Роман Невыносимый глава Глава 26

Тая

— Ну, как вы с папой время провели? — спрашиваю у Максима, как только мы отходим от кабинета Игната, двигаясь в сторону лифтов.

— Хорошо, — кивает он, держась за мою руку и идя рядом со мной вприпрыжку. — Папа придумал подарок тебе на Восьмое марта.

А вот это… неожиданно.

— Папа? Мне? Подарок? — переспрашиваю неверяще. — И что придумал? — уточняю заинтересованно.

— А это секрет! — прикладывает он пальчик к губам. — Папа не сказал, — добавляет уже расстроенно. — Сказал, позже расскажет.

Улыбаюсь.

— Раз сказал, то обязательно расскажет, вот увидишь, — ободряюще сжимаю его ладошку чуть крепче.

— Но я тебе не скажу, что он придумал, — сообщает Максим тут же.

— Понятное дело, раз секрет, — соглашаюсь с ним.

К этому моменту мы как раз к лифту подходим, и я нажимаю кнопку вызова.

— А чем еще занимался? Папе не мешал? — продолжаю расспросы.

— Нет, я раскрашивал, пазлы собирал и лабиринты проходил.

В общем, всем тем, что я ему приготовила на сегодня.

— Много прошел? — спрашиваю о лабиринтах.

— Два. Они сложные, — признается уныло. — Но я смог, — дополняет гордо.

— Ты молодец, — хвалю его за старательность. — И знаешь что? — понижаю голос, склоняясь к нему. — Это нужно отметить мороженым, — нажимаю на кончик его носика.

Получаю в ответ радостный вскрик.

Как раз и лифт приезжает, и мы наконец покидаем этаж нашего офиса. Едем до самого низа, где на первом этаже располагается относительно недорогой ресторан. Там я выбираю место у окна. И пока я изучаю меню, для Максима приносят специальный стул, чтоб ему было удобнее.

Дальнейший час мы посвящаем важным беседам. Важным по мнению ребенка четырех лет. Впрочем, мне его думы не менее интересны, так что я с удовольствием слушаю детские размышления о жизни и разных мелочах. Изредка посмеиваюсь, но не пытаюсь прервать поток излишней фантазии. По итогу даже пропускаю момент, когда к нам присоединяется Игнат. Лишь когда слышу над головой насмешливое:

— Все еще не закончили с обедом? Или меня ждете?

Не дожидаясь ответа, усаживается напротив меня, рядом с Максимом и жестом подзывает к себе официанта, даже не взглянув в меню, называя несколько блюд. Их приносят довольно быстро. Мне же ничего не остается, как наблюдать за внушительным мужским аппетитом, благодаря которому он быстро расправляется с едой. Кофе — и тот допивает залпом, вставая на ноги.

— Все, идем. У нас еще полным-полно дел на сегодня, — командует.

Не для меня, для ребенка. И сам же помогает ему спуститься со стула, после чего удобнее перехватывает за ладошку и, бросив несколько купюр на стол в качестве оплаты, разворачивается ко мне спиной. Я искренне стараюсь не цепляться за этот факт сознанием, отгоняя так некстати возникшее разочарование от его поступка. Как и идти за ними не спешу. Даже когда меня зовет Максим, я лишь качаю головой в ответ, следя за тем, как они уходят.

И нет, делаю я это не из-за обиды или чего-то подобного. Просто мне нужно привыкать делить внимание сына с его отцом.

За пять лет я настолько свыклась с мыслью о единстве с Максимом, что, когда утром Игнат сообщил о желании провести с ним весь день, меня как молнией шибануло. Возникло непреодолимое желание забрать ребенка и исчезнуть. Ведь Макс только мой и больше ничей! Это как рвать себя пополам. Ведь это же я его вынашивала. Я рожала. Растила. Воспитывала. Я. Не Игнат. Он ведь всего тройку дней как является отцом официально. И это так… неприемлемо. В моей голове. Почему я вообще должна делить сына с незнакомым мне мужиком? Даже если по факту, он совсем не незнакомый.

Вот и сижу теперь в ресторане, пережидаю бурю в своей душе, стараясь вести себя мудро и делать, как лучше для ребенка. И в офис возвращаюсь с опозданием. Зато без желания творить глупости. Правда, недолго длится мое спокойствие. Заканчивается вместе с появлением Эльвиры. Та, как всегда, выглядит раздражающе безупречно и надменно. А еще явно настроена на скандал, судя по тому, как нагло преграждает мне путь.

И почему людям обязательно нужно влезть в чужую жизнь? Осудить… Чем явно и собирается заняться брюнетка. Можно подумать, у меня других забот нет.

— А вот и наша тихоня, — показательно одаривает она меня брезгливым взором с ног до головы. — Я уж думала, ты из своего офиса так и не выйдешь больше.

