Роман Обрученные луной глава Глава 23

- Кайса, ты не знаешь, чем занимается Ивар?

Раз-два-три-четыре… Раз-два-три-четыре… Лестана сжимала в ладони детский мячик из тонкой замши, плотно набитый шерстью. Непослушные руки стискивали безделушку слишком слабо, но она упорно пыталась снова и снова. Аренея сказала, что это должно помочь, и притащила целую кучу игрушек. Их следовало крутить в пальцах, сдавливать, перебирать всеми возможными способами…

Руки уставали мгновенно, и тогда Лестана перекладывала очередную вещицу из ослабевшей руки в отдохнувшую и упрямо продолжала мучить себя, пока мышцы не начинали отзываться острой болью. Кайса растирала ей ладони и запястья мазью с травяным запахом, гладила руки до самого плеча, и Лестана, отдохнув, начинала все сначала.

За сегодняшнее утро, которое началось с уже привычного ритуала, она трижды доводила себя до полного изнеможения и была твердо намерена не потерять ни одной минуты. Аренея, правда, предупредила, что телу нужно давать отдых, но разве это работа – тискать мячик?!

- В город уехал, - отозвалась Кайса, тоже занятая делом.

Она расплела Лестане волосы и теперь тщательно расчесывала их, начиная от самых кончиков, чтобы потом заплести какую-то новую хитрую косу, подсмотренную у приезжей Лисицы. Рядом с Кайсой лежали приготовленные для этого важнейшего дела ленточки, гребни и шпильки. Подруга утверждала, что коса должна получиться просто восхитительная, и Лестана заставила себя улыбаться и обсуждать новую прическу, словно все идет своим чередом.

В самом деле, нельзя же постоянно думать о плохом?!

- В город… - повторила Лестана. – На рынок, наверное? Скоро осень, привезут новые товары, нужно проверить цены на зерно и овощи…

Голос предательски дрогнул, но Кайса сделала вид, что ничего не заметила, ее пальцы так же ловко и бережно перебирали волосы Лестаны. Волосы, из которых больше не торчали мохнатые уши с кисточками. Утром Лестана проснулась с обычными человеческими ушами и тут же пожалела об этом – как теперь доказать Совету, что Рысь вот-вот придет к ней? С другой стороны, раз это случилось один раз, может, и еще произойдет? Научиться бы только вызывать зверя по своему желанию!

- А про вчерашнее ничего не слышно? – спросила Лестана и подруга помотала головой, потому что рот у нее был занят шпильками.

- Неа… - промычала она и выплюнула шпильку. – Все молчат. Наверное, Мирана никому ничего не сказала. Ну, это и понятно! Волка она упустила, а теперь если рассказать, что он к ней в окно залез, ничего не докажешь, зато слухи пойдут! Проворонила госпожа верховная жрица свое счастье, надо было крепче за хвост хватать!

Кайса хихикнула, и даже Лестана улыбнулась, представив, как величественная тетушка Мирана ловит за хвост Волка, который удирает от нее в окно, а потом тащит его по коврам в спальню, причем Хольм изо всех сил упирается лапами и прижимает уши, словно нашкодивший пес.

Они с Кайсой переглянулись и, не сговариваясь, посмотрели в сторону купальни, дверь в которую была плотно закрыта. Волк ушел туда почти час назад и до сих пор носа не показал.

- Может, он утонул? – предположила Кайса, начиная заплетать Лестане косу. – Или рыбой обернулся? Говорят, на далеком юге есть такие оборотни, у которых зверь – огромная рыба!

- Как зверь может быть рыбой? – усомнилась Лестана.

- Ну, птицы же могут! – Кайса старательно крутила что-то у нее на макушке, вкалывая гребни. – Те же Соколы, например! Птицы не звери, а кое-кто в них оборачивается! Так и рыбы… Если у тебя рядом не лес, а много-премного воды, поневоле задумаешься, в кого лучше обернуться.

- Это да, - со вздохом признала Лестана. – Везет Соколам, у них крылья… Представляешь, огромное небо – и все твое!

- В лесу тоже неплохо, - буркнула Кайса, и Лестана мигом почувствовала, что настроение у любимой подруги испортилось.

Она переложила мячик из уставшей левой руки в правую и продолжила размеренно его сжимать, по опыту зная, что допрашивать Кайсу бесполезно. Захочет – сама расскажет, а иначе ее хоть пытай. Так и вышло. Кайса еще немного сосредоточенно посопела, потом осторожно начала:

- Леста, а ты его вспоминаешь? Ну… Брангарда…

- Вспоминаю, конечно, - отозвалась Лестана с удивлением. – Он же письмо прислал!

- Да я не об этом! – В голосе Кайсы явно слышалась досада. – По-другому вспоминаешь? Он ведь у Волков крепко тебе в сердце когтями впился… Помню, как ты по нему… ну…

- Страдала? – подсказала Лестана ровно. – Да, было. Только знаешь, есть вещи, которые очень быстро лечат. У меня с Брангардом дороги разные, жаль, что я раньше этого не поняла.

- И совсем-совсем не обидно? – продолжала допытываться Кайса. – А вдруг он и правда приедет в Арзин? А что, жених завидный, ни в чем не замешанный, да и матушке твоей он по сердцу точно придется, не то что старший Волчок… Представь, упадет он тебе в ноги, прощения попросит… Хотя нет, этот не упадет. Но он ведь из тех, что даже сосульку одними речами растопит. А парень красивый, умный, да и… Не такой уж он гад, а? Брата вот любит… Простишь?

В голосе Кайсы слышалось что-то странное, и Лестана задумалась, с чего это подруге на память пришел Брангард, еще и так необычно. Но ответила честно, чувствуя, как тихим сладким сожалением щемит сердце, но больше не болит и не бьется быстрее, стоит представить яркие золотисто-карие глаза и улыбку младшего Волка:

- Не гад, это верно. Просто не повезло нам с ним. Знаешь, Кайса, на Брангарда я больше не обижаюсь. Если бы не это все, кто знает, как бы наша поездка обернулась? Осталась бы я у Волков, а здесь отца бы убили! А матушка… Она хорошая, но постоять за себя не может, и всем понятно, она жена вождя, но сама только собственным домом править способна, никак не Арзином. Ее бы не тронули, конечно… Но ты же понимаешь? А так я словно в осиное гнездо влезла, но ведь ос рано или поздно все равно выкуривать пришлось бы. Как говорит тетушка Аренея, если глаза закрыть, летящая стрела от этого не исчезнет. А Брангард… Пусть он будет счастлив. Луна видит, от всего сердца ему этого желаю.

