Роман Обрученные луной глава Глава 14

Как и задумал Ивар, до Арзина они добрались глубокой ночью. Прикрыв глаза, Лестана дремала на носилках, качаясь между сном и явью. Сквозь дремоту она смутно слышала, как брат разговаривает с охраной на воротах, как цокают копыта и стучат колеса повозки по мостовой родного города – совсем иначе, чем по дороге от Лесной пристани. Как Ивар что-то объясняет уже дворцовой страже.

Потом она ощутила, как носилки осторожно сняли с повозки, вокруг замелькали огни, голосов стало больше, в них слышались возмущение, жалость, тревога и еще много-много таких ненужных и неприятных сейчас для Лестаны чувств. А потом голоса стихли, Лестана с трудом открыла глаза, принуждая себя проснуться, и встретилась взглядом с отцом, стоящим возле нее. Попыталась улыбнуться, но губы словно замерзли, и больше всего на свете она сейчас боялась расплакаться.

Не справилась, подвела. Да, договор заключен, однако какой ценой! Наследники – главная ценность клана, а если целительницы не справятся, Лестана станет бесполезной обузой!

- Девочка моя… - тихо сказал отец, наклоняясь к ней. – Все будет хорошо, родная. Ивар мне все рассказал. Ты вернулась живой, это главное. Остальное мы исправим.

- Договор… - прошептала Лестана непослушными губами. – У Ивара. Я… мы его заключили…

- Я знаю, - кивнул отец. – Ивар тоже молодец, не стал делать глупостей и привез Волка живым. Но это подождет. И договор подождет тоже. Сейчас тебе нужно к целителям. Аренея уже здесь, она готова тебя осмотреть.

Тетушка Аренея, мамина сестра и главная целительница Арзина? Лестана почувствовала, как просыпается робкая надежда, которую она всю дорогу скрывала даже от самой себя. Жрицы Луны спасают смертельно раненых и тех, от кого отказываются другие лекари. Аренея даже среди них славится искусством. Она обязательно поможет. И все будет… нет, не как раньше, потому что как раньше уже не будет никогда. Но все-таки способность двигаться вернется. Иначе… А вот об этом она даже думать пока не станет!

- Рассимор, как ты мог ничего мне не сказать! Моя милая девочка попала в такую беду, а я узнаю от чужих людей! Лестана, котеночек, посмотри на меня!

Тетушка Мирана склонилась над Лестаной с другой стороны, решительно завладев ее рукой. Лестана это видела, но совсем не чувствовала пальцы Мираны на своей коже. И она тоже здесь! Верховная жрица Луны, мать Ивара! Рысь-прародительница, как же стыдно. С тетушкой Мираной они никогда не были особо близки, а теперь в ее голосе столько участия, столько тревоги во взгляде.

Носилки, оказывается, внесли в ее комнату и положили прямо поверх кровати. От огней, заливающих все вокруг, и множества голосов у Лестаны заболела голова, глаза наполнились слезами. Но тетушка, конечно, поняла это по-своему. Она решительно выгнала всех, заявив, что нечего толпиться возле бедной девочки, а мужчинам и вовсе пора заниматься своими мужскими делами. Что у них там? Договор с Волками? Пленный мерзавец? Вот и пусть разбираются с этим, а она посидит с племянницей, пока не придет Аренея.

Сестра отца, сестра матушки… А где же матушка сама? Лестана, едва ворочая языком, выдавила это, и Мирана снова погладила ее руку.

- Она немного приболела. Ничего страшного, Леста, милая, но сейчас ей лучше полежать в постели. Как только вам обеим станет получше, обязательно увидитесь!

Приболела? Неужели… снова? Никто не говорил этого Лестане нарочно, однако разве во дворце можно что-то утаить? И Лестана знала, конечно, что матушка пытается зачать еще одного ребенка. Уже много лет пытается, но с тех пор, как погиб Эрлис, особенно старательно. И каждый раз Луна гневается, отнимая плод на первом, втором, самое большее – третьем месяце. Тайная скрытая боль матушки, которую она таит от всех, даже от родной дочери. И думает, что никто не знает, кроме тетушки Аренеи, которая ее лечит.

Глаза Лестаны все-таки наполнились слезами уже по-настоящему. Мирана, заметив это, охнула, зашептала что-то утешительное, и Лестана преисполнилась благодарности. Ведь ради того, чтобы побыть с ней, госпожа Мирана не спешит встречать Ивара! А ей, наверное, так хочется обнять сына.

