего зверя? Бран говорит, что он прекрасен! И мне очень хочется посмотреть на Белку, которая привела моего сына в такой восторг.

«Знает, - поняла Кайса, глядя Волчице в глаза. – Но то ли не верит, то ли еще не решила, что с этим делать».

- Ой, конечно! – Она встала и огляделась. – Что, прямо здесь? Мне не сложно, только Бран…

- Я отвернусь! – поспешно сказал любимый, и Кайса мысленно зачла ему, что выйти и оставить ее с матушкой он не решился.

Хм, интересно, за кого из них боялся?

Бран отошел к окну, а Кайса спокойно сняла платье, стянула рубашку и все остальное белье. Стыдиться ей нечего, а Волчицы на кухне уже предупредили ее, что здесь принято показаться матери жениха, чтобы та своими глазами увидела: девица здорова, изъянов не имеет. Мудрый обычай, потом свекровь точно не скажет, что ее обманули и выдали ежиху за лань.

Так что она скинула все и бесстыже потянулась, призывая свою Белку. Скользнула в нее, мягкую, уютную, словно надела теплую шубку в холод, и звериными глазами посмотрела на замершую в кресле Сигрун. Потянула носом…

- Уже можно? – Брангард повернулся от окна и улыбнулся, глядя на нее в ответ.

Звериная часть Кайсы заподозрила в этом «оскале» неладное, но человеческий рассудок тут же распознал улыбку как умиленную. И пахло от Брана приятно – радостью. А вот от Сигрун полыхнуло возмущением и неприязнью, и Кайса недовольно застрекотала.

- Действительно, Белка… - то ли растерянно, то ли разочарованно проговорила Сигрун.

- То есть моих слов, матушка, вам было недостаточно? – раздраженно уточнил Бран. – Кайса, сердце мое, думаю, матушка увидела все, что хотела.

«Угу, и я – тоже, - мысленно отозвалась Кайса. – Увидела, унюхала, поняла».

Она не без сожаления сбросила звериный облик и принялась невозмутимо натягивать одежду. После обращения кожа неприятно потела, ткань к ней липла, и даже тонкое полотно казалось грубым. То ли дело собственный мех!

- Брангард, это невозможно, - негромко, но очень решительно сказала Сигрун, обернувшись к сыну, пока Кайса одевалась. – Ты не можешь взять в жены эту девушку. Она очень славная, я не спорю, но… как хорошо, что вы еще не заключили брак перед алтарем. Мы попросим прощения у вождя Рассимора за ошибку. Вы… не подходите друг другу.

- Матушка, мы не будем этого делать, - так же ровно сказал Брангард. – Потому что я собираюсь жениться на Кайсе, а она дала свое согласие. И я не буду в пятый раз тебе объяснять, почему не намерен слушаться тебя в этом вопросе. Просто вспомни четыре прежних раза, и тебе станет все ясно.

Кайса застегнула последнюю пуговку, отошла к столу и взяла пирожок. Самый поджаристый, даже чуть подгоревший с бочка. М-м-м-м! Яблоки с медом – вкуснятина!

- Бран! – На щеках Сигрун появились розовые пятна. – Ты хочешь, чтобы я сказала все напрямую? Твои дети могут родиться Белками! А вдруг это… это передается?! Они же будут… грызть!

Если бы она не сказала про зверя Кайсы, как про редкую болезнь, Кайса промолчала бы. А чего открывать рот, если Бран и сам замечательно справляется? Но Сигрун перешла черту, а Бран блеснул глазами уже с настоящей злостью.

- Обязательно передается, - беспечно сообщила Кайса, дожевав пирожок. – Грызучесть – она такая! Кстати, дорогая будущая матушка, а от кого у вас Брангард? – Она наклонилась к потерявшей дар речи Сирун и как можно более громким шепотом продолжила: - Я бы не стала спрашивать! Что ж я, не понимаю? Но сама видела уже раза три, как он грыз! И ладно бы кость, Волкам это даже положено. Так ведь нет! Он грыз… морковку! – Она сунула руку в карман передника, взятого на кухне, вытащила оттуда огромную чищеную морковку и протянула жениху. – Кстати, на! Я тебе прихватила.

- Спасибо, милая! – с чувством сказал Брангард, и злой блеск в его глазах сменился смешливым.

Взяв морковку, он сунул ее в рот и с наслаждением захрустел.

