Роман Невыносимый глава Глава 27

— И сказку на ночь тоже папа читает? — с воодушевлением уточняет сын и не дожидаясь ответа с радостным визгом вскидывает руки вверх: — Ура! Это мой самый лучший праздник! — кричит на весь дом.

Игнат хранит все ту же насмешку во взгляде, пристально разглядывая теперь уже с явным обещанием, отчего внутри меня раз за разом все переворачивается. Но и на этот раз не отказывается. Я же улыбаюсь как можно невинней, хотя на самом деле хочется смеяться в голос.

Ну а что? Сам утром сказал, что Макс с ним на весь день, вот пусть и доводит день до своего победного конца. Не сомневаюсь, что потом мне это воздастся сторицей, но, уверена, оно того стоит!

— Идем, Макс, — берет сына за руку и поднимается наверх.

Я не просто так взваливаю на него данную ответственность. У меня есть для него свой сюрприз. Тот, который я не решалась показать раньше. Но теперь больше, чем уверена, он ему очень даже понравится. Вот и принимаюсь за него, как только заканчиваю с уборкой. Сперва, конечно, навещаю Лаки. Ему еще вчера установили просторный вольер с теплой будкой, но я все равно немного играю с ним в саду, прежде чем возвращаюсь обратно.

К этому времени оба мои мужчины заканчивают водные процедуры и принимаются за сказку. Улыбаюсь, глядя на такую идиллию, прикрываю дверь в спальню и иду переодеваться, после чего, прихватив свой ноутбук, возвращаюсь на первый этаж, обосновываясь в гостиной.

Я не врала утром, говоря, что мне нравится этот дом. Он действительно очень красивый. И уютный, несмотря на минимализм в обстановке. Впрочем, один угловой диван размером с целую кровать способен заменить всю мебель. Низкий стеклянный столик и открытый шкаф с висящим на стене по центру огромным телевизором и тот теряется на его фоне. Я на него, как сажусь, так и вставать больше не хочется, настолько он мягкий. Приходится, конечно, чтобы подключить ноутбук к тому самому телевизору. Но сидеть на застеленном пушистым ковром полу не менее приятно.

К тому времени, как ко мне присоединяется Игнат, я тоже заканчиваю со всеми настройками, беру беспроводную мышку с собой и пересаживаюсь обратно на так понравившийся мне диван.

— Заснул? — уточняю и без того очевидное, похлопывая рядом с собой в приглашении, да и то только для того, чтобы хоть немного скрыть скованность от задуманного.

С появлением мужчины во мне снова просыпается неуверенность и смущение, будь они неладны. И мокрая одежда на крепком теле только подогревает эти чувства. Особенно, белая рубашка, облепившая его торс, как вторая кожа. Трудно что ли было переодеться сперва? Чтоб я не зарабатывала себе косоглазие, пялясь на него то и дело.

— Ты, определенно, что-то задумала, — легко разгадывает мои эмоции Орлов, останавливаясь в паре шагов, глядя на меня сверху-вниз, а устраиваться на диване не спешит.

— Задумала, — соглашаюсь. — И тебе это даже понравится, — добавляю и прикусываю нижнюю губу от двойственности моего положения и самого ответа.

Слишком ярко вспоминается наше утро, где я вот так же смотрела на него снизу-вверх, стоя на коленях в душе. И...

Надо бы отвлечься, а то не туда моя фантазия уже несется. Потому опускаю взор на мышку в своих руках, старательно отгоняя от себя ненужные сейчас мысли.

— Может, ты уже сядешь? — бурчу, а сама прям чувствую как щеки начинают гореть все ярче с каждым пройденным мгновением, пока он смотрит.

— Может, и сяду, — соглашается на свой лад Игнат.

И да, остается, где стоит. Разглядывая меня теперь с неприкрытым интересом. Пауза затягивается ненадолго.

— Твой отец мне вот тоже сегодня говорил, что я сяду, — добавляет мужчина в явной издевке. — Как думаешь, совпадение?

Сердце замирает, а затем срывается в бешеный темп. А я вновь смотрю на него.

— Папа? — мямлю растерянно. — Ты с ним виделся? Зачем?

— Да. Назначил ему встречу. Хотел знать, кто из вас подсунул мне анализ ДНК, который привел к открытию о моем отцовстве.

Вся моя растерянность мгновенно сменяется тревогой.

— Мог бы спросить у меня. Я бы сразу сказала, что это точно не он, — говорю и хмурюсь, в очередной раз задумываясь над тем, кто же у нас такой благодетель выискался.

Насмешка в глазах Игната вспыхивает ярче. Он шагает ближе ко мне и обманчиво-лениво склоняется, упираясь кулаком в край дивана, аккурат рядом со мной.

— Если бы хотел, то обязательно спросил бы, — понижает голос, нависая надо мной.

Мне приходится запрокинуть голову и чуть откинуться на спинку, чтобы иметь возможность прямо смотреть ему в глаза. Хотя зря я это делаю. Ведь стоит заглянуть в них, как в разуме снова не остается ничего иного, кроме того, что я в них вижу. А вижу я бушующий океанский шторм из смеси эмоций, которые не могу определить вот так сходу. И хочется нырнуть глубже, чтобы докопаться до истины. А еще лучше оставить там свои собственные. Поселиться в его мыслях.