- Это что еще за глупости? – раздался от двери привычно суровый голос, и Лестана вздрогнула, как в детстве, разве что уши не прижала.

Да и то лишь потому, что не умела!

- О чем слезы льешь, глупая девчонка? – строго поинтересовалась тетушка Аренея, подходя к носилкам. – Жива осталась – уже хорошо. Высечь бы тебя, да сейчас ты ничего и не почувствуешь, так что толку никакого.

- Аренея! – возмутилась старшая жрица. – Думай, что говоришь! Бедная кисонька и так еле жива! Ты на нее посмотри! Побледнела, исхудала, одни глаза остались!

- И что? - язвительно вопросила Аренея. – Если я сяду рядом и начну тоже слезы лить, у нее новые ноги отрастут? А может, еще и голова вторая? Поумнее?! Кстати, Мирана, там под дверью твой собственный котеночек мается. Наверное, соскучился. А может, боится к вождю идти. Ты бы его проводила, а? Все равно здесь от тебя толку никакого, ты уж извини. И пришли Кайсу, как только Рассимор с нею поговорит. Надеюсь, хоть у нее хватило соображения запомнить, что лекари Волков говорили и чем лечили.

Тетушка Мирана фыркнула и выплыла из комнаты, а Лестана в который раз подумала, до чего же они разные, сестра ее матери и сестра отца. Хотя обе служат Луне, но это все равно, что в одинаковые кубки налить душистое сладкое вино и ядовито резкий уксус.

- Ну-ка, посмотри на меня, - решительно сказала Аренея, оставшись с Лестаной наедине. – И говори честно, девочка, не виляй хвостом. Ты действительно не знаешь, кто тебя ножом ударил?

- Не знаю, - прошептала Лестана. – Но это Хольм, сын Ингевальда. Больше некому.

- Ясно, - уронила целительница и деловито продолжила: - И еще один вопрос. Не вздумай врать, в таких делах ложь дорого обходится. Ты вернулась невинной?

Что? Да как она может! Подозревать Лестану в таком?! До брака?! Хотя это ведь тетушка Аренея, она всегда такая. Лестана опустила ресницы, но, видя, как хмурятся брови над пронзительно холодными серыми глазами, выдохнула:

- Да!

- А жаль! – бросила тетушка и, посмотрев Лестане в глаза, хмыкнула: - Что, удивляешься? Напрасно. Обычаи, конечно, велят беречь девственность до свадьбы, но иногда… В общем, вот именно сейчас было бы лучше… Ладно, что уж теперь. Будем варить зелье из того, что есть.

Подошла к двери, открыла ее и позвала кого-то. Через несколько мгновений Лестане показалось, что комната наполнилась людьми, хотя вошли только две немолодые целительницы в белоснежных жреческих туниках, да еще следом за ними проскользнула Кайса и скромно встала в уголке, ободряюще посмотрев на Лестану.

- Переворачиваем! – приказала Аренея своим помощницам. – Тиллия, бери за ноги, а мы плечи возьмем. Р-раз!

Лестана почему-то зажмурилась, хотя знала, что боли не будет. Ее ловко перевернули, уложив на живот, и сняли длинную теплую рубашку, одну из тех, что дали в дорогу лекари Волков. Лестана по-прежнему не чувствовала ровно ничего, словно ниже шеи тела у нее вовсе не было. Уткнувшись лицом в подушку, она ждала, пока целительницы осматривали рану, перебрасываясь непонятными словами, и напряженно вслушивалась в тон, пытаясь хотя бы по нему что-то понять.

- Кайса, иди сюда! – велела, наконец, жрица.

Больше всего это было похоже на допрос. Аренея вытягивала из Кайсы даже то, что сама Лестана ни за что бы не вспомнила и не смогла рассказать. Сколько лекарей-Волков осматривало раненую Лестану, какие инструменты они использовали, когда разрешили напоить и чем. Когда Лестана пришла в себя, стонала ли в беспамятстве, сколько раз и как справляла нужду во время дороги…

Слушая все это, Лестана изнывала от стыда, не понимая, зачем целительницам знать, когда у нее были последние лунные крови. И про ту вспышку голода на ярмарке. И про Хольма, о котором Аренея тоже выспросила все, что Кайса могла сказать. И даже про священное озеро, у которого Лестана с Кайсой просили милости Луны!