- То есть… ты выбрала? – еще осторожнее спросила Кайса, ловко вплетая ей в волосы очередную ленту. – Хольма?

- Прямо сейчас я выбрала жить, - еще тише ответила Лестана. – Спасти свою семью, встать на ноги, призвать зверя. И вернуть себе Арзин, если Луна будет милостива. А Хольм… Кайса, я же только недавно поняла, что не так уж много о нем знаю! Думала, что он дикарь, наполовину зверь, а он совсем не такой. Он сильный… Благородный, смелый… Но он другой, понимаешь? Не такой, как я, как мы все в Арзине! И я не знаю, что будет дальше. Он, наверное, домой вернуться хочет, ему же здесь все чужое!

- Да-а-а-а… протянула Кайса. – Вот все хорошо в зверином облике, и нюх отличный, и слух замечательный, и тело становится ловким, куда там человеческому… Но у человеческого облика есть одно преимущество, за которое ничего не жалко! Люди разговаривать умеют! Словами, представляешь?! И даже понимают друг друга иногда. Ты со своим Волком поговорить не пробовала? Спросить, чего ему самому хочется, что он про все это думает… Раз уж сама поняла, что не совсем он дикий, так ответит, наверное, а?

- Думала… - тихо призналась Лестана. – Только я что ни скажу, все не так выходит. Вчера его обидела, вот. А он всю ночь у двери лежал. На коврике!

Голос опять предательски дрогнул, и Кайса, не переставая плести сложную косу, погладила Лестану по голове.

- На коврике – это не дело, - подтвердила она. – Удобно, конечно, если кто-то войдет – обязательно споткнется, но так вы и правда ни до чего не договоритесь. А ты ему скажи, пусть на кровати спит!

- Кайса!

Лестана почувствовала, что щеки заливает краска, и покосилась вбок, но подругу, конечно, не увидела. Да и в купальне по-прежнему ничего не было слышно.

- Что Кайса?! – возмутилась та. – Он тебе кто, муж или коврик? Если так уж стесняешься, пусть в волчьем облике спит. Хотя лично я бы не советовала! Знаешь, как от меха жарко? Если рядом ляжет, никакого одеяла не надо. Зимой хорошо, а вот летом неудобно. Или он храпит?

- Нет… - выдавила Лестана, не зная, сгореть от стыда или рассмеяться. – Он тихо спит!

- Ну, тогда точно можно в постели, - рассудила Кайса, втыкая шпильку, оказавшуюся последней. – А если начнет во сне лапами дергать…

Обе двери открылись одновременно. Хольм вышел из купальни одетый, но с влажными волосами, в точности, как вчера. И так же, как вчера, именно в этот момент в спальню вошла матушка, только следом за ней вплыла та, кого Лестана меньше всего хотела бы здесь увидеть. Остановившись на шаг позади замершей матушки, Мирана выгнула изящно очерченную, искусно подведенную бровь и окинула Хольма медленным взглядом с головы до ног. А Лестана впервые в жизни очень зло удивилась, зачем жрицы красятся, если служение Луне требует от них целомудрия или хотя бы очень скромного поведения?

У Мираны же не только глаза подведены, но и губы накрашены, а на лице тончайший слой пудры! Как-то раньше Лестана этого не замечала, или ей было все равно, что тетушка в юности считалась одной из самых красивых женщин Арзина, да и сейчас изумительно хороша. И духи у нее сладкие, тяжелые…

Волк чихнул. А потом еще раз и еще. Звонко прочихался под скрестившимися на нем взглядами, вежливо прикрывая рот рукой, а потом буркнул:

- Прошу прощения, светлейшие.

И выскользнул в гостиную, ухитрившись не коснуться никого из женщин, так неудобно стоящих у него на пути. Из гостиной немедленно снова послышалось чихание, которое затихло уже в коридоре.

На щеках матушки появились некрасивые розовые пятна, заметные даже через пудру, а Мирана, обернувшись, проводила Волка долгим взглядом и снова повернулась к Лестане, спросив у нее мягким участливым тоном:

- Как ты, девочка моя?

- Благодарю, тетушка, мне уже лучше, - ответила Лестана, от души жалея, что вот именно сейчас не накрашена и не одета.

Волосы, правда, убраны, и наверняка очень красиво, потому что вкус у Кайсы отменный, но после долгого лежания в постели она, Лестана, на бледную поганку похожа! И рубашка эта ужасная… Белая, с кружевным воротом, но сшитая просторным балахоном… Хорошо, в общем, что Хольм вряд ли успел к Лестане присмотреться. И плохо, что Мирана видит ее такой!

- Я заметила, - согласилась Мирана и очень многозначительно оглядела россыпь игрушек, лежащих поверх одеяла. – Кажется, подвижность рук уже вернулась?

- Да, тетушка, - снова старательно улыбнулась Лестана, которой очень хотелось прорычать, что нет, это она впала в детство и забавляется погремушками, не видно, что ли?!

Да что это с ней такое творится? Ну да, Мирана ее враг, но вчера Лестана уже знала об этом и все-таки не испытывала подобного желания вцепиться дражайшей тетушке в горло. Ну, или хотя бы взмахнуть когтистой лапой и от ворота до подола располосовать лентами белоснежное платье жрицы с нарядной золотой вышивкой. Пр-р-риталенное на гр-р-рани пр-риличий, между пр-р-рочим!

- Леста, милая, - вмешалась матушка. – Что этот Волк опять здесь делает? Неужели у него в покоях нет купальни?! Это… неприлично, в конце концов!

