Роман Обрученные луной глава Глава 30

Упругое мохнатое тело огромной кошки замерло в его руках, и Хольм вдохнул восхитительный запах чистого меха. От Рыси пахло и самой рысью, и Лестаной, этот аромат будоражил кровь, и Хольм на несколько мгновений замер, ловя невероятное чувство, запоминая его, впечатывая себе в душу, а потом вздохнул и тихо сказал:

- Пора возвращаться, ненаглядная моя.

Кошка возмущенно заурчала и прижалась к нему сильнее.

- Дайте плащ, - велел Хольм, и перед ним упало их два или три – любой оборотень понимает, что нужно девушке, призвавшей зверя в первый раз.

Вокруг шумел лес, Брангард что-то говорил, задрав голову к ветвям огромного дуба, и Хольм не без легкого злорадства подумал, что младшего брата ждет интересная неожиданность, если кое-какие предположения верны. Вниз по ручью дружинники вязали Медведей, оттуда слышался треск веток, пыхтение и глухие звуки ударов – Котам очень не понравилось похищение девушек их клана, и тут Хольм их полностью одобрял. Ничего, не убьют, оставят ценных пленников для вождя, а помятые морды этим выродкам только на пользу.

У него же сейчас была другая забота, перед которой отступила и смерть Ивара, и разыгранное перед арзинским Советом представление. Лестана пошевелилась в его руках и муркнула снова, сначала вопросительно, потом жалобно.

- Я знаю, что не хочется, - вздохнул Хольм. – Но это ненадолго! Теперь ты сможешь призывать свою Рысь, когда пожелаешь, а в другое время она всегда будет неподалеку. Ты же мне веришь, правда?

- Какая красавица! – оценил подошедший Рудольв. – Уши, глазища… Хольм, ублюдков повязали. Урожай на славу, пора местному вождю им похвалиться. А где вторая девушка?

- Рудольв, отойди, - ровно и тихо велел Хольм, накидывая плащ на огромную кошку. – Подождут чуток. Смотрите только, чтоб не сбежали.

- Ты меня еще поучи, как лапу задирать, - хмыкнул матерый Волк и гаркнул: - Лейв, Рогволд, Харальд, выводите их наверх и ждите нас там. Брангард?!

- Не ори, - недовольно отозвался младший. – Лучше плащ еще один дай.

Из ветвей послышалось возмущенное громкое стрекотанье, и Хольм невольно сглотнул – он действительно относился к этим зверям с опаской, ничуть не соврав Кайсе, а тут такое… Такое, в общем! Когда он «это» увидел в ветвях, и «оно» повело их на помощь Лестане – сам чуть хвост не поджал от ужаса. Но то он, а Брангард чего дурака валяет?

- Что?! – выдохнул младший с изумлением, которое разом вознаградило Хольма за всех «дураков» и «пеньков мохнатых», что он слышал от братца. – Это же… не Рысь!

- А ты что, не понял? – с насмешливым наслаждением вопросил Хольм, продолжая обнимать закутанную в плащ Лестану, которая в его руках словно потяжелела. – Ну и тугодум же ты, братец! Давно догадаться мог бы. Ты хоть раз видел Рысь, которая так метко кидается чем угодно? Рысь, у которой орехов полные карманы и яблок, да и в комнате запасы везде рассованы. Рысь, которая не косу плетет, а пышный хвост завязывает! Я еще дома понял, что тут какая-то странность, но запах смутил.

Запах его действительно запутал. Наверное, этому есть какое-то объяснение, и все-таки от Кайсы всегда пахло Рысью, самой настоящей, а на землю с нижней ветки дуба спрыгнула огромная… Белка! Огненно-рыжая, с роскошным хвостом и кисточками на ушах, она встала на задние лапы, вытянула передние, украшенные длинными жуткими когтями, и очень зло застрекотала, глядя то на Брангарда, то одежду, лежащую рядом с ним.

Рысь в объятиях Хольма извернулась, тоже разглядывая эту сцену, и как-то насмешливо мявкнула.

- Ты бы отошел, - посоветовал Хольм. – Девушка одеться не может!

- А… Прошу прощения! – торопливо сказал Брангард, отходя на пару шагов и вежливо поворачиваясь спиной.

Спина его при этом излучала такое недоумение и потрясение, которое не всякое лицо выразит.

Хольм тоже отвел взгляд, посмотрев на свою Рысь. Лестана менялась… Не у всех призвание зверя проходит легко и безболезненно, а отпустить его впервые еще сложнее, но у нее это получилось красиво. Линии тела, обрисованные плащом, потекли и изменились, милая кошачья морда неуловимо превратилась в девичье лицо с огромными, широко распахнутыми глазами, припухшими губами и… ссадиной на щеке.

- Это кто? – тихо спросил Хольм, касаясь здоровой кожи рядом с алой полосой, чтобы не сделать больно. – Медведи? Который из них?

- Неважно… - прошептала Лестана, утыкаясь ему в грудь лицом уже в человеческом обличье. – Ты пришел…

- Разве ты думала, что я не приду? – непонимающе уточнил Хольм. – Что я позволю тебя увезти?!

- Нет! Я… боялась, что… За тебя…

- Не надо, - шепнул Хольм, утыкаясь лицом в серебристую макушку, еще хранящую запах зверя. – Никогда за меня не бойся. Вообще ничего и никогда не бойся, слышишь? Ты не должна…

- Ну и что такого?! – раздался у него за спиной такой же злой голос, каким было стрекотанье. – Никогда Белок не видели, господин Волк? Или вам только Рысь подавай?! Ну, простите, так уж получилось! Не Рысь я, не Рысь, ясно вам, наконец?!

Хольм медленно повернулся, увлекая за собой Лестану, и они разом посмотрели в ту сторону. Кайса, уже одетая, но растрепанная, стояла перед Брангардом, уперев руки в бока и высокомерно задрав голову. Волк, выше ее почти на эту самую голову, хлопал глазами и вид имел такой обескураженный, что Хольм его почти пожалел, но все равно нахмурился. Если этот умник сейчас что-то ляпнет…

- А… по мне, так вы отличная Рысь, - отмер вдруг Брангард. – Прекрасная! Можно сказать, образцовая!