- Умница, - неожиданно милостиво уронила Аренея, закончив эту словесную пытку. – Хоть у кого-то в этом посольстве голова была не только для того, чтобы косу заплетать. А теперь пойдем-ка, шепну тебе несколько слов, передашь их Рассимору. И побыстрее, слышишь?

Она отвела Кайсу к двери и что-то сказала ей так тихо, что Лестана, изо всех сил напрягая слух, не смогла разобрать. Это было мучительно обидно! Да, она повела себя глупо, но уже наказана за это! А теперь от нее скрывают что-то важное, что наверняка касается именно самой Лестаны. И кто? Родная тетя и лучшая подруга! Но Кайса ведь ей потом все расскажет?!

- А теперь послушай меня внимательно, девочка, - очень мягко сказала Аренея, присаживаясь рядом и ласково касаясь кончиками пальцев щеки Лестаны. – Я не стану тебе врать, все очень плохо. Нож, которым тебя ударили, прошел так неудачно, что нарочно захочешь – и не попадешь. Очень, очень неудачно. На несколько волосков ближе к позвоночнику – и надежды не было бы никакой. Сейчас она есть, но слабая, и нам придется постараться, чтобы поставить тебя на ноги. Как бы объяснить… Ты ведь знаешь, что в человеческом теле множество нитей, по которым от головы к остальным частям тела идут приказы, верно?

- Да… - прошептала Лестана в подушку, радуясь, что ее лица сейчас никто не видит.

Она никогда не интересовалась целительством, но все благородные Рыси проходят учебу в Храме Луны, а там рассказывают и об устройстве тела тоже.

- Так вот, часть этих нитей нож и перерезал, - спокойно, словно речь шла о чем-то обыденном, сказала Аренея. – Малую часть, но очень важную. Лечить такие раны умеем только мы, это тайное знание жриц Луны. И Волки совершенно правильно сделали, что как только поняли это, постарались не трогать лишнего, а остановили кровь, закрыли рану и отправили тебя сюда. Все, что могли для тебя сделать, они сделали честно и старательно, ты должна это знать. Остальное – наша забота.

- Я… буду ходить? – спросила Лестана, чувствуя, как сердце замерло в ожидании ответа.

- Не знаю, - помолчав немного, призналась Аренея. – Но надежда есть. Поверь мне, девочка, не будь ее, я бы не стала морочить тебе голову сладкой ложью. Дело в другом. Лечение, которое тебе предстоит, не просто сложное. Оно долгое и очень болезненное. Сейчас ты никакой боли чувствуешь, но это не благо, а беда. Если мы сможем срастить эти тончайшие нити в твоем теле, то единственное, что их сможет оживить, это боль. Очень много боли. Понимаешь меня?

- Да! – выдохнула Лестана. – Я… буду терпеть! Буду…

- Придется, - вздохнула Аренея и снова погладила Лестану по щеке. – То, что мы сделаем, это больше магический ритуал, чем исцеление. И твою боль мог бы разделить кто-то родной тебе по крови. Еще и силами поделиться. Но только очень-очень близкий. Даже мы с Мираной не годимся. И я, и она с Иваром – всего лишь вторая степень родства. Брат и сестра подошли бы, но ты сама понимаешь… - Она немного помолчала и сказала совсем расстроенным тоном: - А с твоим отцом и матерью все сложно. Эльдана еще долго не встанет с постели, последний выкидыш едва не закончился совсем плохо. Говорила я ей, не гневи Луну! Не с ее телом вынашивать детей, вы с Эрлисом и так чудом получились. Да что уж теперь… Главное, что твоя мать помочь не сможет, это ее просто убьет. А у Рассимора сердце уже не то, что в молодости. Он-то за тебя хоть под жертвенный нож ляжет, но что, если сердце не выдержит?

- Нет! – отчаянно выдохнула Лестана. – Я сама! Тетя Аренея, не позволяйте им! Никому, прошу вас!

- Ивара я бы все-таки попробовала, - задумчиво призналась целительница. – Сама не смогу, мне ведь этот ритуал как раз и проводить. Мирана со своей силой тоже понадобится. А Ивар – котяра молодой, здоровый. Потерпел бы. Да ему после этой поездки еще и не такое причитается! Не углядел за тобой – пусть расплачивается. Есть и еще одна мысль, но… это вряд ли. Будем надеяться, до такой необходимости не дойдет.

