Роман Обязана быть его глава Глава 72

Как оказалась в детской, я не помнила. Очнулась только на полу рядом с протягивающей мне что-то Соней. Безотчётно взяла у неё игрушку и поняла, что это маленький серый медвежонок Тедди, сжимающий в руках сиреневую фиалку.

— Красивый, — выдавила я, касаясь плюшевой шёрстки.

Зажала мишку между ладоней и уставилась на дочь, не в силах сказать больше ни слова. Соня будто почувствовала моё настроение и затихла. Подвинулась ко мне вплотную, прижалась к бедру и стала возиться с куклой, привезённой ей Демьяном совсем недавно и так давно, как будто где-то в прошлой жизни.

Брачный договор, бумаги…

«Я ничего не подписывала», — эхом звучали в голове мои же собственные слова, сказанные там, на кухне. Не подписывала. Не подписывала…

— Ты мой маленький котёнок, — прошептала я, гладя Соньку по голове, перебирая её волосы. Голос мой звучал тихо, почти беззвучно, но я знала — дочь слышит меня. — Моя малышка. Я тебя очень люблю, Соня, — склонилась и дотронулась губами до её затылка. — Больше жизни люблю и всегда буду любить. И ты… Ты всегда можешь рассказать мне о чём захочешь, слышишь? — чувствуя, как горло снова сжимает слезами, прошептала я. — Всегда. И я всегда пойму. Постараюсь понять, — на последнем слове голос окончательно задрожал, и Сонька, оставив куклу, забралась ко мне на колени.

Я обняла её одной рукой, второй всё так же сжимая медвежонка. Знала, что сейчас она до конца не поймёт меня, но ничего. Я обязательно скажу ей это позже — через год, через два, через пять и потом. Потом, когда она станет взрослой — тоже.

Что было бы, если бы когда-то моя мама сказала мне это?! Что? Может быть, сейчас мы сидели бы в нашей маленькой квартирке. Она была бы жива, а я… Я прижималась бы к ней точно так же, как моя Соня прижималась сейчас ко мне. Большая маленькая дочь… Я была бы просто дочерью.

— Я тебя люблю, мамочка, — тихо отозвалась Соня и вытерла ладошкой покатившуюся по моей щеке слезу. — Ты только не плачь, мамочка. Ты скажи дяде Демьяну, что случилось. Он всё умеет. Он тебя мне привёз…

— Да, малышка, — шмыгнула я носом. — Скажу. Обязательно скажу.

Шумно вздохнула и, открыв глаза, уставилась в противоположную стену наскоро переделанной под детскую комнаты. Светлые обои, бледно-розовые с серебристым узором шторы, большие мягкие игрушки и висящий на стене в лаконичной серебристой раме большой постер. Винни-Пух, Пятачок, Тигра и братец Кролик…

Вечер сменила ночь. Укутанная в мягкое карамельно-розовое одеяльце Соня давно спала, а я так и сидела возле её постели. Сжимающий в лапках фиалку мишка сидел на прикроватной тумбочке, блик от лампы поблёскивал на скрывающем цветастый постер стекле.

Проникший в детскую луч света заставил меня поднять голову.

— Идём спать, — выговорил Демьян и тут же ушёл, оставив дверь приоткрытой.

С минуту я так и сидела, глядя на образовавшуюся щель. Уже давно принявшая душ и переодевшаяся, я понимала, что действительно пора ложиться, но заставить себя пойти к Демьяну…

— Спокойной ночи, — шепнула я спящей Соне и дотронулась до одеяльца.

Погасила свет и вышла из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь.

Квартира была погружена в тишину, приглушённый свет, оставленный в коридоре, после едва разбавленной темноты детской казался ярким.

Босая, я прошла по мягкому ковру к спальне и, не останавливаясь, зашла внутрь.

— И что дальше? — решительно спросила я, посмотрев на стоящего у постели Демьяна.

Покрывало было уже убрано, в комнате витал приятный запах: чуть заметный, свежий, мужской. Его запах. Запах ожидания и ещё… отчуждения.

— Смотря, что ты имеешь в виду, — он лениво, не сводя с меня пугающего темнотой взгляда, приблизился на несколько шагов. Осмотрел, задержавшись на круглом вороте пижамы, на маленьком нашитом сердечке, украшающим карман.

Мне захотелось спрятать руки, отступить. Сколько бы я ни уверяла себя, что могу держаться рядом с ним, противостоять ему, делать это мне было сложно. Слишком сложно, особенно сейчас, когда я не чувствовала никакой опоры, никакой уверенности. Когда была лишена абсолютно всего, даже единоличного права на собственную дочь.

Стоило мне подумать об этом, пол под ногами начинал крениться, как и моя собственная реальность.

Подойдя ещё ближе, Демьян твёрдо положил руку мне на бедро и, глядя в глаза, погладил. Ещё ближе, так, что я почувствовала его возбуждение: ещё не настолько сильное, но достаточное, чтобы у меня не осталось сомнений в том, чего он хочет.

Ладонь его оказалась на моих ягодицах, через секунду — на пояснице, под пижамной кофтой. Я почувствовала исходящий от него слабый запах дорогого алкоголя — не вина, чего-то более крепкого. Второй рукой он обхватил меня сзади за шею и потихоньку сдавил. Глаза дьявольски блеснули, дыхание обожгло мои губы.

— Ты — моя жена, — проговорил он очень тихо, напряжённо, почти не размыкая губ. Двумя пальцами провёл вдоль шейных позвонков.

По спине пробежали мурашки. От чего именно? От звука ли его голоса, от прожигающего меня взгляда, от прикосновения — я не знала. Страх, как и раньше, смешивался с гневом.

— Ты — моя жена, — прорычал Демьян, и верхняя губа его дёрнулась, как у зверя, готового вот-вот броситься на свою жертву.

Стремительно он прижал меня к себе, обхватил затылок. Обнажённый по пояс, он был горячим, грудь его твёрдой. Я почувствовала вкус алкоголя на своих губах, вкус его поцелуя, его несдержанные попытки проникнуть языком мне в рот. Упёрлась в него ладонью и толкнула.

— Это тоже прописано в нашем брачном договоре? — меня трясло. Я чувствовала, что возбуждение его стало сильнее.

Из нутра его снова вырвалось рычание, не выпуская, он схватил меня за волосы и укусил за губу. Подтолкнул к стене, вжал в неё, намотал волосы на ладонь. Болезненно застонав, я попыталась высвободиться, но он буквально втиснулся в меня, распластал.

— Ты моя жена, чёрт тебя дери, Дарина! — рявкнул. — Мне не нужен брачный договор, чтобы взять тебя, — шумно дыша, продолжая удерживать меня. — Хочешь ты того или нет.

— Так бери, — процедила я в ответ.

Он сощурился, черты его лица стали как никогда жёсткими, радужка глаз слилась с чернотой зрачков.

— Нет, мне это не нужно, — отпустив, он опёрся ладонью о стену. Глядя на меня, очень тихо, зло повторил: — Не нужно. Не сравнивай меня со своим бывшем мужем. Никогда, — убрал руку. — Запомни, Дарина — никогда.

Резко отступив, он вышел из комнаты, оставив меня так и стоять, прижавшись к стене спиной.

Шумно выдохнув, я прикрыла глаза и тут же услышала раздавшийся в глубине квартиры стук межкомнатной двери. Ноги не держали меня. Ладонь скользнула по стене вниз, вслед за ней я сама. Опустилась на пол и, уткнувшись лбом в колени, проглотила горький ком. Никогда… Да, он не мой бывший муж. Не бывший. Он — настоящее.