Роман Обязана быть его глава Глава 106

Сейчас нагота её не была беззащитной. Напротив, беззащитным возле неё был я. С расстёгнутой ширинкой, влюблённый, как зелёный пацан и любящий, чувством, достойным того, кем я был — зрелого мужчины.

Не отводя взгляда, набрал номер Егора и без лишних слов дал несколько распоряжений.

— Как Соня? — напоследок спросил я и, услышав заливистый детский смех на заднем фоне, не смог сдержать улыбку. К смеху примешался ещё один — такой же заливистый, голос Светы.

— Грачёв попросил передать меня макеты своему человеку, — стоило мне закончить, сказала Дарина. Подняла с пола футболку, но надевать не стала, так и держала в руках. — Вот, собственно, и всё.

— Значит, ты всё-таки передала их, — утвердительно сказал я.

— Да, — я перехватил её взгляд. — Старые, которые ты дал мне.

Я усмехнулся. Она могла даже не говорить этого — я и так понял. Вот только гнев мой всё ещё не улёгся. Всё могло сложиться совершенно иначе. Грачёв не из тех, кто просто так прощает предательство. Другое дело, что вряд ли предательство имеет к этому хоть какое-то отношение. Он сделал не те ставки и проиграл. Проигрывать Грачёв умел. При всём том, что я мог сказать в его адрес, этого у него было не отнять.

— Что ты теперь будешь делать? — спросила она. — Выходит, ваши линии появятся на рынке практически одновременно. Выходит, он создаст прямую конкуренцию, и…

— Разработки, которые передал Грачёву Захаров, содержат ошибку, — не дав ей развить мысль, проговорил я. — Формула не безопасна. Эта косметика аллергенна, поэтому он никогда не сможет составить мне конкуренцию.

— Подожди… — Дарина нахмурилась ещё сильнее. — А как же дети? Ведь как только продукция линии появится в продаже…

— Его линия не появится, — отрезал я.

Забрал из рук Дарины футболку. Кинул на диван и, подняв свою рубашку, отдал ей взамен.

— Хочешь сказать, он откажется от запуска? — на её лице отразилась непонимание.

— Нет. Не откажется, — в этом я тоже был уверен.

Не откажется прежде всего потому, что искажения откроются на последнем этапе. А до этого ему придётся вложить уйму сил и средств. Что же… Я предупреждал — моё — только моё.

— Его линия не пройдёт окончательное тестирование.

Одеваться она всё так же не торопилась, и я сам накинул рубашку ей на плечи. Застегнул пару пуговиц, понимая, что так ни черта не лучше! Пожалуй, теперь выглядела она ещё более откровенно, чем, когда была голой.

— Как я тебе уже говорил, если бы я не просчитывал заранее все шаги, я бы не добился успеха.

Больше она ни о чём не спрашивала. Подошла и, коснувшись моей груди, встала на носочки. Мягко поцеловала и, отстранившись, сказала:

— Когда-то мне казалось, что ты похож на языческое божество, — пальцы её коснулись моего живота, опять поднялись по груди. Я перехватил её ладонь, понимая, — если она продолжит, долго я не продержусь. Она — мой дурман. Терпкий, со вкусом счастья и неприкрытого удовольствия.

— А сейчас тебе что кажется? — потихоньку сжал руку.

— А сейчас мне не кажется, — она облизнула губы и мягко улыбнулась. — Сейчас я знаю: ты — злой гений, — улыбка её стала чуть шире. — Злой гений.

Я усмехнулся.

— Мой злой гений, — повторила она шёпотом. — А ещё когда-то я думала, что рядом с тобой я лишаюсь воли. Но это не так, — она качнула головой. — Рядом с тобой я обретаю саму себя. Только рядом с тобой я могу быть самой собой — свободной и сильной.