Она встала и вместе с остальными жрицами снова перевернула Лестану на спину. Достав откуда-то из широких складок длинной белой мантии платок, вытерла Лестане глаза.

- Ты справишься, - сказала спокойно. – Помни, другого выхода у тебя просто нет. Я приду вечером, отдохни и обязательно хорошо поешь – сил понадобится много. А мы с вами за работу, девочки, за работу! – окинула она взглядом «девочек», каждая из которых, как и сама Аренея, годилась Лестане в матери.

Оставшись одна, Лестана прикрыла глаза, чувствуя, что чудовищно устала даже от этого недолгого разговора и осмотра. А ведь с отцом так и не удалось поговорить. Ивар, конечно, ему все рассказал, да и Кайса – тоже. Но ей нужно самой услышать, что ничего непоправимого не произошло. Да, отец не сможет ею гордиться, как гордился бы Эрлисом. Эрлис не делал глупостей, ни в чем и никогда…

«Но его больше нет, - напомнила себе Лестана. – И если я не справлюсь, то… наследником станет Ивар. Может быть, так для всех будет лучше? Неважно. Я должна выздороветь если не для клана, то хотя бы для себя самой. Для отца, матушки, Кайсы. Или выздороветь, или найти способ умереть. Но не гнить годами в параличе, не владея собственным телом».

Она снова перебрала в памяти все, что сказала Аренея, изо всех сил цепляясь за надежду, которую оставила старшая целительница. Кстати, а зачем она спрашивала о невинности? Это какое значение имеет? Лестана очень хотела по привычке пожать плечами, но даже в подобной малости тело ей отказало.

«Спрошу вечером, - решила она. – И об этом, и о том, что отец решил сделать с Волком. Наверное, это все травяные отвары, сил не хватает даже на ненависть. Но тот, кто сделал со мной такое, не должен остаться безнаказанным».

* * *

Оставшийся путь до Арзина Хольм проделал верхом, и даже руки ему связывать не стали. Проклятую клетку Рыси бросили на берегу неподалеку от пристани – глупо везти со всеми предосторожностями пленника, который ночью не воспользовался полной свободой. А может, родич Лестаны втайне надеялся, что Хольм попытается бежать по дороге, и тогда можно будет со спокойной совестью остановить его стрелой.

Как бы то ни было, вторая телега оказалась без надобности, и остальные Рыси вздохнули с облегчением. Им и с повозкой для Лестаны хватило мороки. Хольм ехал между двумя Котами, которых Ивар к нему все-таки приставил, и тихо завидовал дорогам в землях Рысей. Ровные, вымощенные камнями, они были куда старше Волчьего города и казались безупречно надежными. Да и земли здесь выглядели богатыми. До наступления темноты отряд проехал небольшое селение с нарядными белеными домиками, и Хольм наметанным глазом оценил небольшую высоту частокола и спокойные повадки жителей, завидевших всадников. Чужаков здесь не опасались.

В селении Ивар останавливаться не стал, только послал Гваэлиса за свежим молоком и хлебом с мясом, а пообедали прямо на дороге. К вечеру начались предместья Арзина, становясь все многолюднее, и Хольм каждый раз думал, что это и есть сам город. Хорошо, что молчал, а то бы опозорился.

Арзин вырос перед ними после полуночи, и в свете факелов крепостная стена показалась немыслимо высокой. Ивар обменялся несколькими словами со стражей, и тяжелую створку ворот, заложенных на ночь, открыли, чтобы отряд смог проехать.

Хольм старался не крутить головой, бросая по сторонам только взгляды, но даже так у него дух захватило, настолько огромным и красивым представился город при свете луны. Здесь не было видно ни деревянных заборов, ни маленьких домов, да и улицы поражали шириной. А мостовая не просто из камня – из больших гладких плит! И дома облицованы мрамором, а может, выстроены из него. Кое-где, правда, виднелись кирпичные, но тоже нарядные, в два этажа, с высокими крышами и мощными старыми деревьями возле каждого дома, так что ветви заглядывали в окна сверху донизу. Для Рысей – самое то!