— И что дальше? Что он ответил? — усилием воли возвращаю себя к настоящему.

В голове при этом сотня возможных вариантов проносится, один хуже другого. Если уж их общение закончилось подобным предупреждением со стороны отца, то разговор явно происходил не лучшим образом.

С ответом Игнат не спешит. Поддевает двумя пальцами мой подбородок, вынуждая запрокинуть голову еще выше. Сам склоняется еще ближе, преклонив колено. Теперь я вовсе дышу через раз. Слишком ощутимой становится его близость.

— Зачем спрашиваешь, если и сама знаешь ответ? — скатывается до шепота, а его пальцы соскальзывают вдоль моего горла, ласково поглаживая. — Можешь не напрягаться. Мы с ним почти поладили. В итоге, — концентрируется скорее на собственных действиях, нежели на разговоре.

И я вместе с ним.

— Поладили? — повторяю почти бездумно.

Через миг вовсе забываю обо всем, кроме ощущений, что рождают его новые прикосновения. Едва осязаемые. И вместе с тем сумасводящие, искушающие, манящие и обещающие. Я больше совершенно не понимаю, что он говорит. Просто слушаю голос и уплываю на волнах его вибраций. Внутри огнем все пылать начинает, стоит мужчине склониться еще ниже, а его свободной руке переместиться на мое оголенное бедро. Как током пронзает. Сразу всеми двести двадцатью вольтами. Они обрушиваются на меня, пробуждая на коже толпу мурашек, выбивают стон из груди, вынуждают выгибаться навстречу. Я почти ловлю его губы своими, когда Игнат вдруг резко отстраняется. С моих уст срывается шумный выдох разочарования. Но прежде чем успеваю как-то еще среагировать, он устраивается на полу, а я одним порывистым волевым жестом усажена на него сверху, лицом к лицу.

— Снимай, — не просьба, приказ.

Тихий. Хриплый. Но от того не менее весомый и властный. И я даже не думаю возразить или сказать что-либо против, беспрекословно подчиняюсь, пока он неотрывно наблюдает за тем, как я стаскиваю с себя платье.

— Все снимай. Полностью.

С учетом, что на мне теперь остаются одни трусики, это веление я тоже исполняю довольно быстро. И больше не жду. Прижимаюсь к нему вплотную, обнимаю за шею, зарываясь пальчиками в темные волосы, и на этот раз не позволяю ему увернуться от моих губ.

Поцелуй с ним — это как особый вид кайфа. Сравнимый с резким погружением во все тот же океан сразу на максимальную глубину. До потери дыхания и последующего головокружения. До дрожи в теле и сводимых мышц. До пустоты в голове и порождаемой ею эйфории. Нет меня. И вместе с тем именно в эти моменты я ощущаю себя по-настоящему живой. Словно очнувшаяся ото сна принцесса.

— Да... Ты права... Мне определенно нравится…

Вместо ответа валю мужчину на пол и принимаюсь раздевать. Губы бесстыдно скользят вслед за пальцами по обнажаемой коже, и я впитываю в себя каждый новый шумный вдох, искренне наслаждаюсь реакцией тела. Он реагирует на каждое мое касание. Вздрагивает и подается вперед бедрами, как только пальцы достигают застежки на брюках. Расправляюсь с ней довольно быстро, но не спешу избавляться от этой части одежды. Сжимаю возбужденную плоть прямо через плотную ткань, целую — также. Дразню, ведя языком по всей длине снова и снова, как если бы делала это без всяких преград. И, наверное, я слегка перегибаю в своей провокации, потому что терпение Игната заканчивается. Как и моя вольность. Тяжелая ладонь мужчины обхватывает за затылок, крепко сдавливая. Секунда. Я вздернута вверх. Еще секунда. Мир переворачивается. Вместе с мужчиной. А я уложена на живот. Он — сверху. Подминает под себя. Отпускает. Но лишь затем, чтобы собрать мои волосы, намотать на кулак. Моя голова снова запрокинута. Он тянет назад, за собранные прядки. И пока я отвлекаюсь на предыдущее, пропускаю тот момент, когда брюки на нем окончательно расстегнуты. Другая его ладонь обхватывает за горло.

— Я люблю послушных девочек. Ты ведь будешь и дальше такой же послушной для меня? — шепчет мне на ухо, тоном коварного искусителя.

Моей реакции не дожидается. Пальцы на моем горле знакомо ласково и нежно скользят ниже, обводят линию груди, слегка дразнят, задевая поочередно соски, и еще ниже, умещаясь на живот, вынуждая приподнять бедра. И одного этого достаточно, чтобы у меня окончательно помутился разум. Я сама вытягиваюсь вперед, прогибаясь в спине, пряча лицо в мягком ворсе ковра, зарываясь в него пальцами глубже, когда его член одним резким толчком наполняет и растягивает, вынуждая тихонько хныкать от последующего бездействия.