«Неприлично пользоваться днем такими сладкими духами, - очень хотела ответить Лестана. – И делать подобные предложения чужим… Волкам – тоже неприлично! И вообще без приглашения являться! Не тебе, конечно, а этой… выдре рыжей!»

- Хольм охраняет меня, - сказала она вслух так ровно, как могла. – Отец об этом знает и дал согласие. А тетушка Аренея думает, что мне полезно его присутствие.

«Ну же, вспомни, что должна хранить тайну нашего брака! – мысленно обратилась она к матушке. – Мирана ничего не знает и узнать не должна!»

И матушка, смущенно улыбнувшись, спохватилась:

- Ах да, твой отец говорил мне об этом. Но я думала, что Волк… что он будет в коридоре… Или хотя бы в гостиной… Но купальня? Леста, он не должен проводить здесь так много времени! И купальня – это совсем неприлично!

«Неприлично? – горько усмехнулась про себя Лестана. – Наверное, нужно позвать тебя хоть раз на ритуал. Только ты все равно не поймешь, какая это боль, что сильного здорового мужчину выгибает от нее, по лицу катятся капли пота, а рубашка мгновенно идет влажными пятнами. И мне после этого требовать, чтобы Хольм шел мыться к себе? Когда он на ноги еле встает и дышит, словно вокруг всего Арзина оббежал? Но как, ради Матери-Рыси, я могу это объяснить тебе?! Да никак…» - признала она все с той же горечью.

- Эльдана, дорогая, - ласково сказала Мирана, беря матушку под руку, - я уверена, что наша милая Леста не позволит себе ничего лишнего. Она прикована к постели, бедняжка, разве можно хотя бы заподозрить ее в чем-то неприличном? И если Аренея говорит, что это полезно, нам следует верить опытной целительнице. Видишь, Лесте уже лучше! Сейчас главное, чтобы она выздоровела, а слухи – это всего лишь слухи. В конце концов, юной девушке, сложившей с себя такое тяжелое бремя, позволительно немного больше, чем наследнице. Никто не осудит Лестану, если она приблизит к себе сына вождя, хоть и полудикого клана. Ей ведь еще о замужестве думать надо, верно?

И она пронизывающим взором уставилась на запястье Лестаны, где из-под манжеты предательски выбился замшевый шнурок. Лестана не заметила его, усердно трудясь над мячиком, а теперь прятать ленточку было поздно, это лишь привлекло бы еще больше внимания.

«Она не может ни о чем знать, - тревожно билось в висках. – Не может! Отец, Арлис, Кайса и Хольм… Они все будут хранить тайну, только матушка способна раскрыть сердце этой гадюке… Но матушка ведь не станет, правда?! Она всегда свято слушается приказов отца! А отец велел молчать о моей свадьбе».

- Тетушка Мирана права, - отозвалась она так спокойно, как могла. – Я больше не наследница, и Хольм, если на то пошло, вполне приличная партия для меня. Обвинения против него не подтвердились, его отец обещал помощь Арзину, а сам Хольм – очень достойный оборотень.

- О да! – подхватила тетушка. – Заметь, Эли, его даже не пугает, что Лестана может остаться без зверя! Действительно, это очень достойно! И если он не изменит своего мнения после двадцатилетия Лестаны, отчего бы Рассимору в самом деле не поженить их? Волку незачем возвращаться домой, в Арзине жить гораздо легче и приятнее!

- Мири, что ты говоришь? – Розовые пятна на щеках матушки проступили еще сильнее, расплылись и потемнели. – Разве это жених для моей девочки? Она такая нежная и хрупкая, а он? Мы найдем ей в мужья благородного Кота! Правда, Лестана?

Она обернулась к дочери, ища поддержки, а Лестана почувствовала, что улыбка сползает с губ, и сил, чтобы быть доброй и милой, больше не осталось. Ей найдут мужа! Что, принесут прямо в корзинке, как породистого котенка? Может, еще и с бантиком на шее? Да что же это, откуда эта рвущаяся из глубин души злость?!

- Я думаю, матушка, - едва сдерживая раздражение, проговорила она, - когда настанет время, Луна пошлет мне мою судьбу. Нет необходимости кого-то искать. А у благородных Котов Арзина было достаточно времени, чтобы проявить свои чувства ко мне. Если, конечно, они имелись, эти чувства.

«Да только Коты или слишком хорошо помнили, что нельзя приближаться к дочери вождя без приглашения, или ждали, пока она обернется, чтобы не связать себя узами брака с неполноценной!»

- Это очень мудро, милая… - растерянно улыбнулась матушка. – Правда ведь, Мири?

- Конечно. Я так рада, что Лестана вверяет свою судьбу Луне.

Мирана обняла матушку за плечи, и та вдруг показалась в ее объятиях особенно хрупкой, несмотря на вернувшуюся после болезни красоту. Полупрозрачная кожа, благородное серебро волос, нежный оттенок глаз… Матушка была так хороша, что Лестана иногда вздыхала, понимая, что ей никогда такой не стать. Всегда будет не хватать чего-то неуловимого. Запястья у нее немного толще, чем у матушки, кожа не такая белая и тонкая, фигура крупнее… Обычная Рысь, в общем, хоть и красивая – глупо кокетничать перед самой собой. А матушка – редкий нежный цветок, болотная лилия, которую страшно тронуть, потому что любое касание может ее погубить. Только любоваться!

Но ведь родители отдали ее за отца, не боясь, что дочка слишком хрупкая и нежная!

Подойдя, матушка склонилась и поцеловала Лестану в щеку, окутав ароматом духов, таких же изысканных, как все у нее. Погладила по руке и тихо сказала голосом, полным вины:

- Ты сегодня очень красивая, девочка моя. Только бледновата немного, но эта прическа тебе изумительно идет. Это Кайса плела? Кайса, солнышко, я пришлю к тебе мою служанку, будь добра, научи ее.

- Конечно, - кивнула Кайса.

А матушка, выпрямившись, еще раз погладила Лестану по голове и пообещала:

- Я приду вечером, хорошо? Посижу с тобой… Помнишь, как в детстве, когда ты болела? Все будет хорошо, милая!