Колеса повозки мерно постукивали позади, луна озаряла торжественную красоту Арзина, не зря прозванного Белым городом. Мрамор был здесь повсюду, сияя в лунном свете, как шелковая ткань, и придавая Арзину сказочную таинственную прелесть.

Хольм вдруг почувствовал себя маленьким и незначительным. Арзин выстроили несколько веков назад, когда клана Черных Волков еще не было в помине. И если Волки завтра будут рассеяны жадными соседями, от них не останется ничего, подобного этому прекрасному городу.

Как ему вообще пришло в голову думать о браке с Лестаной, рожденной здесь?! Ему, грубому и неотесанному дикарю… Хольм потряс головой, сбрасывая непонятное наваждение. Ну и глупости чудятся! Отец Лестаны сам прислал дочь для заключения этого брака. Может, когда-то Рыси и были самым древним и могущественным кланом, но сейчас их сила в упадке, иначе не искали бы помощи вчерашних дикарей.

А город красивый – этого не отнять. Похожий на саму Лестану, такой же строгий и изящный. Брангарду бы здесь понравилось! И сам Брангард подходил Арзину, словно был вылит по здешней мерке. Вот бы кому Котом родиться!

Они подъехали к дворцу, и Хольм не удержался, задрал голову, разглядывая шпили, уходящие высоко в ночное небо. Их четкие силуэты в лунном сиянии блеснули золотом. Вот бы посмотреть днем! Ладно, не казнят же его прямо сейчас? Вдруг еще и выйдет полюбоваться?

- Что, Волк, нравится? – насмешливо спросил Даррас, ехавший слева. – Это не ваши дома, то ли логова, то ли пещеры.

Можно было и не отвечать, все равно сказано не для разговора, а ради желания поглумиться. Но Хольм, уже не скрывая интереса, окинул громаду дворца взглядом и невозмутимо ответил:

- Красивый город. Одна беда – хозяевам не хватает сил его защитить. Приходится в чужие логова за помощью ездить.

- Даррас, язык придержи! – резко велел Ивар, и тут их наконец-то пропустили в дворцовые ворота.

В нос и уши Хольму ударило больше, чем в глаза. Сотни незнакомых запахов, множество звуков, слепящая роскошь, заметная даже при свете ламп… Дворец мгновенно наполнился шумом, вопросами, приказами, чужой злостью, обращенной на Хольма, и, будь он сейчас зверем, шерсть давно встала бы дыбом. Да ему и в человеческом-то облике нестерпимо хотелось прижаться к стене, чтобы прикрыть спину, стиснуть кулаки и зарычать, раз оружия нету.

- Даррас, Рисал, следите за Волком, - приказал Ивар, и Хольм отметил, что его охрану оставили на самых доверенных лизоблюдов, хотя Гленн и Ортон явно были бойцами получше.

Потом носилки с Лестаной унесли, и Хольму стало совсем паршиво. Он сам не подозревал, как сильно его греет близость к девушке, пусть и нежеланная для нее. Лестана была рядом, и у Хольма теплилась надежда, что когда-нибудь она подумает о нем иначе, чем сейчас. Неужели ее душа совсем не откликается? Не чувствует, как Хольм тревожится и переживает?!

По длинным широким коридорам его провели в небольшую комнату с решетками на окнах. Красивыми решетками, кованными в виде изогнутых лоз, усыпанных листьями и цветами. Но все-таки это были решетки и явно очень прочные. Хольм только усмехнулся про себя: разве железо той клетки могло его удержать надежнее, чем собственное слово? Осталось лишь надеяться, что об этом расскажут вождю Рысей, и Рассимор задумается.

Он подошел к окну и вгляделся в ночной сад, который за ним раскинулся. Все те же огромные деревья со светлой, почти серебристой корой, густые кусты, стрекотанье сверчков. Вот бы погулять по этому саду с Лестаной! И лучше всего – в облике зверя. Чтобы ласково боднуть носом пушистый бок, а потом отпрыгнуть в сторону, приглашая поиграть… И чтобы луна указывала им путь!

Дверь скрипнула, и Хольм напрягся, не оборачиваясь. Он вдруг отчетливо понял, чего добивался Ивар, не позволяя ему мыться и сажая в клетку. Брангард и отец постарались, чтобы Хольм уехал на суд Рысей достойно одетый, даже нарядный по меркам Волков. Чтобы в нем увидели сына вождя немалого клана и вожака дружины. А Ивар хотел, чтобы за время пути Хольм и в собственных глазах, и для всех остальных окончательно стал зверем.