Кайса фыркнула и склонила голову набок, прислушиваясь, а Брангард продолжил, глядя ей в глаза с истовой искренностью и вдохновением:

- А кто скажет иное, тот просто правильных Рысей не видел! Рысь – это ведь что?! Лапы с когтями, уши с кисточками… мех… рыжий! Самый рысиный цвет, это все знают! И лапы я сам видел. А уж когти… когти какие!

«Когти там и правда роскошные, - стараясь не заржать, согласился Хольм. – Зверь хоть и бывает ростом поменьше человека, но пропорции сохраняются. Любой, кто хоть раз видел белку вблизи, знает, что когти у нее как кинжалы, а в человеческом размере и вовсе жуть. Страшный зверь! Не зря ж я их боюсь!»

- И уши! – с отчаянием обреченного продолжал Брангард под внимательным задумчивым взглядом Кайсы. – Уши с кисточками! Еще с какими кисточками! Красивыми! Пушистыми!

- Во-от… слышал? – давясь смехом, прошептала Лестана. – Уши с кисточками – это важно…

- Хвост забыл, - медовым голосом подсказала Кайса, накручивая на палец длинную рыжую прядь.

- А что хвост? – возмущенно удивился Брангард, делая к ней первый осторожный шаг. – Прекрасный хвост, мне очень нравится! Рыжий, длинный… то есть роскошный! В общем, Рысь! Точно Рысь! Хотя мне все равно, если честно, - признался он вдруг очень жалобно. – Я просто не ожидал, правда. Но это даже здорово.

- Хольм, найди мою одежду, - негромко попросила Лестана, и он, опомнившись, кинулся за ее охотничьим костюмом из тонкого зеленого сукна.

Поднял, стряхнул прилипшие листики и травинки, виновато вздохнул:

- Испачкалась.

- Ничего, - ровно отозвалась Лестана, выпутывая одну руку из складок плаща. – Отвернись.

Хольм поспешно отвернулся, стараясь отвлечься от шелеста ткани. Брангард уже повел Кайсу к своей лошади, что-то рассказывая ей по пути. Белка, значит! Нет, ну бывает же такое?! Как она вообще может оборачиваться в Белку? Это же не крупный хищник, даже не Бобер или Выдра, а… мелочь лесная!

Потом вспомнил когти-кинжалы на рыжих лапах, содрогнулся и признал, что Луна, пожалуй, мудра и милостива. Будь у Белок собственный клан, они бы и Росомахам жару задали, и Медведям. Страшный же зверь, если вырастет! Быстрый, смертоносно опасный, бесстрашный… еще и дружный! Клан Белок – представить жутко!

Лестана тронула его за руку, и Хольм стремительно повернулся к ней.

- Как все прошло? – спросила она тем же отвратительно ровным и вежливым голосом.

- Как надо, - буркнул Хольм. – Ваши Клыки и Когти из Совета услышали достаточно, и Ивар это подтвердил. Только… он погиб.

- Это ты его?

Он никак не мог понять, что же звучит в ее голосе. Истинная дочь вождя! Спокойная, бесстрастная, думающая только о деле.

- Нет, Гваэлис, - честно сказал Хольм. – И мне очень интересно, как он это объяснит.

- Мне тоже, - тускло сказала Лестана. – Лошадь только одна осталась… Я поеду с тобой?

- Если ты не против, - выдохнул Хольм.

Сел в седло, наклонился, подхватывая девушку, и усадил перед собой. Лестана словно всю жизнь так ездила, держась за переднюю луку седла, а он стиснул зубы, уговаривая себя не тянуть каждый раз носом воздух, вдыхая чистый нежный запах. Достаточно себя мучить!

Они выехали по тропе, оказавшись последними, кто поднялся наверх. В распадке перед спуском в овраг уже собрались все, кто остался в живых. Хольм поспешно нашел взглядом Рассимора и Арлиса, выдохнул с облегчением. Коготь берег правую руку, перетянутую окровавленной повязкой, но рана вряд ли была тяжелой: в седле он держался спокойно, глаза блестели удовлетворенно и азартно. Рассимор выглядел мрачнее, но это и понятно, он уже увидел тело Ивара, которое лежало на траве рядом со связанным Гваэлисом.

Чуть поодаль дружинники караулили Медведей, там Хольм углядел Тайвора с Корином и своих молодых дуралеев, но подходить пока не стал. Заняты делом – и славно.

Зато нашел взглядом Брангарда, который ему кивнул, мол, все идет как надо, и стоящую рядом с ним Кайсу. Ну и напоследок – Авилара, тоже связанного и под охраной Гленна с Ортоном.

Глубоко вдохнув, он передернулся – воздух вонял болью, страхом и кровью. Не все дружинники были целы, а кое-кого из знакомых Хольм вообще не разглядел, хотя заметил их в начале охоты. Майреда вот нет… А один из близнецов, которые были в охране Лестаны, еле держится на ногах, и нигде не видно его брата. Да, дорого обошлась Арзину эта чистка созревшего нарыва…

- Что ж, господа Совет, Клыки и Когти Арзина, - раздался над распадком ясный и как никогда сильный голос Рассимора. – Раз уж вы почти все здесь, не вижу смысла тянуть с разбирательством до возвращения в город. Но сначала – другое дело. – Он указал на мрачных Медведей, связанных и действительно изрядно помятых. – Эти двое пытались похитить мою дочь и ее названую сестру, племянницу Арлиса. Если бы не Волки, что вовремя подоспели, у них могло бы получиться. Что скажете в свое оправдание?

Один из Медведей опустил взгляд, второй, напротив, высокомерно усмехнулся разбитым в кровь ртом и заговорил так же громко:

- Оправдываться? Мне? Сыну вождя? Лучше сам подумай, светлейший Рассимор, что ты ответишь моему отцу, когда он спросит, где его сын.

- Я найду, что ответить, - холодно отозвался Рассимор. – Дюжина свидетелей покажет, что вы пытались украсть наших девушек. Или в землях Медведей правит беззаконие? Или воля Луны и обычаи предков для вас ничего не значат?