- Все будет хорошо, - эхом откликнулась Мирана и посмотрела Лестане прямо в глаза.

Лестана спокойно выдержала этот взгляд, но когда дверь за матушкой и жрицей закрылась, попросила срывающимся голосом:

- Кайса, кинь туда подушку! Я сама не могу, а так хочется!

- Запросто! – оживилась Кайса и, подхватив упругую подушечку, с силой швырнула в дверь.

Потом еще одну, и еще… Потом, разойдясь, не пожалела и яблока, которое влепилось в доску двери с громким стуком и разлетелось на куски. И только тогда Лестана почувствовала, что ее немного отпустило, и пружина, сжатая внутри, уже не грозит порвать все в клочья, развернувшись.

- Легче?

Кайса присела на кровать и протянула зеркало. Из него на Лестану взглянула почти незнакомая девушка с горящими глазами и упрямо сжатыми губами. Слишком бледная, верно, однако никто не назвал бы ее слабой. И прическа – вот тут матушка права! – шла Лестане изумительно! Две толстые косы сложного фигурного плетения собирали волосы с висков и соединялись на затылке, оставляя макушку свободной. Строго, но изящно!

- Я тебя еще чуточку подкрашу, - ободрительно сказала Кайса, - и пропал твой Волк!

«Он не мой», - хотела по привычке возразить Лестана, но почему-то промолчала.

Ну да, не ее, но вот стоит представить, как эта выдра на него охотится… А она ведь наверняка крашеная! Ну не может женщина в ее возрасте не иметь ни одного седого волоска, а Мирана щеголяет тяжелой гладкой гривой цвета красного золота. Точно крашеная!

От этой мысли Лестане стало немного легче. Но она тут же вспомнила, что у Волка наверняка были и другие женщины. Хотя бы эта Ингрид… Нехорошо плохо думать о покойнице, но непохоже, чтобы они с Хольмом только на зайчиков вместе охотились… Фу, как некрасиво! Не ее это дело! И Волк не ее!

Но раздражение, опять проснувшееся в душе, странным образом прояснило рассудок. И Лестана вспомнила, что ее цепляло с момента, как она узнала о смерти Ингрид, будто оставшаяся в коже заноза. Запах! Память вытащила его на поверхность, и обострившееся за эти дни чутье наконец-то связало воедино два конца порванной нити.

- Знаешь, - сказала она. – А я, кажется, поняла, кто мог рассказать Ивару о том, что я поехала в храм. Ингрид! Помнишь, она меня на празднике клюквенным морсом облила? Ну вот! А потом мы стояли с Браном рядом с густыми кустами, и там пахло клюквой! Очень сильно пахло! Я только сейчас вспомнила. Может, конечно, это от моего платья пахло, но оно сразу высохло, а вот у Ингрид в руках еще полстакана этой клюквы было… Или я ошибаюсь, как ты думаешь?

- Пахло-то, может, и от твоего платья, - задумчиво согласилась Кайса. – Очень даже запросто! Но если Ингрид что-то услышала, запросто могла Ивару рассказать. Одной стрелой двух зайцев подбила бы! Во-первых, насолила Хольму за то, что он ее бросил. Ведь Ивар должен был кинуться в храм и поднять шум – ну, если бы все было как обычно! А во-вторых, тебя бы грязью измазала! Случилось там что-то или не случилось, все равно слухи пошли бы. Да, если Ингрид что-то узнала, ей прямая дорога была к Ивару. А она ведь с ним обнималась, так?! Вот тогда и рассказала!

- Значит, Ивара в храме не было, - снова безнадежно запутавшись, вздохнула Лестана. – Он бы не успел и с Ингрид пообниматься, и до храма добраться. А чьей же Рысью там тогда пахло? С ума можно сойти, столько следов – и все запутанные!

- Это ты еще на охоте никогда не была! – «утешила» ее Кайса. – Ничего, распутаем! Всех, кого надо, поймаем, шкуру снимем и на тапочки пустим. Зимние! Ох, как я хочу из твоего драгоценного Ивара тапочки с помпонами!

- У него же один хвост, - несмело улыбнулась Лестана. – А на тапочки надо два!

- Правильно! Поэтому на них пойдет не хвост, а кое-что другое! Знаю я место, где у Котов есть пара меховых шариков. Так вот Ивар без них точно обойдется!

- Кайса!

- Что Кайса?! Что сразу Кайса?! А Миране, если еще раз явится, я сама объясню, почему здесь Волк и что он тут делает. Так и скажу: госпожа Аренея тебе его назначила и велела принимать дважды в день! Внутрь!

- Кайса… - прорыдала Лестана, одновременно краснея и захлебываясь смехом. – Ты… только ему не вздумай… ляпнуть.

- Думаешь, не потянет? – деловито поинтересовалась Кайса. – Ладно, не будем так уж сразу пугать. Хотя два раза – это не пять или шесть, вовсе нечего тут бояться!

И выскочила за дверь, потому что Лестана швырнула в расшалившуюся подругу тот самый мячик. Не попала, конечно, но удивленно посмотрела на руку и счастливо улыбнулась.

* * *

Ну и духи у госпожи верховной жрицы, чтоб ее! И похоже, что она в них искупалась, не меньше! Хольм раздраженно потер нос, тоскливо вспоминая тонкий нежный аромат Лестаны. Иногда от нее тоже пахнет какими-то цветами, но приятно, словно лежишь на весенней поляне, греешься под теплым солнышком, а ветер гладит шкуру. Это совсем другое дело! А Мирана… Тьфу! А-а-апчхи!

Он вздохнул и подумал, что стоит навестить собственные покои. Разговор Лестаны с родней может затянуться, да и нехорошо торчать у девушки весь день перед глазами, словно никому не нужный трухлявый гриб. Дома он бы нашел, чем заняться, там дела сами за ним бегали и в очередь выстраивались, а здесь и вправду немудрено от скуки сдохнуть.