Именно для этого нужны были и пропахшая потом, несмотря на его старания, одежда, и отросшая черная щетина, и разлохматившиеся волосы. И клетка, которую пришлось оставить, но если бы Хольма привезли в ней, все увидели бы то, что должны были увидеть – бешеного зверя, не умеющего владеть собой. Грязного свирепого дикаря. И даже постоянные мелкие унижения – для того же! Как уколы, которыми горячат бойцового пса, чтобы кинулся в драку!

Он закусил губу, медленно вдохнув, и тут послышался невыносимо презрительный голос Ивара.

- Руки ему свяжите, а то еще бросится.

Хольм молча повернулся и посмотрел на него в упор. Ивар еще не успел переодеться, но влажное полотенце ему наверняка подали, потому что на лице племянника Рассимора больше не было дорожной пыли, да и верхнюю куртку он снял. В зеленых глазах Кота Хольму почудилось скрытое торжество, но Ивар тут же отвел взгляд и нахмурился.

Рисал дернул Хольма за плечо, заставляя сделать шаг от окна, а скользнувший за спину Даррас туго и надежно стянул запястья ремнем. Пожалуй, даже слишком туго. Через несколько минут руки начнут неметь, и придется просить, чтобы ремень ослабили. Наверняка на это и расчет. Хольм стиснул зубы, понимая, что выхода ему просто не оставили.

- Когда я увижу вождя Рассимора? – спросил он, стараясь, чтобы голос прозвучал спокойно.

- Когда он того пожелает, - надменно процедил Ивар. – Сейчас у вождя важные дела.

- Более важные, чем поиск настоящего убийцы? – уточнил Хольм.

- Убийца – ты!

Ивар шагнул к нему навстречу, и напряжение, разлившееся между ними, едва не зазвенело, как натянутая тетива.

- Нет, - бросил Хольм. – Это не так. И если ты в самом деле любишь сестру, тебе бы…

- Выродок, - тихо проговорил Ивар, и в его расширившихся светлых глазах заплясали отблески пламени от светильника на стене. – Дикий зверь. Я сниму с тебя шкуру и постелю ее возле кровати.

- А я думал – сапоги мне пометишь, котик, - усмехнулся Хольм, чувствуя, как стянутые запястья начинают зудеть. – На это у тебя храбрости должно хватить.

Рассудком он понимал, что стоит помолчать, прикинуться смирным и учтивым, но за дни пути накипело, и тяжелая злость рвалась наружу. Неважно, верит ли Ивар в его вину! Хольм не просил у него милосердия! Но справедливости вправе ожидать все, а наказание определяется после разбирательства и суда. И позор тому, кто глумится над беспомощным пленником.

Щеку обожгло хлесткой болью. Хольм качнулся вбок, не столько уходя от пощечины, сколько изумленно выдыхая. И увидел в глазах Ивара такое наслаждение, что его самого передернуло, будто наступил в какую-то мерзость. Даррас и Рисал тут же повисли на его плечах…

- Ну ты и дрянь! - выдохнул Хольм. – Развязать боишься, да?

Губы Ивара дрогнули в улыбке. И Хольм прочитал в его взгляде, что слов тот не боится. Даже оскорблением их не считает! Напротив – признанием слабости. Тому, кто может ударить, незачем говорить о чести. А раз Хольм отвечает словами, значит, понимает свою беспомощность…

Ивар был прав – и все-таки ошибся. Это Хольму нужно было, чтобы Ивар и его Коты думали именно так. Чтобы хватка на его руках ослабла всего на пару мгновений. Чтобы Ивар не сделал шаг назад, ударив его, а остался рядом, как можно ближе.

Договаривая последнее слово, Хольм глянул за левое плечо Ивара. Удивленно глянул, едва приподняв бровь, и тот, заподозрив неладное, перестал улыбаться и повернулся туда. Совсем немного телом, но главное – лицом. Ловушка на дурака! Но из десяти разве что один удержится и не поддастся. Хольм был выше как раз настолько, чтобы его плечо разворотом врезалось в лицо Ивара, сворачивая Коту нос набок.

Нос еле слышно хрустнул – и кровь хлынула, заливая лицо и рубашку.