- Вот! – невозмутимо сказала Кайса, указывая на него глазами. – Видите?! Вы уверены, что он у вас Волк? Точно не Заяц? Не то чтобы я против, но если у нас родятся полу-Белки, полу-Зайцы, каково им тут жить будет? Среди Волков?!

Брангард грыз морковку так, что любой заяц умер бы от зависти, и алчно косился на пирожки, Сигрун медленно приходила в себя, а Кайса улыбалась так мило и светло, что войди сейчас кто в комнату, непременно бы улыбнулся в ответ. Белки, они вообще звери чрезвычайно умилительные! Пока не запустили зубы или не полоснули когтями.

- Вот, значит, как… - медленно сказал Сигрун. – Бран, и ты ей это спустишь?

Брангард проглотил кусок морковки и вздохнул.

- Матушка, - сказал он проникновенно. – Разве я когда-нибудь был непочтительным сыном? Кажется, совсем наоборот. Но уважать свою мать и позволить испортить себе жизнь – это разные вещи. Ты хочешь, чтобы я никогда не женился? Не надо про сотни других достойных девушек. Верю – их сотни. А мне нужна одна эта. И внуки у тебя будут от нее. Или их не будет вообще. Ты этого добиваешься?

- Брангард, я…

Щеки Сигрун пошли уже не розовыми пятнами, а красными, и Кайса вздохнула. Дожать сейчас любимую свекровушку – как орех разгрызть! Но ведь не простит ни ей, ни сыну, а при случае припомнит обязательно.

- Бран! – сказала она укоризненно. – Ну что ты сразу матушку внуками пугаешь? Она еще так молода, что сама родить может. Вот родит себе другого сына, хорошего, а нам с тобой останется только в Арзин податься. Так что грызи морковку и молчи! Внуки… Ты представляешь, что у нас родиться может? Ладно, если они будут умные и красивые, как ты? А вдруг добрые и милые, как я? Госпожа Сигрун, - проникновенно обратилась она к Волчице. – Вы его не слушайте! Если вам очень-очень надо будет, конечно, вы нас разведете. Жените его на славной Волчице, она будет вам в рот заглядывать, зубы пересчитывать и хвостиком вилять. А ему с ней жить придется, но это ж пустяки, правда? Особенно, когда вам исполнится… много исполнится, в общем, и он станет вождем. Вот тогда ему милая послушная жена в самый раз пригодится! Вся ваша стая, особенно женская ее часть, просто счастлива будет! Они ее в санки станут запрягать вместо лошади и кататься на ней будут. А вас вспоминать с ужасом и радостью. С ужасом, что вы у них были, а с радостью, что кончились.

Она замолчала, и в комнате стало тихо. Сигрун разглядывала Кайсу так пристально, что Кайса почти смутилась, но вместо этого взяла еще два пирожка. Один – себе, второй подала Брангарду.

- Бран, милый, принеси нам кувшинчик ягодного отвара, - сказала, наконец, Сигрун, не глядя на сына.

Умница Брангард молча вышел, и Кайса с интересом подняла брови.

- Я надеюсь, ты его очень любишь, - сказала, еще помолчав, Волчица. – Это единственное, за что я прощу подобную наглость.

- Если б я его не любила, - сообщила Кайса, - я бы от вас держалась подальше, чем от лишайного зайца. Так что можете даже не сомневаться.

- Так уверена, что клан удержишь? – усмехнулась Сигрун. – Когда меня не будет.

- Нет, - равнодушно сказала Кайса. – Клан удержит мой муж, а потом – мои дети, если Луна будет милостива. А я просто буду рядом. Я же на самом деле милая и пушистая, честно-честно.

- Я заметила, - кивнула Сигрун и тяжело-претяжело вздохнула. – Невестка – Белка! Ну что ж, зато ни у кого такой нет. Особая милость Луны, так и будем всем говорить. Добро пожаловать в клан, доченька.

- Спасибо, матушка, - ответила кивком Кайса и не удержалась: - Я знала, что поладим, мы ведь обе такие милые и пушистые.

Повернулась к двери и позвала:

- Бран, заходи! Все хорошо, никто никого не съел!

- Но если дети родятся Белками… - снова вздохнула уже обреченно Сигрун.

- То я на месте Медведей научился бы оборачиваться в кротов, - заметил, входя, Брангард.

Наклонился и поцеловал в щеку матушку, потом – Кайсу. И спокойно закончил:

- Как же я вас люблю обеих. И поэтому жить мы все будем долго, дружно и замечательно!