- Ваши свидетели врут! - брезгливо бросил Медведь. – Мало ли что вы скажете, чтобы оправдать распутство ваших девиц. А они, между прочим, сами согласились поехать с нами. Увидели сильных мужчин и аж хвостиками завиляли. Понятное дело, теперь кричат, что их похитили, как еще им сохранить честь? Одна, между прочим, даже не Рысь, а вообще неизвестно что! Беличье отродье! Кто когда слышал про оборотней, призывающих Белку? Может, Луна и решила пошутить, создав такое существо, но причем тут Рыси? Что касается твоей дочери, светлейший Рассимор, то ты уж сам сначала определись, кто она, девица на выданье, замужняя женщина или…

Он напоказ потянул носом и скривил столь брезгливую морду, что все стало понятно без слов. А на распадок опустилась такая тяжелая смертельная тишина, что испуганно притихли даже листья на деревьях, как показалось Хольму. Рыси молчали, понимая, что отвечать на подобное должен вождь и ответ может быть только одним. А после него не может быть уже ничего, кроме войны. Войны, которую долго ждали, но все-таки пытались оттянуть по возможности, и вот она пришла, дохнула смердящей пастью, источая вонь крови, пожаров, смерти…

Волки молчали тоже. Рудольв, прищурясь, глядел на Медведей так, что было понятно: прикидывает, как именно настругал бы их на ломтики. Дружинники сдерживались из последних сил, но только позволь – разорвут. И это слегка отрезвило Хольма, заставив разогнать алый туман, застилающий мысли. Связанных убивать нельзя. Все, что происходит здесь и сейчас, потом годами будет обсуждаться в других кланах, и малейший урон чести станет непростительным.

«Ну, уж один-то мне точно достанется, - с холодной ясностью подумал Хольм, отогнав желание немедленного убийства, как досадливую муху. – Но вряд ли именно этот. Арлис не отдаст. Он Коготь, это его земля и его право. А жа-а-а-аль!»

- Я тебя услышал, - тихо сказал Рассимор, но в полнейшем безмолвии его голос прозвучал не менее ясно, чем некоторое время назад. – Тебя услышали все, Медведь, и запомнили, можешь не сомневаться.

- Запомнили! – подтвердил Брангард и замолчал, позволяя хозяину Арзина продолжить.

- Сначала о том, что ты здесь наговорил… – Улыбка у Рассимора была едва заметной и ох какой нехорошей. – Девица Кайса – наша по крови, рождению и воспитанию. Ее родители были Рысями. Самой Кайсе Луна подарила этот облик в знак особой милости, так мы все считаем. Но будь она из какого угодно клана, да хоть обычным человеком, с чего ты взял, что мы позволим обидеть ее? Рыси чтят законы предков, а законы гласят, что женщина вольна в своем выборе. Кайса, прости за этот вопрос, но я должен его задать. Ты хотела уехать с этими… оборотнями? – выплюнул он не менее презрительно, чем до этого Медведь.

- Нет! – резко ответила Кайса. – Не хотела. Вижу их впервые и, будь моя воля, никогда бы больше не видела. Клянусь Луной и Мать-Рысь мне свидетельница, что он лгал!

- Вот так, - удовлетворенно сказал Рассимор, снова поворачиваясь к Медведям. – А ты поклянешься Луной в своих словах?

- Я что, девчонка? – усмехнулся Медведь. – Мужчина подтверждает свои слова мечом. Кто из твоих воинов посмеет выйти против меня в круг? А может, это будешь ты сам, вождь? Или твой Коготь?

Он глянул в сторону Арлиса, и Хольм с той же отстраненной холодностью подумал, что нюх у Медведя отменный и глаз верный. Арлис ранен. Может, рана и нетяжелая, но идти с такой на поединок – почти верная смерть. А среди остальных Рысей неизвестно, найдется ли достойный соперник этому ублюдку. Здоровенный, даже тумаки ему особого вреда не причинили, и ясно, что очень уверен в себе. Еще и левша, судя по тому, что левое предплечье толще. Неудобный противник… И Арлис это понимает, и все остальные – тоже.

- Надо будет, найдется, кому защитить нашу честь, - бросил Рассимор. – Что до моей дочери, то ты слишком долго… дышал запахами своего клана, - позволил он себе ядовитый укол. – Она замужем по законам Луны, и остальное тебя не касается.

Среди Рысей поползли недоуменные шепотки, и члены Совета, и простые Коты разглядывали Лестану, которая выпрямилась и выдерживала это внимание с ледяным спокойствием, только немного побледнела.

- Моя дочь сегодня призвала зверя! – повысил голос Рассимор. – Милость Луны сошла на нее, и этому были свидетели!

- Подтверждаю! – снова ясно проговорил Брангард.

- Подтверждаем! Клянемся! Сами видели! – наперебой загомонили Волки и Коты, бывшие там.

- Отличный зверь! – легко перекрыл всех Рудольв. – Здоровая красивая Рысь, а уж как на этих двух скалилась и лапой махала! Думал – порвет! – малость польстил он Лестане, но шепотки вмиг стали одобрительными.

- Светлейшая Лестана – законная наследница Арзина, - сказал Кердан. – Теперь это ясно, здесь и говорить не о чем. Что до ее супружества… А это не ваше Медвежье дело! – рявкнул он. – Сами разберемся! Вы, беззаконные ублюдки, нам на нашей земле еще указывать будете?! Да вы след наших девиц недостойны понюхать, не то что пасть открывать и что-то говорить про них!

