Роман Невыносимый глава Глава 30

— Это он, да? — срывается с губ само собой.

— Не понимаю, о чем вы. Просто неудачное стечение обстоятельств, — вроде как даже вполне спокойно отвечает мужчина, но косой взгляд в сторону нашего с Максом сопровождения, говорит сам за себя.

— Он, — постановляю, глядя в зеленые глаза ветеринара.

— Давайте я лучше займусь собакой, — переводит Артем Дмитриевич тему, хватаясь за поводок.

Не отдаю. Еще и на себя тяну. И чувствую как во мне начинает закипать злость. Конечно, это Игнат его так раскрасил. Больше просто некому.

— За что?

— Сказал же, не понимаю, о чем вы, — отказывается и дальше признаваться мужчина. — Вы дадите мне, наконец, заняться собакой?

— Дам, — отвечаю сквозь зубы, заставляя себя разжать пальцы и позволить забрать у меня пса.

Так и продолжаю смотреть им вслед, раздумывая, что кое-кто перешел все границы дозволенного. Хотя о чем это я? Какие могут быть границы у того, для кого убийство — обыденная вещь?! Но это ведь не значит, что можно ломать носы всем подряд просто потому, что ты зол?

— Мам, а он — это кто? — любопытствует Максим, когда мы остаемся относительно наедине.

— Один очень нехороший человек, — не вдаюсь в подробности.

— В любом случае, просто так в морду не получают. Если получил, значит заслужил, — неожиданно встревает в разговор обычно хранящий молчание Григорий.

Не говорю о том, что никто не заслуживает быть избитым, только потому, что у кого-то трудности с самоконтролем. Им все равно не важно мое мнение, так смысл что-то доказывать?

Но то я, а вот сын заинтересовывается еще больше.

— Чем заслужил? — смотрит на Григория.

— Нельзя проявлять неуважение, — с самым невозмутимым видом отзывается тот.

Максим задумчиво хмурится.

— Но ведь уважение нужно сперва заслужить, — парирует. — Правда же, мам? — обращается уже ко мне.

Усмехаюсь.

— Правда. Но не все это понимают, — бросаю косой взгляд на Григория.

Ему явно есть что ответить мне. Но молчит, заложив руки за спину, пристально разглядывая коридор, по которому совсем недавно проходил ветеринар. И хорошо, у меня нет никакого желания продолжать этот бесполезный спор. А вскоре и Артем Дмитриевич возвращается в сопровождении Лаки.

— Спасибо, — забираю у него поводок. — Максим, идем, — зову сына, разворачиваясь к выходу, оставляя охрану разбираться с оплатой.

А то не дай боже снова неуважение кто-нибудь из нас проявит!

В таком мрачном настроении я и возвращаюсь домой.

Игната еще нет. Не приезжает он и к ужину, как обещал. Ко всему прочему внизу живота появляется неприятное и тянущее ощущение, предзнаменующее скорый приход месячных, что не добавляет моему настроению положительных очков.

Возвращается мужчина в третьем часу ночи. Я в это время сижу на кухне и изучаю недвижимость. В руках пятая кружка кофе. Уже даже и не жду хозяина дома, когда хлопает входная дверь, а вскоре в поле моего зрения появляется и виновник этого звука.

Весь помятый, с развязанным галстуком и расстегнутыми верхними пуговицами на белоснежной рубашке. Дневное раздражение, которое, как мне казалось, утихомирилось, вспыхивает во мне с новой силой. Особенно, когда улавливаю исходящие от него запахи алкоголя, табака и, что хуже всего, женского приторного парфюма. Все это вперемешку создает ядовитый коктейль смрада какого-нибудь ночного клуба.

В груди растекается знакомый холод, который жжет внутренности хлеще любого огня. Пальцы, удерживающие кружку, почти сводит, настолько сильно я их сжимаю, стоит только представить, где и как он провел эти часы.

Игнат же в это время с абсолютным равнодушием сбрасывает с себя верхнюю одежду, проходит на кухню и тоже собирается пить кофе. Мой. Забирает из рук. Делает сразу два больших глотка.

— Слишком сладкий, — отпускает комментарием, сосредотачиваясь на том, что светится на экране ноутбука, а злосчастную кружку ставит на стол.

Я слежу за ней взглядом, раздумывая над тем, как было бы здорово вылить остатки ее содержимого прямо в лицо обнаглевшего мужика. А после еще и самой кружкой добавить. Глядишь, хоть немного полегчает.

— Ты же вроде не хотела новый дом выбирать, этот расширить собиралась. Передумала?

Перевожу взгляд с кружки на Игната, еле сдерживая желание послать его куда подальше и просто свалить. Не только из кухни, а вообще из этого дома. От него.

— Нет, — отвечаю, вопреки мыслям. — Решила, что тебе нужен еще один. Отдельный от нас. Где ты будешь ночевать вместе со своими шлюхами, — показательно морщусь, одаривая его брезгливым взглядом.

Кружку я все-таки не трогаю, но со стула поднимаюсь, собираясь, и правда, уйти от него. Не тут-то было. Игнат перехватывает за локоть и тянет на себя.

— Если бы я нашел себе на ночь шлюху, с ней бы и остался.

Не отпускает. Сдавливает хватку лишь сильней.

Ну да, на ночь не нашел, зато на пару часов — вполне. От просто рядом стоящей бабы парфюмом одежда так не пропитается.

— Да, тут ты и правда что-то прогадал, — усмехаюсь и дергаю руку на себя. — Отпусти! — требую.

— Чтобы ты пошла и накрутила себя еще больше? — вопросительно выгибает бровь Игнат, даже не думая подчиняться.

— Да было бы из-за чего себя накручивать, — фыркаю со всевозможным в данной ситуации безразличием. — Этим ты у нас любишь заниматься, если уж на то пошло, — припоминаю его выходку с ветеринаром.

