Роман Обязана быть его глава Глава 41

— Ты могла бы остаться, — он отвернулся к плите и, сняв крышку, резче обычного отложил её.

— Я ещё вчера сказала тебе, что останусь только до утра, — будто оправдываясь, отозвалась я.

Хотела ли я остаться? Наверное… Да, хотела. Но знала, что не сделаю этого. Вчера Соня и так уснула без меня, и я корила себя за это, пусть даже и знала, что заскучать Светка ей не даст.

— Мне нужно к дочери, — добавила уже увереннее. — Да и ты… Неужели у тебя так много свободного времени?

— Не много, — он уже взял себя в руки. Подошёл к столу и принялся раскладывать завтрак. — Несколько часов.

— У тебя бывают выходные?

Я присела за стол. Посмотрела на стоящую передо мной тарелку. Омлет выглядел так же аппетитно, как и пах. Взяв вилку, я наколола кусочек индейки и, положив в рот, вопросительно посмотрела на Демьяна.

Он тоже уселся за стол.

— Бывают, — отпил кофе.

Молчание тянулось чуть дольше, чем могло бы. Я смутилась. Почувствовала, как к щекам приливает румянец, но постаралась ничем не выдать неловкости.

— Я запускаю новую линейку продукции, — наконец продолжил он и принялся за еду.

Эдуард всегда требовал, чтобы к любому приёму пищи стол был сервирован по всем правилам: нож, салфетки, стакан с водой, к которой он, как правило, даже не притрагивался. Демьян же довольствовался одной вилкой, и я против воли украдкой наблюдала за ним. Это было так странно… Всё связанное с ним было странно и незнакомо мне.

— Что за линейка? — вопрос слетел с губ сам собой, но я вдруг поняла, что мне действительно интересно.

Демьян посмотрел на меня, и мне показалось, что ему важно знать, спрашиваю ли я просто так или потому что правда хочу знать. Между нами повисло лёгкое напряжение. Несмотря на принятое им решение, он всё ещё изучал меня, и я понимала это.

— Линия натуральной косметики для мам и детей, — сказал серьёзно, но я заметила появившуюся в уголках его губ улыбку. — Для детей от трёх лет и женщин до сорока.

— Ясно, — тоже улыбнулась и, поддев вилкой кусок омлета, приподняла. Расплавленный сыр ниточками потянулся следом, и я неловко отправила кусочек в рот. Поймала взгляд Демьяна и снова почувствовала смущение.

— Моя прабабушка была итальянкой, — сказал он, не сводя с меня взгляда. — В Италии ценят еду. Когда женщина ест, это красиво, Дарина. Тебе не стоит смущаться. Это действительно красиво.

От его слов я смутилась ещё больше. Вилка дрогнула в пальцах, грудь на пару секунд сдавило, но прошло это быстро.

Ничего не сказав, я поддела ещё кусочек омлета. Красиво… Если бы подобное сказал кто-то другой, я бы, наверное, сочла слова лицемерием или глупостью. Если бы это сказал кто-то другой. Но не Демьян Терентьев.

— Вечером я буду в «Бархате», — Демьян прервал повисшую тишину. — Надир предупредит тебя. Но на всякий случай говорю тебе заранее, чтобы потом ты не нашла поводов в чём-нибудь меня обвинить.

— Хочешь, чтобы я поработала твоей личной официанткой? — положила вилку рядом с тарелкой.

Утро было слишком хорошим, чтобы начинать его с разговора о вчерашнем, но откладывать тоже было нельзя. Воспоминания о том, что он сделал, резанули по живому, напомнив и о встрече с «давней знакомой», и о моём собственном унижении. Судя по тому, как посмотрел на меня Демьян, он подумал об этом же.

— Прежде всего, я хочу увидеть тебя, — Демьян тоже отложил вилку. — Возможно, в скором времени мне снова придётся уехать. И мне бы хотелось провести с тобой перед этим ещё хотя бы несколько часов. Если ты не можешь остаться сейчас, другого выхода, кроме как приехать в «Бархат» я просто не вижу.

— Ты так уверен, что я там всё ещё работаю? — я провела кончиками пальцев по ручке чашки. Положила ладонь на край стола.

— Об этом не беспокойся. Я поговорил с Надиром, — вновь приниматься за еду он не спешил. — Дарина… Тебе стоит знать, что я сожалею о вчерашнем.

Поджав губы, я отвернулась. Нет, всё же в прошлом минувший вечер ещё не был, иначе сейчас я бы не ощутила привкус горечи.

Чтобы как-то избавиться от гнёта, мигом навалившегося на меня вместе с ещё свежими воспоминаниями, я сделала глоток кофе. За ним ещё один.

— Ты хоть понимаешь, как это было унизительно? — тихо спросила я, пересилив себя. — Демьян… Ты, конечно, привык делать всё по-своему, но это было слишком. Слишком, Демьян…

— Нет, Дарина, — он взял мою руку и сжал. — В твоей работе нет ничего унизительного. Ты сама принимаешь это именно так, только и всего.

— А как я должна принимать то, что случилось? — чуть раздражённо спросила я и высвободила руку.

Демьян некоторое время молчал. Потом встал, снова включил кофемашину и только после этого заговорил снова.

— Ты думаешь, всё, что у меня есть, появилось сразу? Я тебе расскажу, с чего я начал.

Он опёрся о стол. Взял с доски кусочек сыра и, скрутив трубочкой, сложил пополам. Я ждала. Снова ждала, потому что, несмотря на вспыхнувший внутри гнев, обиду, негодование, хотела услышать. Потому что кроме того далёкого и незначимого, что рассказывал мне Эдуард, о Демьяне я всё ещё не знала ничего. Не знала ничего о человеке, с которым решила попробовать построить заново собственную жизнь. И не только собственную — жизнь своей дочери.

— Я рос в самой обычной семье, Дарина, — откусил кусочек сыра. Чтобы чем-то занять руки, я взяла чашку и только теперь поняла, что кофе осталось всего на глоток. — Хуже всех мы не жили, но и лишних денег в семье не было. Мой отец закончил медицинский, но… — он невесело усмехнулся. Кофе был готов, и Демьян, забрав чашку, поставил её на стол передо мной. — Ешь, — почти приказал он и, забрав мою у меня из рук, вернулся к столешнице. Допил остатки кофе. — В девяностые все выживали, как могли.

— А мама? — аккуратно спросила я. Помедлив, всё же взяла вилку.

— Мама давала частные уроки игры на фортепьяно, — губы его снова тронула усмешка, но на этот раз она была мягче. — Порой к ней приходили такие бездари… — усмешка стала заметнее. Он качнул головой и заговорил с прежней собранностью: — Довольно много людей считает, что, если у них есть деньги, с их помощью они, априори, могут всё. Особенно это касается тех, на кого они свалились внезапно. Некоторым мама напрямую говорила, что у ребёнка нет ни слуха, ни чувства музыки, и лучше бы не тратить время, подумать о чём-то другом, но куда уж…

Я едва заметно улыбнулась. Омлет немного остыл, но был всё таким же вкусным, и я, засунув подальше смущение, накрутила мягкий сыр на вилку.

— Деньги, Дарина, это инструмент, с помощью которого можно что-то получить. Но запомни: если инструмент не подходит, он бесполезен. Деньги решают многое, но ставить их во главу угла — ошибка. Ими нужно уметь распоряжаться. И зарабатывать их тоже нужно уметь.

— Ты достиг в этом совершенства, — заметила я с лёгким сарказмом.

— Совершенства в этой жизни нет в принципе, — ответил он, не придав значения моему тону.