Коты возмущенно загомонили, и войной запахло так мерзко и пронзительно, что Хольм скривился, поняв, что ошибся. Этих тварей следовало убивать прямо там, в овраге. Он бы потом взял вину на себя, сказал бы, что понятия не имел, кто они, просто отбивал похищенных девушек. И его Волки с Брангардом во главе, и Коты это подтвердили бы, а теперь свидетелей слишком много. Потому и Медведь настолько нагл и высокомерен. Он сейчас играет для тех, кто услышит эту историю позже. Рассказанную так, как нужно Медведям. И если убить их теперь… вспыхнет не просто война, а великое противостояние кланов, потому что у Медведей врагов не меньше, чем друзей, и одни не захотят оказаться следующей добычей, а другие будут свято уверены, что уж их-то жадность союзников обойдет стороной. Дележ земель – дело только тех кланов, которые в этом увязли, но такое прямое нарушение обычаев…

У Хольма заломило в висках от тревоги и беспомощности. Ярость, кипящая в крови, требовала немедленно сделать что-то, и крики Рысей в сторону пленных ее подогревали. Рассимор уже был не на шутку бледен, вот ему Хольм сейчас не завидовал. Даже плененные и связанные Медведи ухитрились все повернуть к своей выгоде.

«Его надо убить, - безнадежно подумал Хольм. – Вот этого – обязательно и непременно. В драке я бы с ним потягался с радостью, но не в таких играх. Вон, даже Рассимор не знает, что делать, и Кердан уже попятился назад, сообразив, что хватил лишку…»

- Приеду домой, расскажу клану о том, какая славная охота в землях у Рысей! – врезался в нарастающий гул звонкий чистый голос Брангарда, расколов его и перекрыв не хуже, чем вопли Рудольва. – За один день выловить столько ядовитых опасных тварей – это редкая удача. Так ты говоришь, что вождь Медведей спросит со светлейшего Рассимора за твою кровь? – поинтересовался он с нехорошей задумчивостью, и гул возбужденных голосов начал понемногу стихать. – Интересно будет послушать! Только я тогда тоже найду, о чем спросить твоего отца на Большом Совете кланов. Он ведь как раз следующей весной, да? Например, о наемнике Росомахе, который взял деньги вперед, а заказ выполнить так и не сумел. Вы, наверное, думали, что ваш маленький секрет умер вместе с ним? Не угадали! Росомаха похвалился своей женщине, как щедры с ним будут Медведи, когда он лишит клан Черных Волков наследника… И она готова подтвердить это в храме перед алтарем.

- Вр-решь… - прорычал Медведь, в упор глядя на Брангарда.

- А ты проверь! – безмятежно улыбнулся младший братец Хольма. – Клятва этой Лисы… Я сказал, что она Лиса, нет? А, забыл! Так вот, клятва Лисы, которой о наших делах врать незачем, а потом клятва почтенных и благородных Рысей, и что ты бросишь на другую чашу весов? Рассказ, как вы пытались украсть двух женщин из чужого клана? Одну – замужнюю, вторую – сговоренную?

Кайса, стоящая рядом с ним, вытаращила глаза и дернулась, но промолчала, хотя видно было, что это стоит ей невероятных усилий.

- А еще, - неумолимо продолжал Брангард, - лично я собираюсь потолковать по душам с Волчицами всех цветов! И с нашими, и с Серыми, и даже с Белыми на всякий случай. Ваш наследник, если не ошибаюсь, как раз послал сватов к Серым? Ох, как он счастлив будет узнать об этом позоре! Отблагодарит тебя по-братски!

Медведь на глазах мрачнел, а Брангард продолжал, расчетливо и спокойно его добивая:

- Очень мне интересно, много ли девушек из чужих кланов захотят выйти за ваших мужчин, когда станет известно, что даже сын вождя ни в ежиный хвост не ставит обычаи? Причем самые древние, исконные, данные самой Луной! Много ли Волчиц, Лисиц, Кабаних позволят своим дочерям хоть глаза поднять на любого Медведя? Большой Совет кланов, конечно, только весной, но перед ним зимой пройдут ярмарки. И я тебе собственным хвостом клянусь, на каждой из них будут петь о славных воинах, что позарились на двух беззащитных девчонок и не смогли их увезти. Потому что одна из них впервые в жизни обернулась, а вторая оказалась… ужас-то какой… Белкой! Бедные Медведи, где уж им было справиться с такими страшными зверями?!

Медведь ненавидяще посмотрел на Брангарда и прошипел:

- Не за того Росомаха взялся. Ты, значит, и есть Брангард?

- Он самый, - насмешливо кивнул младший. – И мое слово, слово наследника Черных Волков, тоже будет кое-чего стоить для кланов. Как и слово нашего Клыка, - вторым кивком указал он на Хольма. – Ну что, потягаемся в рассказах?

- Песня о том, как Медведь хотел Белку украсть… - зычно проговорил Рудольв, ухмыляясь. – А что, я бы послушал и доброго пива за такую забаву поднес. Не, я понимаю, всяк на девчонок по-своему глядит, но чтоб на белок кидаться да еще в чужие земли за ними ехать? Или у вас они вовсе перевелись? Всех поймали да переженились на них? Смотрите, измельчает медвежья порода, будете верхом на зайцах кататься и с ежами воевать.

В толпе дружинников смешки уже переходили в откровенный гогот, и напряжение, что повисло в воздухе, заметно рассеялось. Оскорблений, конечно, никто не забыл, но кровью, что вот-вот прольется, уже так не пахло. Брангард, склонившись к уху Кайсы, что-то горячо зашептал, рыжая фыркнула, но беззлобно, а Рассимор велел:

- Уведите этих двоих. Разговаривать я буду теперь не с ними, а с вождем Медведей. И если он пожелает получить своего дурного отпрыска обратно, вира за нашу обиду будет велика, а извинения должны быть очень учтивыми. Что до тебя, светлейший Брангард, поверь, дружбы мы не забываем.

Младший легко поклонился и снова принял вид благонравного гостя, ненароком попавшего на чужую свару. И вмешаться некрасиво, и в стороне постоять не всегда удается. Хольм его понимал и был искренне благодарен, но в сердце кольнула тревога. Лестана была так влюблена в его брата… Неужели забыла все? Особенно сейчас, когда Бран явился героем и спасителем, еще и войну только что предотвратил, если вождь Медведей окажется не дураком.

- Что ж, теперь о делах не менее печальных, - уронил Рассимор, дав подданным чуть времени на разговоры и снова легко завладев их вниманием. – Авилар, я слушаю тебя.