Интересно, Тайвор уже пришел на службу? И что подумал об отлучке Хольма, которого не было всю ночь, да и сейчас время уже к обеду. Ничего не поделать, рты слугам и охране ничем не заткнуть, даже самыми строгими приказами. Все равно будут судачить!

Он дошел до своих покоев, где, как и ожидал, увидел скучающего под дверью Кота. Кивнул ему и чуть виновато пояснил:

- Я тут не ночевал. В следующий раз пошлю кого-нибудь, чтобы знал, где меня искать.

- Да я и так знал, - заметил Кот, по обыкновению привалившийся к стене. – Только не всегда надо искать кого-то там, где он есть.

- А ты понятливый, - ухмыльнулся Хольм. – Ну что, еще раз по дворцу погуляем? В прошлый раз весело было!

- Так весело, что Арлис чуть шкуру с меня не снял, - вздохнул Тайвор. – Ну, пошли. Опять в зал трофеев?

Хольм задумался, а потом решительно помотал головой.

- Подождут ваши трофеи, - сказал он. – Столько лет висели без меня - и еще повисят! Пойдем туда, где дружина тренируется!

Тайвор кивнул и отлип от стенки, уже привычно пойдя рядом с Хольмом по коридору.

- А правду говорят, что ты вместо своего брата в круг вышел? – спросил он. – С наемником из Росомах?

- Правду.

- С мечом и щитом на обоерукого? – продолжал допытываться Кот.

- Угу. А что?

- Да так… - засмущался Кот, а потом вздохнул: - Я думал, может, покажешь, как ты его? У нас мало кто так умеет. Если противник с двумя мечами, то на него выходят тоже с парой. Считается, что это лучше, а там чье мастерство верх возьмет. Вот мы и поспорили с парнями, можно ли одним мечом завалить обоерукого? Они говорят, что это случайно только быть может. Ну там солнце в глаза попало или камушек подвернулся… А иначе, мол, мастера двух мечей никак на клинок не возьмешь!

- Так не с одним же мечом, а с мечом и щитом, - заметил Хольм, которого весьма позабавила осторожная манера Кота выяснять обстоятельства того боя. – Это совсем другое дело, знаешь ли. Хотя в чем-то твои парни правы, с обоеруким драться – та еще забава. Ладно, покажу, жалко мне, что ли? А вы тут, значит, на пару мечей упор делаете?

Кот кивнул, и Хольм задумался. Медведи предпочитают тяжелое вооружение, у них не редкость секиры, а то и вовсе боевые молоты. И копейщиков достаточно. Выставлять против них строй Рысей, вооруженных легкими клинками, близко к самоубийству. Но Арлис не дурак, должен это понимать.

Видимо, потому Рассимор и попытался заключить союз именно с Черными Волками, способными выставить обычных, но хорошо подготовленных мечников и копейщиков, которые и напор Медведей удержат, и в атаку сами перейдут. А за ними, когда оба строя будут смяты, могут пойти Рыси, закончив дело. В поединке один на один легковооруженный быстрый Кот гораздо лучше тяжелого, но медленного Медведя. Да, немало Волков поляжет в этих первых рядах, но такова воинская судьба. Зато, если союзники окажутся надежными, земли вокруг Волчьего города будут надежно прикрыты от Медведей землями Рысей.

- Умен ваш Коготь, - сказал он с уважением. – Все рассчитал.

- Это ты о чем? – недоуменно спросил Тайвор, и Хольм быстро объяснил ему, о чем думал.

- Я и говорю – умен, - закончил он и снова задумался.

Конечно, дружина не кольчуга, на одних плечах не держится, какими бы крепкими они ни были. Но если Арлис погибнет в грязной драке, которая вот-вот случится в клане Рысей, то еще неизвестно, найдется ли в Арзине достаточно опытный и любимый воинами оборотень, чтобы взять на себя командование в войне, которой не избежать.

- И это ты сейчас все понял? – недоверчиво уточнил Кот. – По нескольким словам, что у нас дружинники два меча любят?

- Ну да, - удивился в ответ Хольм. – А что непонятного? Вы легкие и быстрые, потому такое оружие и выбираете. А Медведи – тяжелые, мощные, вот они и атакуют строем, чтобы сразу тяжелый строй проломить. Если вам дать время и место, чтобы затянуть их в драку один на один, обычный Кот обычного Медведя на ленточки порежет, пока тот секирой размахнется. Вот Арлис и хочет сделать из Волков щит вроде того, с которым я на Росомаху вышел. Чтобы мы вас прикрыли, пока до противника не дойдете. Что тут непонятного?

- Теперь – ничего, - вздохнул Тайвор. – Когда ты все объяснил – еще как понятно стало. А еще я понял, почему ты Клык, а он Коготь. Вы думаете одинаково, не как простая дружина.

- Я бы не сказал, - пожал плечами Хольм. – У нас почти любого в старшей дружине можно ставить вместо меня боем командовать. Еще и лучше может получиться – у матерых Волков опыта побольше. Кто всю жизнь в походы ходит, тот такие вещи шкурой и хребтом понимать начинает, не просто головой. А вы давно не воевали ни с кем всерьез, вот и потеряли нюх немного. Но ничего, Медведям мы все равно наломаем, если правильно за дело возьмемся.

Кот хмыкнул, но спорить не стал. За разговором они незаметно вышли из богато украшенной части дворца, свернув в крыло, где не было ни мраморных полов, ни росписей на потолке и стенах, ни стеклянных светильников даже в коридорах. Здесь Хольм почувствовал себя почти как дома. Полы – деревянные, стены – беленый кирпич, а то и просто красный.

Очередной коридор вывел на крыльцо, перед которым раскинулась утоптанная площадка, на другой ее стороне высился длинный дом в два этажа, в котором Хольм наметанным глазом легко опознал казарму.

Ну где еще из окон свешиваются постиранные рубахи и штаны, а рядом с домом вкопаны в землю бревна, укрепленные на стояках, соломенные чучела для рубки, перекладины для подтягивания и прочие нужнейшие вещи? Вон и ров виднеется! Хороший, свежеобкопанный! А через него перекинута узенькая досочка, даже отсюда видно, какая неустойчивая! Навернешься с такой – и придется вылезать либо по сыпучей земле, либо по скользкой глине, а то и вовсе барахтаться после дождя в грязной жиже. На Хольма окончательно повеяло родным и близким духом.