Синий взор темнеет. Хватка на моем локте становится болезненной.

— Сказала “А”, “Б” тоже говори, — прищуривается Орлов. — Давай, выкладывай уже все свои претензии целиком и полностью, глядишь, тогда не разорвет в истеричном припадке.

И вот если до этого момента у меня получалось хоть как-то сохранять невозмутимость и спокойствие, то после сказанного им и правда едва ли не на части разносит сознание.

— То есть носы у нас ломаешь ты ни за что ни про что, а истеричка — я, да? — уточняю на повышенных тонах.

На секунду в глазах напротив мелькает недоумение. Но оно угасает вместе с пришедшим пониманием.

— У очкарика того была, — констатирует факт. — Опять.

— Артем. Его зовут Артем, — поправляю его с язвительной усмешкой. — И да, была. Опять. И еще пойду.

Да, меня несет. И сильно. Но мне уже плевать. Не тогда, когда он и сам непонятно где и с кем пропадает целыми ночами.

— Неправильный ответ. Его никак не зовут. И звать не будут. Особенно, ты. Особенно, в моем присутствии, — мрачно отзывается Игнат. — А если вдруг еще раз захочется другого мужика себе найти прямо перед глазами сына, то лучше сразу учти, этот твой очкарик легко отделался. На первый раз. С другими я так церемониться не стану, — склоняется ниже, а в голосе отчетливо прослеживается угроза. — И да, дочь прокурора, это мое первое и последнее тебе предупреждение на сей счет. Уяснила?

Все еще не отпускает. Встряхивает, вместе со словами. Помимо злости во мне планомерно начинает разрастаться еще и обида за несправедливые обвинения.

— Отлично, впредь буду это делать не на глазах сына, а как ты, по ночам, вне дома, пока тот спит! — выдаю на волне новой эмоции.

Мрачность на лице Игната вмиг преображается в ярость. И да, моя рука свободна. Но не шея. Обхватывает за горло, одним толчком прижимает собой к кухонной стойке. И мне стоит огромного труда не поморщиться от боли в спине.

— Что за херню ты несешь? Мы разве вчера это не прояснили? — чеканит ледяным тоном, исполненным все той же яростью. — Да, блядь, я был не в самых лучших местах этого города. Но это еще не является поводом попрекать меня в чем-либо, — ладонь с моего горла соскальзывает к затылку, запрокидывая голову выше. — Я с тебя отчета о том, где ты сегодня весь день шлялась, не спрашивал, чтоб ты с меня требовала того же, разве нет? — выплевывает с ядовитой ухмылкой, а расходящаяся ярость в его глазах вспыхивает с новой силой.

Конечно, не требовал, ему ведь и так докладывают о каждом моем шаге его же надзиратели.

Впрочем, о том я думаю совсем недолго. Последующее заявление быстро выветривает все прежние мысли из моей головы:

— Но, видимо, с этого дня, впредь именно так и будет. Ни хера за порог даже не перешагнешь, пока у меня разрешение не возьмешь.

Что?!

— А больше тебе ничего не надо? Может мне еще паранджу надеть, чтоб порадовать твое блудливое величественное эго? — больше не скрываю своего негодования.

И не я одна.

Кружка с остатками кофе все-таки не выживает. Разлетается на осколки, ударившись об пол. Ее Игнат со злости сметает со стола. Как и все остальное, что ему под руку попадается. Включая мой ноутбук. Пальцы на моем затылке сжимаются крепче, натягивая волосы до боли. Но я снова не показываю ему свою слабость. Напоказывалась уже вчера, хватит! К тому же:

— Если захочу, наденешь. Или вообще одеваться не станешь, — выдает он новым условием.

Чем злит больше прежнего.

— Как твоя бывшая? — снова не сдерживаюсь.

Встречный скрежет зубов позволяет убедиться — попадаю точно в цель. И даже больше.

— Не сравнивай себя с ней. Ты не в том положении.

Конечно, не в том. Я же просто та, что родила ему ребенка — совершенно нежданный и ненужный сюрприз. Это Она — желанная и любимая. Ведь не станет же мужчина хранить напоминание о той, кто безразлична? И не важно, что когда-то это все обещалось мне. Он меня даже не помнил до недавнего времени. В отличие от той, кого вспоминает каждый день. До сих пор.

— Ты прав, не в том, — соглашаюсь, усилием воли возвращая себе спокойствие в голос. — Больше и не буду, — смотрю прямо, не отводя взора.

Конечно, не буду.

Как и он — тоже!

— Отпустишь? — интересуюсь, кладя ладонь на его запястье.

Ярости в темном взоре ничуть не меньше, нежели прежде. Но проходит секунда, другая, его пальцы расслабляются. Ему стоит больших усилий отпустить меня, с такой неохотой отодвигается в сторону, позволяя пройти. На меня больше не смотрит. Достает пустой стакан и бутылку с бурбоном. Я тоже на месте не задерживаюсь. Пока он наливает алкоголь, иду в гостиную. Возвращаюсь вместе с ненавистным журналом. На нем и вымещаю все то, что бурлит и переполняет. С особой тщательностью запихиваю его в первую подвернувшуюся под руку сковороду, с грохотом установленную перед носом мужчины. Поджигаю без малейшего сожаления. И откровенно наслаждаюсь, едва Игнат осознает, что именно горит и пылает. Первым же глотком давится. А пока неверяще пялится на содеянное мной, забираю его стакан, отпивая сходу. С ним и ухожу.

— Спокойной ночи, — желаю напоследок, через плечо, оставляя его одного наблюдать за тем, как то, что ему дорого, становится пеплом.

Комментарии

Комментарии читателей о романе: Невыносимый