- Не о чем нам разговаривать, вождь, – ответил невысокий худощавый Кот, даже сегодня не изменивший обыкновению сдержанно одеваться в темное. Руки у него были связаны за спиной, но лицо чистое, да и на одежде никаких следов крови. Похоже, бывший казначей клана сам не дрался, положился на мечи храмовых охранников, присланных Мираной. – Вину признаю, снисхождения не жду, кару за такое и сам знаю. Впрочем… Если будет на то твоя милость, прошу за сына. Молодой он, дурной, просто делал то, что я ему приказывал. Опять же, на Ивара смотрел, поверил лучшему другу… Может, ради моих прежних заслуг заменишь ему казнь изгнанием? Пожалей мальчишку…

И Авилар низко поклонился Рассимору, который глядел на него, хмурясь.

- Пожалеть, говоришь? - спросил, наконец, вождь, когда изменник выпрямился. – Послушать тебя, твой Гваэлис белее и пушистее зимнего зайца. Он виновен в пособничестве Ивару и смерти моего сына. Пусть и был всего лишь помощником, но виновен. Он снова отвел подозрения от Ивара, когда тот пытался убить мою дочь. На его руках кровь той Волчицы, что могла свидетельствовать против них с Иваром. И уже здесь в Арзине он пытался убить Хольма, сына вождя Ингевальда. Любой такой вины достаточно для смертного приговора, Авилар, а их четыре. Мальчишка, говоришь? Твой сын из тех змей, что ядовиты, как только вылупились! Ивар убил Эрлиса в пятнадцать, а Гваэлис был тогда на год младше него! И ты хочешь, чтобы я его отпустил?!

- Хватит, отец! – бросил Гваэлис, стоя прямо и глядя вокруг без малейшей тени страха на лице. – Не унижайся. Проси за себя, если хочешь, а мне все равно.

- Почему ты убил Ивара? – спросил в наступившей снова тишине Рассимор, которому уже наверняка рассказали, что случилось в другом рукаве распадка.

- А ты не понимаешь, вождь? – ответил молодой Кот с ясной и слегка безумной улыбкой. - Скажу только, что Ивар не заслуживал править Арзином. Ты разве сам этого не видел? Тупой завистливый ублюдок! Еще и трусливый! Все, на что его хватило, это убить Эрлиса, да и то из лука, чтобы издалека. Он подбил твоего сына, как оленя или зайца! И Лестану не добил из трусости, решил, что сама умрет, а Волки были совсем рядом. Еще и этого в живых оставил, - с омерзением кивнул он в сторону Хольма. – Я бы все сделал иначе, гораздо умнее, а он испугался, что к девчонке вот-вот вернется Рысь, и начал творить глупости одну за другой. Подставил Волка так, что в это никто не поверил, потом не смог избавиться ни от него, ни от Лестаны... И все это время только ныл и жаловался, что у него ничего не выходит! И вот этот слизняк должен был стать нашим вождем?!

- Из тебя, конечно, вождь получился бы куда лучше, - негромко сказал Хольм, у которого в разуме стала складываться очень нехорошая картина. – Вы ведь с отцом и не собирались делать Ивара наследником, а потом отдавать ему Арзин, верно? Этого хотела Мирана, но не вы двое. Интересно получается…

- Чтоб ты сдох, - с бессильной ненавистью выдохнул Гваэлис. – Если бы не ты!

Он рванулся в яростной, но бесполезной попытке порвать ремни, и Хольм слишком поздно вспомнил, что тонкое лезвие, которым Гваэлис полоснул его спину во дворце, так и не нашли. Что может быть проще – всегда носить его с собой? На запястье, например! Они двое прыгнули одновременно. Гваэлис – к Лестане, Хольм – ему наперерез. Меч – слишком долго. В ладони сам собой оказался охотничий нож, и Гваэлису не хватило единственного шага. Он вытянулся всем телом, пытаясь достать Лестану, и клинок вошел ему в сердце по самую рукоять.

- Не… на… ви… - шевельнулись губы, и младший сын Авилара осел на землю, глядя в небо пустыми глазами, в пальцах его правой руки блеснуло тонкое узкое лезвие, больше похожее на иглу.

Хольм наклонился, вытер нож об его рубашку, сунул в ножны и только тогда повернулся к Лестане. Девушку била дрожь, и Хольм стянул свою куртку из тонкой замши, накинул ей на плечи.

- Я же сказал, не бойся, - напомнил он тихо. – Я здесь.

А в нескольких шагах от них связанный Авилар рухнул на землю лицом вниз, дико, утробно завывая и пытаясь обернуться. Дружинники мигом подняли его и врезали по физиономии, бывший казначей закатил глаза и обмяк уже в настоящем забытьи.

- На коня его! – устало велел Рассимор. – Хотя бы этот за все должен ответить. Спасибо тебе, Клык.

Хольм кивнул, а Брангард заметил, со спокойным любопытством рассматривая тело:

- Да, не дурак был. Даже сейчас все рассчитал безошибочно. Бросился бы на Хольма – мог только на кулак нарваться. Да любой из нас его постарался бы сбить с ног. А он выбрал именно ту цель, за которую его убили без рассуждений. Не дурак и не трус.

- Ага, просто сволочь, - буркнул Хольм. – Ну что, желающие сдохнуть на сегодня кончились?

Он оглянулся на Авилара, которого бросили на коня, словно тюк. Дружинники собирались, седлая лошадей, и стало видно, что коней много свободных. Считать Хольм не стал, на душе и так было паршиво.

- Как у вас все прошло? - спросил он у Арлиса больше для очистки совести, чем из любопытства.

- Да как и думали, - отозвался Коготь, морщась и прижимая к груди раненую руку. – Только мы рассчитали, что успеем из распадка выехать, а они раньше напали. Три дюжины храмовых, матерые как на подбор… Если б не кольчуги под одеждой, они половину стрелами сразу положили бы. А так мы пригнулись, спрятались за оленями, проскочили поближе - и пошла потеха. У нас пятеро погибло, у них – почти все. Троих раненых не стали добивать, чтобы Мирану с Авиларом прижать к стене. А этот… - указал он взглядом на Авилара, - до последнего невинную девицу изображал. Только когда Гваэлиса привели, понял, что проиграл. Малой кровью обошлось, в общем.