Мрамор и бронза – это для парадных залов! Когда-нибудь их и у Черных Волков будет в достатке. Но мощь клана держится на добром оружейном металле, на хорошо выделанной коже и запасе сухих стрел, а главное, на тех, кто все это возьмет и подойдет в бой ради жизни родичей. Это их кровь и пот – настоящее золото хоть древнего Арзина, хоть молодого Волчьего города.

Они с Тайвором прошли по площади, на которой было пусто, только одинокий молодой Кот с небольшой метелкой старательно убирал самые камешки и веточки с гладкой земли, утрамбованной бесчисленными пробежками. Очистив очередной кусок, парень выметал его так тщательно, что после него оставалась ровная, как зеркало, земля. Еда упадет – можно поднять и не бояться, что испачкалась.

- Провинился? – понимающе указал Хольм взглядом на парня. – Или просто дежурит?

- Дежурит, - отозвался Тайвор. – Это не дружинник, а Рысенок. Ну, из самых молодых! Зарабатывает право поступить в дружину. Годик послужит при казарме, тогда и в учебу пойдет. У вас разве не так?

- У нас на это времени нет, - вздохнул Хольм. – Целый год, надо же! А кормить его кто в это время будет? Он же не охотится, ремеслом не занимается, пользы от него никакой!

- Ну почему никакой? – удивился Тайвор. – Кто-то должен дрова рубить, воду таскать, обеды готовить…

- Хвост старшим заносить! – подхватил Хольм. – Ну и за пивом бегать, как же без этого. Ладно, вам виднее. Раз Арзин до сих пор стоит с такими порядками, не мне их судить. А старшие где занимаются?

Тайвор провел его за казарму, и на второй площадке Хольм увидел знакомые навесы, стойки с оружием, выложенные в земле кирпичами круги, отмечающие площадь для боя. Здесь народу было больше. Пара немолодых Котов с длинными седыми косами гоняла молодняк, были и дружинники постарше.

На Хольма с любопытством обернулись все, и он услышал пронесшийся по площадке шепот – словно ветерок подул. Спокойно выдержал множество взглядов, а потом кое на кого рыкнули Коты-наставники, кто-то отвернулся сам, и только некоторые, то ли самые любопытные, то ли кому делать нечего было, продолжили сверлить его взглядами.

Хольм подошел к ближайшей стойке с оружием, оглядел, будто накрытый для пира стол. Руки так и чесались помахать тяжелым, тело просило разогнать кровь по жилам…

Но хороших одноручников оказалось не так уж много, а подходящую для себя длину и ширину Хольм увидел сразу. Такой же меч у него остался дома, только чуть понаряднее, а у этого рукоять была совсем простая, ничем не украшенная, кроме насечки, чтобы потная ладонь не скользила. Он почти уже потянулся за клинком, но краем глаза увидел, как Тайвор напряженно смотрит ему за спину. Однако вытаскивать нож Кот не торопился, и Хольм, сделав шаг в сторону, плавно развернулся от стойки.

Ну надо же! Знакомая морда! Как там его… Корис? А, нет, Корин! Говорливый Кот, бывший друг Тайвора, один из немногих простолюдинов в дружине. И дружинник тоже – бывший!

Корин смотрел угрюмо, исподлобья, но твердо. И, кажется, нужен ему был не Хольм, потому что глядел Кот на стойку с оружием за его плечом…

- Ну и что тебе тут надо? – холодно поинтересовался седой Кот, подходя к ним. – Или забыл, что Коготь приказал? Если покажешься на дружинной земле – велено тебе хвост оторвать и все, что рядом с ним. Считаю до пяти, если не уберешься, сам решу, что сначала откручивать буду.

На Хольма он при этом не смотрел, и это было понятно. Хольм – чужак, хоть и под покровительством вождя. А это дела дружинные, причем дружину позорящие. Случись подобное в Волчьем городе, Хольм тоже наказал бы провинившегося, но постарался не выдать его на расправу никому другому.

- За своим пришел, - угрюмо бросил Кот, и к стойке начали медленно подтягиваться любопытные. – Мой меч здесь остался и еще кое-что по мелочи.

Он кивнул на стойку, и Хольм понял, что приглянувшийся ему меч не общее оружие для тренировок, а личное, причем именно этого поганца. Они с Корином одного роста, оба длиннорукие, и неудивительно, что мечи подобрали похожие. И понятно теперь, почему меч ничем не украшен. Он сам по себе дорог, а парень вряд ли богат, если не из знатного рода. На хорошее оружие денег хватило, а вот на красивое – уже нет. И понятно, почему Корин за ним явился, невзирая на опасность лишиться хвоста и не только. Слишком уж дорогая вещь, даже драгоценная… Хм, неужели Ивар не может подарить своему прихлебателю оружие? Да и в храме для стражи наверняка мечи имеются. Что-то не заладилось у Кота, похоже, с новым наследником.

- Забирай, - с отвращением велел седой наставник. – Нам чужого не надо, еще и такими лапами испачканного. И чтоб духу твоего не было! Гленн, проводи его в казарму и проследи, чтобы лишнего не прихватил!

Подошел хорошо знакомый Хольму Кот из тех, что был в свите Лестаны и вполне прилично с ним обращался на обратном пути в Арзин. Бросил быстрый взгляд на него, едва заметно кивнув, а потом шагнул к Корину, всем видом показывая, что готов выполнить приказ.

Лицо Корина закаменело, он судорожно сглотнул, и Хольму на миг стало парня почти жаль. Быть напоказ заподозренным не только в собственной вине, но и в готовности к воровству, при этом не имея никакой возможности оправдаться, это несладко. Идти под конвоем в казарму забирать свои вещи – еще хуже. Одни взгляды и насмешки стоят сурового наказания. Конечно, Котам виднее, и вина Корина действительно тяжела. Не выполнил прямой приказ вождя и Когтя, подставил собрата-дружинника… В военное время за такое казнили бы, сейчас напоказ изгнали, сделав из Корина урок остальным…

Еще пару мгновений Хольм колебался, а потом Кот перевел на него взгляд, где светилась упрямая тоскливая злость, и это решило дело.

