Роман Невыносимый глава Глава 35

Тая

Проходит два дня с поездки к моим друзьям. И с того моего заявления ему. Знаю ли я, на что подписываюсь? Не уверена. Почему тогда решаю попробовать? Это сложно объяснить и в то же время абсолютно легко. В первую очередь, все ради того же Макса. Потому что я никогда не брошу своего сына, а уживаться с его отцом как-то надо. И раз уж от Игната не уйти, то пусть эти отношения будут настоящими. Все равно рано или поздно мне придется столкнуться со всеми сторонами его жизни, и лучше я буду изначально готовой к подобному, чем это все обрушится на меня, когда не ждешь. Выживание — оно такое. Иногда правильней проплыть некоторое время по течению реки, чтобы суметь вылезти на сушу и подняться на вершину нужной горы. Надеюсь, не ошибаюсь. Потому что это будет дорого стоить прежде всему моему ребенку. Обоим. И первому, и будущему. Ведь о предохранении мною снова позабыто. На этот раз осознанно.

К слову о последнем.

Из плена нас выпускают еще ночью, но сами мы покидаем его лишь на утро. Как оказывается, в сексе Игнат тоже все это время сдерживался. Я едва ли смогла собрать себя воедино после такого марафона.

В остальном же за прошедшие несколько суток ничего существенного в наших с ним буднях не меняется. Разве что я все-таки теперь отчитываюсь ему о всех своих поездках. Полная глупость на мой взгляд, но, если мужчине так спокойнее, пусть. Не вижу в этом ничего проблемного. Так что в этот раз не спорю. Да и самой интересно, насколько меня хватит такой жизни.

По крайней мере, я не ощущаю себя предметом мебели, что уже прекрасно. Хотя моя мать считает, будто именно такой и должна быть хорошая жена — послушной абсолютно во всем. Никогда и слова без разрешения мужа не скажет. Не говоря уже о том, чтобы куда-то пойти одной, без него. Его мнение и любая мысль — закон. Всегда и во всем его поддерживает беспрекословно. Даже если он не прав.

Мой личный кошмар наяву.

И я даже благодарна Игнату за то, что он не загоняет меня в подобные рамки. Не представляю, как можно так жить. Мне в принципе тяжело подчиняться, а вот так… я точно не смогу!

Понимаю это особенно отчетливо, когда кое-кто снова пропадает на каких-то непонятных переговорах. На этот раз я не жду безропотно его возвращения. Сам говорил, что могу приехать, если захочу. А я очень хочу. Посмотреть на всех тех, кто вертится вокруг него. Так что, как только Макс засыпает, иду сперва к Лидии Михайловне с просьбой присмотреть за ним, а затем — к охране, чтобы отвезли меня к их работодателю. Где получаю отказ.

— Нам никаких распоряжений по данному поводу не поступало. Сперва вы должны получить разрешение у Игната Алексеевича, — говорит Григорий.

Ах разрешение…

Ну, ладно!

Ухожу.

Не собираюсь я ему звонить и что-то просить по этому поводу!

Вот еще!

Последующие полчаса сижу на кухне и пью кофе, сосредотачиваясь на этом действии, чтобы не сорваться и не наделать глупостей. Рядом вздыхает Лидия Михайловна, но с чашкой чая в руках. Мы вообще в последние дни неплохо с ней сблизились. Все вечера проводим вместе.

— Да позвони ты ему уже, — не выдерживает она первой, а после берет мою руку и крепко сжимает. — Поверь, ему будет приятно твое неравнодушие к его отсутствию. Даже если он этого не покажет, — улыбается тепло и чуть лукаво.

И я, видимо, все-таки безвольная, потому что поддаюсь на ее уговоры. Беру телефон, выискиваю в записной книжке нужное имя и, пусть и не сразу, но нажимаю на клавишу вызова. Пока идут гудки, успеваю десяток раз проклясть себя за свою слабость, но отступать поздно. Да и звонок оказывается принят уже вскоре. Хотя довольным или что-то в таком роде мужской голос вовсе не выглядит:

— Слушаю, — доносится холодное и в чем-то злое.

Давлю на корню дикое желание извиниться за беспокойство и положить трубку. И намеренно напоминаю себе о всяких шалавах, что могут сейчас вертеться рядом с ним. Помогает. Так что свой ответ я произношу не менее холодно и зло:

— Ты где?

Пауза. Довольно долгая. Итогом которой становится чье-то глухое падение. Как мешок картошки бросают. Правда, вряд ли мешок овощей будет стонать мужским голосом и без всякого удовольствия. Невольно морщусь, но никак не комментирую услышанное. Просить за неизвестного тоже не смею, опасаясь сделать хуже. А так может жив останется.

— Складские ангары. Почти закончил. Через минут двадцать примерно доеду до дома, — смягчается тональность Игната. — Соскучилась?

Сперва собираюсь опровергнуть саму возможность подобного, тем более, что в голосе собеседника явно проскальзывают издевательские нотки, но по итогу говорю как есть.

— Соскучилась. Макс недавно заснул, Лидия Михайловна тоже уходить собирается, а тебя все нет.

Сидящая напротив меня женщина на мой встречный взгляд ободряюще мне кивает, пряча улыбку за чашкой своего чая, делая очередной глоток.

— Хорошо. Скоро буду, — отключается Игнат.

Да так неожиданно, что я теряюсь в первое мгновение, пялясь на потухший экран еще с некоторое время.