- Малой, - согласился Хольм, понимая, что это действительно так.

Пятеро погибших в переделе огромного клана – сущие пустяки. Да еще три с лишним десятка их противников, точно таких же дружинников, только оказавшихся с другой стороны. Мирана могла бы использовать наемников, ничего бы не изменилось.

- Что, Волк, паршиво? – проницательно поинтересовался Арлис.

- Крови не люблю, - буркнул Хольм. – Странно, да?

- Неа, - отозвался Кот. – Не странно. Правильно как раз. Плох тот боец, кто любит кровь ради крови. А ты Клык, тебе тем более это ни к чему. Этим вот простительно, - кивнул он на Лейва с Рогволдом, которые что-то азартно обсуждали с Тайвором. – Пока молодые и дурные. Подрастут, поумнеют, тоже кровь разлюбят. А тебе повезло, ты сразу умный, а не потом.

- Дожил, - усмехнулся Хольм. – Умным признали. Ладно, поехали, что ли.

Он чуть было не сказал «домой», но осекся. Какой ему здесь дом? А жалко… Арзин оказался уютнее и теплее, чем можно было предположить даже в самых смелых мечтах. Да и Коты… тоже ничего. Некоторые. Арлис вот, Тайвор… Сам вождь! Даже Корин, гонять его просто некому правильно. Жаль будет уезжать.

Окончательно заглушив радость от победы, он поблагодарил Тайвора, что подвел ему лошадь, ревниво поглядывая на Лейва с Рогволдом. Корин держался в стороне, посматривая то на Хольма, то на Арлиса, и видно было, что хочет поговорить, но то ли дурная гордость не дает, то ли просто подходящего времени дожидается. Хольм вздохнул и тронул Арлиса за рукав здоровой левой руки.

- Возьми парня обратно, - попросил, указав на молодого Кота. – Он без дружины пропадет, я этих норовистых знаю, сам такой. А парень стоящий, он на Ивара попер, когда думал, что нас вот-вот убьют.

- Мне рассказали, - ухмыльнулся Арлис. – Вот ведь как бывает, а? Сдохнуть он, значит, не боялся, а подойти да поговорить… Эй, Корин! Тащи сюда хвост.

Бывший дружинник подошел, изо всех сил стараясь не слишком торопиться. Хольм заметил, что Тайвор навострил уши, да и другие Рыси нет-нет поглядывали в их сторону.

- Завтра утром выйдешь в караул у Восточных ворот, - сказал ему Арлис. – Волку спасибо скажи, он за тебя заступился.

- Понял, - буркнул Корин и исподлобья посмотрел на Хольма, наверно, подбирая слова благодарности.

- Проставишься, - сообщил ему Хольм невозмутимо. – Вон, Тайвор на именины к себе зовет, туда и принесешь. Если что, я пиво люблю. Пиво у вас хорошее, не поспорить.

- Понял! - радостно выдохнул Корин, просветлев на глазах, и умчался к лошадям.

- Умеешь, - одобрительно хмыкнул Коготь. – С девицами бы так ладил… Ну что зыркаешь? Правду говорю. Или домой наладился? Сбежать – оно проще, конечно.

- Со стороны все умные. – Хольм зло передернулся и вскочил в седло жеребца, которого терпеливо держал Тайвор. – Поедем уже или здесь заночуем?

* * *

Лестана плотнее закуталась в мягкую замшу куртки, такой широкой, что в нее можно было глубоко запахнуться, а рукава пришлось подкатывать. Плечи у Волка те еще, как только в двери проходит? Неудивительно, что он так легко носил ее на руках. Целых два раза… Сначала – из храма, потом – на земляничную поляну. И оба раза она этого не оценила. Ну почему, когда дело касается Хольма, она такая дура?! Ведь хочет высказать ему все, что на сердце, а потом спросить его самого, но язык не поворачивается, зато всякие глупости творятся сами собой!

Зачем она тогда убежала, а? Ясно, что он все понял неправильно и потом прятался от нее, близко не подходил. Конечно, у него были дела, но час на разговор нашелся бы! Если бы Волку этот разговор был нужен!

А теперь он едет неподалеку от нее, хмурый, лицо как из камня высеченное, и не знает, что больше всего на свете ей хочется провести пальцами по уже наметившейся морщинке между бровями и разгладить ее. А потом – по губам. Чтобы улыбнулся и, может быть, опять поймал ее пальцы нежным неторопливым поцелуем. Хотя бы пальцы…

Лестана не выдержала, опять посмотрела в его сторону и выругала себя дурой – уже в который раз. Ей сейчас не о том думать надо!

Заговор раскрыт, вина Ивара и Мираны доказана, Гваэлис мертв, а казначея Авилара казнят. Еще очень долго Арзин будет трясти, как в лихорадке. Станут бушевать слухи и сплетни, начнутся интриги за место казначея, подозрения и разбирательства, кто поддерживал Авилара… А еще Храм наверняка выскажет протест, что вождь вмешивается в дела жриц! И с Медведями нужно что-то решать… Хвала Небесам, что Хольм удержался и никого из них не убил, она-то видела, как в нем кипит это желание. И, словно мало забот, младший сын Ингевальда нацелился на Кайсу. Сговоренная девица, это ж надо?!

«А отец объявил перед всеми, что я замужем, - напомнила себе Лестана. – Вот еще с чем придется решать. Нет, если объяснить Совету обстоятельства этого брака, то никто не осудит, но…»

Она опять вздохнула и покосилась на Хольма. Прислушалась к себе, привыкая к новым, непонятным, но восхитительным ощущениям. Где-то внутри Лестаны, не в теле, конечно, а в неизвестной до сих пор части ее сути дремала огромная Рысь. Мягкая, теплая, мохнатая, полная силы и уверенности, которой готова была щедро поделиться со своей человеческой половиной. Рысь не спала, только прикрыла серебристые глазища, но усы и уши чутко подергивались, и Лестана с тихим восторгом обнаружила, как иначе воспринимается мир вокруг. Запахи, звуки, прикосновения!