— Дарина, то, что ты сделала…

— Не надо, — остановила она меня. — Я поступила правильно. Всю жизнь я была никем, Демьян. Чего-то ждала, чего-то боялась… Ты так много мне дал… Мне хотелось сделать нечто действительно значимое. Для тебя и для себя самой.

— Ты даже не представляешь, насколько это значимо, — нехотя признался я.

К этому разговору мы ещё обязательно вернёмся, но не сейчас.

— Пообещай мне, что больше никогда не сделаешь ничего подобного. Такие вещи…

— Сделаю, — снова прервала Дарина.

Посмотрела в самую суть меня, в душу, в сердце и сказала почти неслышно, одними губами:

— Сделаю, если буду понимать, что это нужно. Что это нужно тебе или нашей семье. Теперь я сильная, Демьян. И сильной меня сделал ты. Моя любовь к тебе.

На несколько секунд в комнате повисла тишина, в которой прозвучали её слова — всё такие же негромкие, но намертво отпечатавшиеся во мне:

— Я люблю тебя, Демьян Терентьев. Люблю. Спасибо, что тогда, на том банкете, ты решил, что я обязана быть твоей.

Ничего не ответив, я стиснул её пальцы и, тут же отпустив, вышел из гостиной.

Пиджак нашёлся в спальне. Цепочка, что я держал, стоя у окна в офисе, оказалась в пальцах. Когда я вернулся, Дарина стояла на том же месте. Посмотрела на меня не то с вопросом, не то с ожиданием. Я знал, чего она ждала.

— Отец всегда учил меня, что признание мужчины должно быть не просто признанием, — расстегнул крохотный замочек. — В нём должно быть что-то ещё. Что-то, что делает его весомым, — опустив подвеску на грудь Дарины, застегнул цепочку.

Взял жену за подбородок и, глядя ей в глаза, тихо, как и она до этого, сказал то, что было для меня важнее всего в жизни:

— Я люблю тебя, Дарина.

Она сглотнула, карие глаза её влажно заблестели, с губ сорвался неровный выдох. Дотронувшись до подвески, она очертила контуры сердца, облизнула сухие губы и всем своим существом подалась ко мне.

Руки её оказались на моих плечах, мои — на её талии.

Прижав к себе, я целовал её, дыша ею, гладя по спине, касаясь волос. Чувствовал её вкус и понимал — она не вино. Она куда слаще, куда вкуснее. Дерзкая и нежная, податливая и смелая. Такая, какой и должна быть моя жена, пусть даже прежде я не думал об этом.

— Из-за неё я так долго ждала? — она снова коснулась подвески и улыбнулась. — Ты точно злой гений… Мой злой гений.

Поцеловав её в лоб, я вдохнул запах волос. Даринка прильнула ко мне и вдруг неожиданно спросила:

— Тебе не кажется, что кого-то не хватает? Как-то подозрительно тихо…

Я прислушался. В квартире в самом деле стояла тишина. Ни назойливого повизгивания, ни попыток привлечь к себе внимания.

Ещё раз посмотрев на меня, Дарина отступила и позвала:

— Ло-о-орд.

В ответ не раздалось ни звука.

— Егор не мог забрать его? — уже обеспокоенно спросила она.

— Он бы предупредил, — я тоже нахмурился. Вышел в коридор и…

— Ах ты маленький поганец!

Размахивающий хвостом щенок в ответ задорно тявкнул и, схватив зубами мой ботинок, поднёс ещё ближе. Чёрная кожа была безжалостно изжёвана, шнурки превратились в бахрому.

Смерив ретривера мрачным взглядом, я шумно выдохнул.

— Зато он был занят, — задумчиво проговорила Дарина, подняв ботинок с пола. — Дорого тебе обошёлся секс со мной… Очень дорого, Терентьев.

Не выдержав, я в голос захохотал, Дарина прильнула ко мне, тоже посмеиваясь. Я вдруг подумал о том, что жизнь моя никогда не будет скучной. Моя семья не даст скучать ни минуты.