— Здравствуй, Эльвира. Ты извини, но я тороплюсь, — собираюсь обойти девушку, но она снова преграждает мне путь.

— Да что ты? И куда же ты так торопишься? Уж не в кабинет ли начальства? — уточняет ехидно Эльвира. — А ведь мы все почти поверили в твою правильность. Такая вся из себя миленькая, добренькая, а на деле просто искала кого побогаче все эти месяцы, да, тихоня? — шагает ко мне ближе.

Так и хочется сказать, что если б действительно искала богатства, давно бы нашла. Но я молчу. Жду, что она еще скажет. И та не разочаровывает.

— Вот только зря надеешься, что ты хоть когда-нибудь будешь по-настоящему нужна такому, как Орлов, — продолжает уже тише, нависая надо мной с высоты своих десяти сантиметровых каблуков при росте в метр семьдесят шесть. — Такие, как он, любят играть с хорошими девочками, а после все равно возвращаются к привычному образу жизни. Тем более, у тебя ребенок. Не стремно втягивать его во все это?

Тут мне, определенно, стоит развернуться и уйти, оставив ее мучиться своими ошибочными доводами дальше. Стоит… но во мне так много напряжения скапливается за эти дни… Да и девушка давно напрашивается.

— Ты знаешь, нет, — говорю с видимым безразличием. — В конце концов, как может быть стремно строить отношения с любящим тебя мужчиной? — улыбаюсь как можно спокойней.

Ответом мне становится смех и недоверчивый взгляд.

— Господи, да ты еще наивней, чем мне представлялось, — качает она головой. — Правда веришь в то, что такой, как Орлов, может полюбить простую девушку вроде тебя? Да еще с прицепом за спиной? Еще скажи, что он на тебе женится.

Мое раздражение выходит на новый виток.

— Допустим, я не так проста, как ты думаешь, — отзываюсь холодно. — И не столь уж наивна. Но только не тебе меня судить, Эльвира. Ты ничего не знаешь ни обо мне, ни об Игнате, ни о наших с ним отношениях. И уж точно ты не смеешь говорить ничего подобного о моем сыне! — шагаю к ней ближе.

Несмотря на свой более низкий рост сейчас я ощущаю превосходство. Не только над ней. Над всем миром. Мой мальчик — не прицеп! И никогда им не будет! Ни для меня, ни, уверена, для Игната. Ни для кого.

— Еще раз хоть как-то оскорбишь меня, моего сына или Игната, вылетишь из этой фирмы с волчьим билетом. Уж я об этом позабочусь.

Не знаю, насколько серьезно она воспринимает мои слова, но я вот ни капельки не шучу. В конце концов, кое-кто сам обещал передать руководство фирмой в будущем мне. А мне в коллективе не нужны подобные экземпляры.

— Осмелела, да? — зло прищуривается девушка.

— Насосала! — ухмыляюсь не менее злобно. — Все, или еще хочешь что-то обсудить? — отхожу от нее на шаг.

— Он все равно тебя бросит! — шипит рассерженной кошкой Эльвира, не сдаваясь.

А мне уже, честно говоря, все равно. Даже смешно.

— Утешай себя этим, если так нравится. А я пойду, наконец, займусь своими непосредственными обязанностями, чего и тебе советую сделать, — обхожу ее стороной и собираюсь исполниться обозначенное.

— Коленочки, смотри, не сотри, — слышится мне в спину ехидное.

— Не переживай о моих коленях, как мы уже выяснили, о них есть кому позаботиться в случае чего. Всего доброго, Эльвира, — махаю на прощание.

Удивительно, но этот недолгий разговор меня странным образом заряжает, словно кто-то выключатель перещелкивает во мне, и последующие часы почти пролетают за работой. Завершением становится похвала за старательность от старшего мужчины из нашего отдела.

— Признаю, был неправ, когда усомнился в выборе Игната Алексеевича.

— Спасибо, — благодарю.

На такой радостной ноте я покидаю свой отдел и направляюсь в аптеку через дорогу. Нахожусь там не так уж и долго, но по возвращении Игнат с Максимом уже ждут меня на улице у припаркованной у подъезда машины. Жду расспросов о том, зачем я ходила в аптеку, но мужчина молчит. Впрочем, сын все равно не дает и слова вставить нам обоим, снова и снова что-нибудь рассказывая с воодушевлением. А дома, после ужина, я и вовсе смелею и говорю то, что еще утром ни за что не подумала бы сказать.

— Раз уж у нас сегодня мужской день, то купаешь и укладываешь спать сына тоже ты, я так понимаю?

Вопрос с подвохом, да. Потому что только дурак не поймет заложенного в него посыла. А Игнат, слава богу, не дурак. Прекрасно улавливает суть подставы. Смотрит на меня слегка прищурившись, пристально, со снисходительной насмешкой, после чего, не сразу, но все же кивает. Зато сын просто счастлив.