Рысь потянулась, лениво перевернулась набок и принялась вылизывать толстую светлую лапу с розовыми подушечками. Она признавала, что у человеческой сути могут быть свои дела, особенно днем, но ей хотелось играть. И обязательно снова повстречаться с тем Черным Волком! Принюхаться к нему, потрогать мягкой лапой со втянутыми когтями, нацелиться на черный мохнатый хвост и… прыгнуть, прижав его к земле. А потом извернуться, словно в ужасе, и убегать, слушая, как совсем рядом щелкают страшные зубы, старательно не задевая ее собственный хвост, короткий и круглый…

Лестана сбросила наваждение и смущенно потрясла головой. Так вот на что это похоже?! Словно ей вернули то, что было давно утрачено, и Лестана сама не понимала, как ей необходима эта часть ее души. А Хольм так ласково ее обнимал… И он сказал ей «любимая»! Сказал же! Ну почему просто не повторить это еще раз и не сказать, что он хочет остаться?! Что ей делать, если это был мгновенный порыв и Волк собирается все-таки уехать? Вот что, а?!

Мысли неслись беспорядочно, она то мучилась из-за того, что думает о себе, когда Арзин еще в опасности, то уговаривала, что это все необходимые раздумья. Все равно нужно что-то решать, и чем быстрее, тем лучше!

Может, поэтому обратная дорога в город показалась ей намного короче, чем утром путь в лес. Самое страшное все-таки позади, все, кто ей дорог, живы… И даже кровью Ивара отцу не пришлось пачкаться, гадюки сами себя перегрызли. А Хольм… он опять ее спас, теперь от безумного Гваэлиса! Вот что он за Волк такой, а?! Нет бы взять, да и… попросить награду за спасение девы, как в сказках и дурацких песнях! Там если герой убивает чудовище или спасает целый клан от врагов, то уж рука дочери вождя ему непременно полагается, ради этого все и затевалось. Лестана опять вздохнула. Ну вот, еще бы она думала, что жизнь бывает как в сказках!

Подло вспомнилось подаренное земляничное чудо, даже рот наполнился этим вкусом, и она едва не заплакала.

- Сговоренная, значит? – раздался рядом тихий ядовитый голос Кайсы, и Лестана заставила себя прислушаться. – А я-то и не подозревала! А то еще могла узнать, что я уже сорок лет замужем, у меня дюжина внуков и костяная нога!

- Нога-то откуда? – растерянно, но заинтересованно спросил Брангард.

- А, то есть дюжина внуков – это ничего? Это так и надо?!

- Ну… - судя по голосу, Волк задумался, а потом бодро выдал: - Нет, вот так я точно не согласен! Сорок лет замужем – это хорошо и правильно! Дюжина внуков – тоже отлично! Но я хочу во всем этом участвовать! Чтобы постепенно, со вкусом… А если сразу узнать – это же неинтересно! Да и чтобы внуки получились, надо сначала детей сделать. А вот сколько надо детей, чтобы потом родилось двенадцать внуков, а? Для начала предлагаю парочку. Нет, лучше трех! А вообще-то, я и на пятерых согласен, большая семья только в радость.

- Ну ты и… нахал! – поразилась Кайса, и в голосе подруги Лестана впервые услышала интерес, обращенный к мужчине. – А что твоя маменька скажет, если ты привезешь домой… сам знаешь что?

- Не «что», а любимую женщину, - нравоучительно и даже слегка занудно сказал Брангард. – Ой, как много она скажет… Но это ее право – говорить. А мое – жить, как я считаю нужным, и любить, кого захочу. Матушку я уважаю и даже слушаюсь иногда, но жениться собираюсь не на ней. И вообще, ты ей обязательно понравишься. Потом. Когда она поймет, что съесть тебя не получится, то обязательно полюбит и зауважает. То есть сначала зауважает, а потом полюбит. Но непременно.

- Да-да, и пятеро детей, я помню, - язвительно отозвалась Кайса тем же новым тоном, который у нее прорезался именно для этого Волка. – Уже бегу, аж лапы заплетаются!

- Хочешь – расплету? – жизнерадостно поинтересовался Брангард. – Ай, больно!

- Это не больно, это я только начала, - сообщила Кайса. – А нечего тянуть свои лапы к моим! Не для того я их, может, заплетала!

И эти двое рассмеялись. Разом и совершенно одинаково! Лестана в зародыше удавила грустную обидную зависть и вздохнула, радуясь за Кайсу. Подруга это заслужила! Да, она не Рысь, но так уж получилось. Брангарду еще предстоит узнать историю маленькой девочки, что в ужасе изо всех старалась спрятаться, сделавшись меньше, как можно меньше!

И Луна исполнила ее желание, девочка обернулась не Рысенком, как должна была, а Бельчонком. Юрким, способным взлететь на любое дерево, отыскав спасительное дупло, и затаиться там, избежав смерти, потому что убийцы искали девочку или Рысь, а не Белку. Белки ведь не бывают оборотнями, это всем известно… Вот и получилась из Кайсы Рысь, но… в облике Белки. Запах, правда, рысиный, как все говорят, но все остальное беличье. И что? Сердце у Кайсы огромное, смелое и доброе, а уж какой там хвост – неважно. Но, кажется, Брангард это как раз понимает.

А потом дорога кончилась, мелькнули предместья Арзина, краткий путь по городу, и впереди вырос дворец. Лестана невольно поежилась, представив, сколько всего придется объяснить матушке. Как бы она снова не слегла от таких новостей. И еще Мирана… Она столько горя причинила их семье, но Лестана не могла почувствовать себя победительницей. Попросту не могла! Радоваться такому… Нет-нет, пусть это просто скорее закончится, как страшный сон, и их семья снова заживет счастливо и спокойно!

Их настоящая семья! Отец, матушка, Лестана и…

Она осеклась, мысли словно смыло, потому что на площадке перед дворцом, огромной, выложенной мраморными плитами и окаймленной кустами роз, не было ни души, кроме одной-единственной женщины, замершей посередине языком белого пламени с темно-рыжим верхом.

Как она узнала? Сердце подсказало или тайные умения жрицы? Или кто-то из заговорщиков ускользнул и кинулся во дворец? Или просто она ждала, изнывая от страха за судьбу сына, но понимая, что запущенный с горы валун заговора уже не остановить?