— Вот видишь, — уже не скрывает своего довольства Лидия Михайловна. — Ладно, раз уж ты никуда не едешь, то я пойду спать.

С этими словами она поднимается, ополаскивает посудину под проточной водой и действительно уходит. Я же остаюсь ждать Игната одна.

Обещание мужчина сдерживает. К истечению обозначенного им времени главные ворота распахиваются, и въезжает его машина. Я в это время играю с Лаки за углом дома, потому и не пропускаю момент появления, еще и на пса шикаю, чтобы не привлекал к нам внимания. Правда, сам Игнат меня все равно не замечает. Как и входить внутрь не спешит, хотя я вижу, как он покидает автомобиль и направляется к дому. Останавливается у крыльца. Зачем-то снимает с себя пиджак и что-то негромко говорит, обращаясь к подоспевшему Григорию, пробуждая во мне тонну любопытства к происходящему. Верхней одежды на нем вовсе нет. Пиджак остается висеть на перилах, а он принимается за расстегивание пуговиц рубашки. Вот тут я уже не выдерживаю. Выхожу из укрытия.

— Публичный стриптиз? — интересуюсь с усмешкой, подходя ближе к нему, придерживая собаку за ошейник, чтобы та не бросилась приветствовать всех подряд.

— Да вот задумался, как бы разнообразить наш с тобой совместный досуг, — зеркалит мою усмешку Игнат с беззаботным видом.

И в самом деле рубашку снимает. Бросает в железную урну. Так и остается по пояс раздетый. На таком-то холоде! Не минус тридцать или двадцать, но все же…

— Оригинально, конечно, и не сказать, что я против, но ты бы все же накинул обратно пиджачок на свои шикарные плечи, — сама же снимаю с перил обозначенное и подаю ему. — Заболеешь еще, лечи тебя потом, ночами не спи, — добавляю в качестве шутливого пояснения. — Привет, — целую его в щеку.

Не в первый раз так делаю, но каждый раз в синих глазах мелькает… нет, не удивление, но словно неверие.

— Зато в таком случае точно по шлюхам ходить не буду, только рядом с тобой, круглосуточно буду валяться, — отзывается Игнат, не позволяя отодвинуться. — Какой-то неубедительный у тебя “Привет” вышел. Давай еще разочек, м? — шепчет мне в губы.

Не отвечаю. Просто снова поднимаюсь на носочки и целую. Как он просил. Со всей нежностью и лаской, какую только испытываю к нему. Вряд ли он в полной мере понимает, насколько откровенна я сейчас в своих действиях. Я и сама едва ли это осознаю. Так много различных эмоций он во мне вызывает. Всегда вызывал. С первого мгновения, как я увидела его входящим в тот клуб. Темный ангел, окутанный пороком и грехом. Искушение во плоти. В каждом шаге. Жесте. Взгляде. А я — та самая бабочка, летящая на пламя его обжигающей души.

Все это ощущается ярче, когда его горячие ладони забираются мне под свитер, сжимаются вокруг моей талии, прижимая ближе к себе, настолько плотно, что я уже не различаю, где я и где он. Есть только мы.

Хотя в чем-то мужчина прав, говоря о том, что худшее, что со мной могло случиться — это он сам. Не прав в другом. Я никогда себе не лицемерила. Прекрасно понимала с самого начала, какой он человек и на что я себя обрекаю, делая выбор в его пользу. И что легко с ним совсем не будет. Как и то, что хранящийся в моей памяти образ мало соответствует действительности. Хотя мне все больше начинает казаться, что именно он является самым верным. Глубоко спрятанным им самим. Тем, о котором давно позабыл. И мне очень хочется вытащить наружу все скрытое в нем. Чтобы не только я, но и он сам увидел себя другим. Прежним? Ведь он гораздо лучше, чем хочет казаться для всех, потому что так проще, по его мнению. Вот и тянусь к нему вновь и вновь, вкладывая в наш поцелуй все то, что переполняет и бурлит во мне по отношению к нему. Чтобы чувствовал вместе со мной эту потребность не только брать, но и отдавать.

Ответ не заставляет себя ждать. Привычно наглый и жадный, отрубающий сознание напрочь. Алчный. Ненасытный. Не целует — пьет мое дыхание, мои эмоции, как тот же вампир. А я и не против. Делюсь с ним всем, в чем он так нуждается. Отдаю всю себя без остатка. И кажется, мы немного увлекаемся, потому что в себя я прихожу сидящей на перилах и от покашливания Григория. Как и только теперь замечаю, что давно уже не держу ни ошейник собаки, ни пиджак, а обнимаю мужские плечи. И мне совсем не хочется их отпускать. Фактически заставляю себя разжать пальцы и отвести руки.

— Розжиг, — протягивает охранник не только флакон, но и охотничьи спички.

Не мне, разумеется. Игнату. Тот, похоже, изначально именно за ними посылает Григория, поскольку кивает, забирая принесенное, и тот сразу уходит. Легко воспламеняющаяся жидкость в его руках тоже надолго не задерживается. Открутив крышку, мужчина выливает содержимое в урну, поливая рубашку, а затем и сам флакон туда же бросает, после чего чиркает спичкой. Я же сосредотачиваюсь на ином. На пятнах крови на обоих рукавах белой ткани. Невольно кошусь на мужские ладони, но на них ничего подобного нет. Только сбитые костяшки. Получается, чужая?