- А ты ведь мне кое-что должен, котеночек, - сказал он насмешливо и достаточно громко, чтобы привлечь взгляды всех, кто до этого смотрел в другую сторону. – Хотя… прошу прощения, это я тебе задолжал. Пару оплеух так уж точно. Или в одиночку ты не такой храбрый, как вшестером? Хвостик поджал? Р-р-р, гав!

Послышались смешки, а седой Кот неодобрительно поджал губы, но вмешиваться не стал. Зато Тайвор выдвинулся немного вперед и зло бросил:

- Мне он задолжал не меньше!

- Хороший хозяин лучший кусок уступает гостю, - возразил Хольм. – И в драке тоже не жадничает. Но если Котик боится страшного злого Волка, я его, так и быть, не трону.

И ухмыльнулся самой гнусной улыбкой, какую мог изобразить.

Корин оказался не совсем дураком. Он смерил Хольма тем же тоскливым злым взглядом и негромко ответил:

- А потом ты опять за спину вождя и Арлиса спрячешься?

- Не спрячусь, - истово пообещал Хольм. – Эй, все слышали? Я первый начал и сам его вызываю! И перед вождем, и перед Когтем всю вину и ответственность беру на себя! Вы все свидетели!

- На дворцовой земле поединки запрещены! – предупредил Кот-наставник. – И Коготь не посмотрит, кто первым начал. Запрет для всех! Кто возьмет в руки боевое оружие и поднимет против соперника, будет бит плетьми, кто прольет чужую кровь не по законам, будет изгнан из города.

- И как вы здесь живете… - в который уже раз вздохнул Хольм. – А драться тоже нельзя? На кулаках?

- Драться можно, - нехотя признал старый Кот. – Что скажешь, Корин?

- Что у кого-то зубы лишние, - прошипел тот. – Но если опять бегать начнешь, я за тобой гоняться не стану! Без меня найдется, кому наглую псину на цепь посадить.

- Ну еще бы, - расплылся Хольм в улыбке. – Тебе только мышей гонять. Да и то лучше старых, больных или толстых. Остальные между лапками проскользнут! Пойдем в круг, мурлыка? Кис-кис-кис!

Он, конечно, открыто нарывался на недовольство остальных, дразня Кота именно как… Кота! Никто не любит, когда глумятся над его зверем, а дружинники тоже были Рысями. Но пока что они колебались, на чью сторону встать. Корин – поганец, но свой. Хольм – чужак, но ему благоволит Коготь, да и те, кто был в Волчьем городе, порассказали всякого. И Хольм в той драке не бросил Тайвора, на которого напали свои же. Дружина такого не забывает, кто бы в ней ни служил, Коты, Волки или вовсе Бобры какие-нибудь!

Он пошел к ближайшему кругу из кирпичей, чувствуя спиной ненавидящий взгляд Корина – даже между лопатками зачесалось! Но Кот последовал за ним и переступил пыльную красную черту, встав напротив Хольма. Хорошо, кстати, встал, немного скруглив плечи, расставив ноги, и принялся разминать запястья. Взгляд у него тоже был правильный, цепкий, внимательный.

Хольм повел плечами, сбрасывая напряжение, немного потоптался. Свободная рубашка, заправленная в штаны, движений не стесняла, обувь удобная. Для драки – самое то. Он обвел взглядом оборотней, собравшихся вокруг, их было столько, что никакого просвета не осталось, сплошная стена. Вперед пробился Тайвор, которому неохотно, но все-таки дали место. А седой Кот-наставник единственный стоял в относительной свободе, и легко было догадаться, что за честностью поединка станет следить именно он.

- Ножи на землю! – громко сказал седой. – Бьетесь, пока кто-то не ляжет так, что не сможет встать. Упавшего ногами не бить, на остальное запретов нет.

«Сурово, - оценил Хольм. – Так и до смерти забить противника можно. Ну что ж, никто не обещал, что будет легко».

Он шагнул вправо, и Кот отзеркалил его шаг, двинувшись в другую сторону. И еще раз. И еще… Они шли по кругу, приглядываясь, ловя каждое движение, вдох, взгляд…

- Ну и кто теперь бегает? – улыбнулся Хольм, и Корин не выдержал.

Рванулся к нему, выбросив руку в едином слитном движении вперед.

Хольм уклонился и тут же двинул ему в ответ, но теперь уже Кот отбил летящий в лицо кулак, подставив предплечье. И снова они двинулись по кругу, уже не замечая ничего, кроме глаз соперника, по которым опытный боец читает движения наперед.

Шаг, другой, третий… Корин опять ударил первым. Хольм увел его удар, но не жестким блоком, как до этого Кот, а мягко. Подставлять под кулаки руки – их скоро отобьют, потеряешь в скорости и силе. Корин же рвался в атаку, чувствуя, что зрители не на его стороне, из толпы начали сыпаться подбадривания Хольму.

- А ну пасти захлопнули! – прикрикнул седой Кот. – Бой болтовни не любит!

«Это да, - согласился Хольм. – До драки можно и нужно чесать языком, выводя противника из себя, но как только началось – береги дыхание и внимание».

Он замер на месте, но продолжал слегка переминаться с ноги на ногу, держа тело мягким, расслабленным. И когда Корин пошел в очередную атаку, провалившись вперед, Хольм увернулся и стремительно пробил ему правой в грудь, а левой – по челюсти.

Кот пошатнулся – и поплыл. Глаза помутнели, он судорожно отступил назад, ожидая удара, и Хольм его не разочаровал. Но вместо кулака приложил раскрытой ладонью по уху, так что Корин, споткнувшись, полетел на землю.

Рыси вокруг взорвались возгласами. Седой принялся размеренно считать:

- Один… два… три…

У Волков поверженный противник должен был встать до тринадцатого счета, а как здесь обстояло дело, Хольм не знал, но Корин, втянув воздух, поднялся. Чуть согнулся, прикрывая кулаками лицо, и опять попер вперед. И снова через несколько мгновений полетел на землю.