Мирана смотрела на них молча, и под этим взглядом отряд как-то сам собой разделился, дружинники отъехали, даже Арлис посторонился, прихватив с собой Кайсу и Брангарда, и Лестана увидела, что перед прямой, как стрела, жрицей остались только они с отцом, Хольм и пришедший в себя за время пути Авилар.

- Где Ивар? – звонким ломким голосом спросила Мирана, и Лестане стало жутко, когда она встретила взгляд зеленых глаз жрицы.

- Покажите ей, - велел Рассимор.

Из толпы дружинников вышел Гленн, ведя под уздцы коня с парой навьюченных тел. Резанул ножом по веревкам, не тратя время на развязывание, и на мрамор упали одно за другим два тела. Пачкая кровью белоснежный камень, что каждый день мыли слуги, они легли рядом, удивительно похожие. Оба рыжие, зеленоглазые, с тонкими красивыми лицами… Лестана посмотрела на них и словно впервые увидела то, что давно должна была заметить. Но все это видели, а не замечал никто. Ее замутило от ужаса и отвращения.

- Ивар… - прошелестела Мирана, качнувшись вперед, как дерево в бурю, и снова выпрямившись. – Сын мой…

- Ивар?! Сын?! – раздался вопль Авилара, вцепившегося в луку седла. – Ты даже сейчас видишь только одного?! А как же Гваэлис?! Мой мальчик! Мирана, как ты можешь? Как ты могла все эти годы?! Жрица! Высшая! Оставила себе одного, а второго, случайного, подкинула мне, как щенка! Чтобы никто не знал, чтобы не осудили тебя, святую и безгрешную. Слушайте! Слушайте все! – закричал он, качаясь в седле и глядя вокруг безумными глазами. – Что мне теперь скрывать?! Я любил ее! Любил всю жизнь! Молился на нее, к собственной жене годами в спальню не заходил. Поклялся, что никому не скажу, от кого Ивар. Как же, первое дитя! Подарок Луны! И единственное, да! А потом года не прошло, она еще кормила Ивара грудью и вот… не рассчитала. Срок был такой, что побоялась умереть, если вытравить плод. Помнишь, Рассимор, как она была то нездорова, то творила тайные обряды в храме, никому не показываясь… Пара доверенных жриц ее прикрывала, так она их потом отравила! Чтобы никто не узнал о втором ребенке, незаконном. А младенца ко мне принесла! Я жену перед этим заставил беременность изображать, сказал, что возьму ребенка на воспитание, пусть никто не знает, что неродной. Она согласилась… Очень малыша хотела, да и меня думала вернуть. Когда поняла, что это от моей тайной женщины, угасла за пару месяцев и ушла за Реку. А сына я воспитал. Второго сына, только моего! Она его знать не хотела, пока ей двойник для Ивара не понадобился! Бедный мой мальчик, он как узнал, что его настоящая мать жива, так сошел с ума. Сначала мечтал, что она его признает и будет любить, потом озлобился. А этот выродок, первенец, его не братом считал, а слугой! Да если бы Гваэлис его не убил, я бы сам! Какой из него был бы вождь? А я… я… только ради сына… Слышишь, гадюка? Не ради тебя! Ради сына! Моего мальчика… умного… смелого…

Он захрипел, содрогаясь в рыданиях, и у Лестаны мороз прошел по коже. Какая… мерзость! Какая жуть! Бросить собственного ребенка, потому что это стоило бы Миране положения жрицы! Погубить столько людей… совсем невинных! Даже собственного племянника… Уж не говоря о самой Лестане и Хольме, которого могли казнить ни за что! И все ради чего?! Чтобы самой остаться верховной жрицей, а Ивару подарить Арзин?! Как игрушку, которую требует, вопя и топая ногами, невоспитанный ребенок?!

- Ты сам виноват, - разомкнула Мирана белые губы, едва заметные на бледном лице. – Ты был слишком слабым. Если бы любил меня, давно взял бы клан и положил к моим ногам. Тогда я могла бы растить обоих сыновей. Сама виновата, выбрала не того. Коготь смог бы, но он смотрел на эту дрянь… до сих пор смотрит. А больше в Арзине и мужчин не оказалось. Выродились. Надо было в других кланах искать. Лестана же нашла, скромница наша, котеночек…

Она растянула губы в какой-то действительно гадючьей улыбке, безразлично взглянув на Лестану, потом скользнула взглядом по остальным и с чудовищной усталостью сказала:

- Может, я и сына не того выбрала. И жизнь прожила не ту… Но хотя бы одно, последнее, сделаю, как надо. Рассимор, тебе не придется пачкаться в моей крови. И передайте кто-нибудь Эльдане, что у нее единственной я прошу прощения. Дура она, но добрая. Любит всех… Мне бы так, но не случилось. Прощайте.

Лестана невольно вскрикнула – рука Мираны метнулась ко рту. А потом жрица медленно и плавно опустилась на колени между распростертыми телами своих сыновей, последним бессильным движением взяла их за руки и упала между ними ничком.

В чудовищной тишине слышались только глухие бессмысленные подвывания Авилара и, бросив на него взгляд, Лестана поняла, что изменник сошел с ума.

- Ну, теперь-то все? – буркнул Хольм, спрыгивая с лошади и подходя к Лестане.

Она молча соскользнула с седла в его объятия, так спокойно, словно иначе быть не могло. Оглушенная ужасом и отвращением душа молчала, только мучительно заныла спина после целого дня в седле.

- Аренею позовите! – услышала Лестана голос отца, но Хольм уже нес ее во дворец, и Лестана прижалась к нему, как к единственному источнику спокойствия, проваливаясь то ли в сон, то ли в беспамятство.

Последней мыслью было, что вот он опять несет ее на руках, а она… Рысь где-то внутри мурлыкнула и безмолвно согласилась, что несет – и правильно. Хорошо несет, уютно и удобно! И в нужном направлении! Главное, чтобы сам потом не сбежал, а остался рядом, так будет теплее, мягче и безопаснее…