«Может, и не сломал, - с сожалением подумал Хольм. – Но все равно приложил неплохо…»

Хватаясь за лицо, Ивар пытался остановить кровь. Рычали ругательства Коты, запоздало оттаскивая Хольма обратно к стене, и Хольм даже не пытался их стряхнуть, хотя прекрасно понимал, что сейчас его будут бить. Грязно и тупо бить, уже не прикрываясь никакими поводами. Но ни на мгновение не пожалел о том, что сделал. Раньше надо было!

- Прекратить! – холодно и ясно прозвучало от двери, и в комнате мгновенно стало тихо.

Даже Ивар засопел тише, но рук от лица не убрал.

А невысокий Кот, худощавый и подтянутый, с длинными, совершенно седыми волосами, заплетенными в косу, и чеканным тонким лицом, одетый в простую темную одежду, но с драгоценной золотой цепью на груди, сделал несколько шагов от двери и встал так, чтобы видеть всех.

- Рисал, что тут произошло? – спросил он, мельком глянув на Ивара и уставившись на Хольма пронзительным взглядом серебристо-серых глаз.

Их одних бы хватило, чтобы понять, кто это.

«Ну, прекрасно, - с горькой усмешкой подумал Хольм. – Вот теперь я точно докажу всем, что отлично владею собой и не дикарь. Наброситься на племянника вождя почти у самого вождя на глазах! Да еще при таких свидетелях, как эта парочка».

- Волк ударил светлейшего Ивара! – с должным возмущением отозвался Рисал.

- А до этого?

- Мы привели его сюда, чтобы подождать вас!

Голос Рисала был тверд и очень убедителен, однако глаза вождя опасно сузились, и Рассимор уронил:

- У него свежая царапина на щеке. Чья это была рука?

Только сейчас Хольм почувствовал, что лицо и вправду немного саднит.

- Моя…

Ивар вытер лицо рукавом, опустил руку и с вызовом добавил:

- Он оскорблял Арзин и нашу семью! Всех Рысей!

- И поэтому ты ударил связанного? – бесстрастно уточнил отец Лестаны, не переставая разглядывать Хольма. – А ты что скажешь, Волк?

- Ничего, - очень ровно ответил Хольм, спокойно выдерживая его взгляд. – Глупо оправдываться в том, о чем я не жалею.

Рисал с Даррасом по-прежнему крепко держали его, вывернув руки назад, и Хольм с трудом стоял прямо. Рассимор нахмурился и вдруг велел:

- Развяжите его.

- Дядя! - вскинулся Ивар. – Он опасен!

- Что ж, три доблестных воина, к тому же вооруженных до зубов, как-нибудь защитят меня от одного-единственного Волка.

В голосе Рассимора слышалась такая насмешка, что Ивар плотно сжал губы, а потом опять промокнул кровь, идущую из носа.

Кто-то из Котов молча сдернул с рук Хольма ремень, и Хольм с наслаждением растер запястья, которые загорелись болью.

- Мой племянник Ивар и госпожа Кайса рассказали мне то, что знали, - бесстрастно сообщил Рассимор. – Письмо, что они привезли, тоже прочитано со всем вниманием. Теперь я хочу услышать тебя, Хольмгард, сын вождя Ингевальда. Это ты пытался убить мою дочь?

- Нет! – выдохнул Хольм, не отводя взгляда. – Клянусь Луной-прародительницей! Я не пытался ее убить. Я не причинил ей никакого вреда ни в ту ночь, ни до этого. И кто пытался ее убить, я тоже не знаю, клянусь Луной и Волчицей! Да если бы только знал!

Его снова скрутила мучительная тоска и вина. Не уберег! Опоздал на несколько мгновений! И если Рассимор осудит его на смерть, можно ли считать вождя Рысей совсем уж неправым? Он доверил Волкам самое драгоценное, что у него было – дочь! А Волки не смогли оградить ее от беды.

- Госпожа Кайса говорит, что в этом деле много непонятного, - медленно, словно в раздумии, произнес Рассимор. – Очень много… Это правда, что ты мог сбежать по дороге, но добровольно остался пленником?

Хольм кивнул.

- Почему?

- Я надеялся на справедливый суд, - сказал он. – И не хотел позорить клан своим побегом. Если бы сбежал, все бы убедились, что я виноват. А это неправда!