- Один… три… четыре…

На пятый раз Кот встал. Хольм дал ему ударить, легко поймал руку за запястье и с разворота отправил носом в землю.

- Три… четыре… шесть…

Корин поднялся на седьмой счет. Он вставал еще трижды, и каждый раз Хольм лепил ему тяжелые мощные оплеухи, от которых в глазах у Кота темнело – Хольм это точно знал по собственному дружинному опыту! – в ушах звенело, а ноги предательски подгибались. Вставал и отчаянно бросался в бой, уже понимая, что проиграл, но не желая лечь и сдаться.

«Упорный, - с удовольствием признал Хольм. – Дурак, но отчаянный и упрямый. Учили его неплохо, но вряд ли кто-то занимался с парнем наособицу. С чего бы? Никто не ставил ему удары именно с левой руки, а она у Кота чуть длиннее… Никто не учил его, что делать, если задыхаешься, а рот уже заливает кровь из разбитого носа. Но он держится и пытается бить в ответ. Хорош… Потому и жалко, если насквозь прогнил. А чтобы это понять, надо вывернуть ему душу наизнанку, не просто морду набить…»

Он в очередной раз сбил Кота с ног и подождал. Корин с трудом привстал на колено, замер, не вставая, пытаясь отдышаться. Хольм поймал неодобрительный взгляд седого, тот явно считал, что чужак играет с противником, как кошка с мышью, издевается над заведомо побежденным ради глумливого удовольствия от победы. Но считал, куда ему было деваться?

- Семь… Восемь… Десять…

На десятом счете Корин начал подниматься. И каждому дружиннику, даже сопливому мальчишке, что мел площадку, было понятно, что встает он последний раз.

- Одиннадцать…

Корин оперся на вторую ногу, но его шатало, дыхание со свистом вырывалось из окровавленного рта.

- Двенадцать…

Кот поднялся и встал напротив Хольма, глядя с безнадежной отчаянной гордостью. Толпа притихла, ожидая конца поединка. Никто больше не шептался, и десятки взглядов пронизывали Хольма насквозь. Осуждающих и жадных, злых и восхищенных. Разве что равнодушных не было, за это он мог бы поручиться.

- Бейтесь! – крикнул седой, дернув углом рта, словно ему свело лицо судорогой.

Корин набрал воздуха и качнулся вперед в очередной атаке. Слишком медленной, слишком неуклюжей, совершенно бессмысленной. Хольм мог бы уложить его на землю десятком способов на свой выбор. Но вместо этого шагнул навстречу, поймал Кота за руку, но не швырнул, как раньше, а оставил на ногах, крепко держа за предплечье. И сказал в самое ухо, не заботясь, услышат ли его остальные:

- Знаешь, почему я тебя не добью? Тайвор считает тебя неплохим парнем. Забавно, правда? Ты его подставил, а он до сих пор так считает. И жалеет о вашей дружбе. Что-то же в тебе было, раз он так думает? А ты о чем думаешь, Корин? Что встал на сторону тех, кто поможет тебе забраться наверх? Зря думаешь. Ты для них мясо, которое не жалко отправить в расход. Если бы в бой один на один, как сейчас, я бы понял. Но вас было шестеро. Тех, кого ценят, подлостями не пачкают. Если они добьются своего, ты, замаранный в дерьме по уши, им точно не понадобишься. Так что думай, Котик, думай. Лизать сапоги хозяину за кусок мяса или…

Он недоговорил, слегка оттолкнув Корина так, чтобы тот остался на ногах. Отступил от него, шатающегося, на шаг и легко перекрыл поднявшийся гвалт:

- Вещи его пр-р-ринесите! Ты! – Ткнул пальцем в случайно попавшегося на глаза Кота помоложе. – В казарму бегом! И чтобы по дороге ничто не потерялось и в грязь не упало, а то обижусь! Ты! – Палец выхватил из толпы другого Кота. – Меч принеси. И если там еще что-то есть из его оружия – тоже тащи!

Выбранные Коты принялись протискиваться через толпу, причем перед ними расступались, стоило Хольму посмотреть в ту сторону. Он обвел взглядом тех, кого видел, и спокойно поинтересовался:

- А у вас, господа дружина, своих дел нет? Зрелище кончилось, больше ничего интересного не будет.

Толпа качнулась, неохотно расползаясь, и тут Хольма поддержал седой, рявкнув:

- Что непонятно, кошкины дети?! Разошлись по местам и продолжаем! А у кого дела нету – я сейчас найду!

Это было так похоже на Рудольва, да и на любого из старшей дружины, что Хольм прямо умилился. Рыси медленно разошлись, оглядываясь и переговариваясь. Первый из Котов прибежал с мечом, и Корин пристегнул его к поясу, не сразу попав на крючок непослушными пальцами, а потом опять запрокинул голову, пытаясь остановить кровь.

- Холодное приложи, - посоветовал ему Хольм, проходя мимо. – У вас тут бочка с водой есть? Намочи хотя бы рукав.

Не оглядываясь, подошел к мрачному Тайвору и обыденно сказал:

- Ну что, пойдем обратно? Хорошо погуляли!

- Пойдем, - вздохнул Тайвор и посмотрел поверх плеча Хольма. – А… он?

- А что он? – удивился Хольм. – Я ему что, нянька? Или Матушка-Рысь? Если не дурак, то задумается, а иначе кто ему виноват?

С удовольствием снова повел плечами, чувствуя, как бежит кровь по разогревшемуся телу, и пошел к крыльцу.

«Только сегодня ночью обещал Рассимору, что буду вести себя тихо… - промелькнула виноватая мысль, но Хольм тут же утешил себя: - Ладно, никого ведь не убил, не покалечил, даже к целителям не отправил! Ни к кому в окно не залез! Все по их же обычаям! И вообще, что от меня, дикого, еще ждать?! Эх, если бы все сложности решались доброй дракой, насколько бы легче жить стало?!»