- Вот как? – Рассимор вдруг усмехнулся. – А если наоборот? Это ведь Ивар обещал тебя довезти до Арзина живым и невредимым. Если бы ты сбежал и скрылся, как бы мы доказывали, что не убили тебя по дороге? Об этом ты не подумал?

Хольм почувствовал, что лицо у него вытягивается от изумления. Совсем ненадолго, но Рассимор это наверняка заметил.

- Не подумал, да? - сказал он чуть мягче. – А вот кое-кто другой подумать должен был. Ты ведь не сам открыл дверцу своей клетки, а, Волк?

- Ветром ее распахнуло, - буркнул Хольм, решив, что Брангарда выдавать не станет, хотя братец, хитроумная скотина, точно рассчитывал именно на то, что сказал Рассимор.

- Ветром так ветром, - согласился Рассимор. – Главное, что ты здесь. И что, по-твоему, я должен с тобой сделать? Прямого доказательства твоей вины нет, но подозрений более чем достаточно. Вы, Волки, сами признаете, что никого чужого там не было. И кто-то едва не убил мою дочь. Лекари говорят, что она может никогда не встать на ноги, ты это понимаешь, Волк?

Он говорил все еще негромко, но с нарастающим напряжением, и каждое слово сочилось все большей злостью. Хольм замер, опасаясь шевельнуться, потому что лицо вождя Рысей застыло в ледяном спокойствии, однако из узких черных зрачков, по-звериному сузившихся от бешенства, сейчас глядела смерть. Слишком часто Хольм видел ее оскал поблизости, чтобы не узнать сейчас.

- Если бы она умерла, я бы вырвал тебе горло, - сказал вдруг Рассимор так бесстрастно, что Хольм ему мгновенно поверил. – А теперь и не знаю… Мне все еще нужна помощь твоего отца. Даже больше, чем раньше. И начинать наш с ним союз твоей смертью – сам понимаешь, не лучшая мысль. Ивар утверждает, что ты ранил Лестану в припадке ярости. Что ты не владеешь своим зверем и можешь даже не помнить, что натворил.

- Неправда, - тихо сказал Хольм. – Зверем я владею. И если бы я причинил вред госпоже Лестане, я бы принял смерть как милость. Прошу вас об одном: подумайте, вдруг это не я? Тогда это значит, что ей до сих пор может угрожать опасность от настоящего убийцы. От настоящего, понимаете?

Они замерли, глядя друг в другу глаза, и Хольм увидел, как в глубине зрачков Рассимора что-то дрогнуло, а потом они изменились, вернувшись к человеческой форме. Вождь Рысей глубоко вздохнул и провел по лицу ладонями, словно стирая что-то. Глянул на Ивара, стоящего с запрокинутой головой, чтобы остановить кровь, опять перевел взгляд на Хольма.

- Сегодня вечером жрицы Луны проведут исцеляющий ритуал для Лестаны, - сказал он, и Хольм понял, что в комнате гораздо светлее – это из окна за его спиной лился рассвет. – Молись, чтобы он помог. Ивар! – окликнул он племянника. – Сходи к целителям, а потом готовься отвечать на вопросы Совета. И ты, Волк, тоже. Твою судьбу стану решать я, но главы родов захотят узнать, что у вас там произошло.

Он бросил взгляд за спину Хольма и поморщился, а потом велел:

- Отведите Волка в малые покои для гостей и скажите Арлису, что я велел приставить к нему стражу и никого не пускать, кроме прислуги. Совет состоится в полдень, и если хочешь сохранить шкуру, тебе стоит быть очень убедительным, Волк.

- Убедительность - это к другим, - буркнул Хольм. – А я могу обещать только честность. Господин Рассимор, можно мне перед вашим Советом вымыться и сменить одежду? Снимут с меня шкуру или нет, но пусть она будет чистая.

- Само собой, - кивнул Рассимор и взмахом руки велел вывести его из комнаты.

Ненавидящий взгляд и вид распухшей физиономии Ивара со свернутым набок носом слегка утешил Хольма, пока его вели по огромному дворцу Рысей в новую тюрьму, хоть и названную со всей учтивостью покоями для гостей. Впрочем, утешение вышло слабое. Пусть Ивара хоть шакалы сожрут, все мысли Хольма были о вечере, когда решится судьба Лестаны.