Роман Невыносимый глава Глава 44

Тая демонстративно сияет от счастья, воркуя с детьми, пока Василиса задумчиво рассматривает троицу. Прекрасно помню эту ее привычку, никак не выдавать свое состояние при сыне, и невольно усмехаюсь, глядя на всех собравшихся.

— Лисеныш, нам пора, — разбивает идиллию Ярослав.

Блондинка не без видимого облегчения согласно кивает и чуть ли не бегом мчится к своему мужу, зацепившись за его руку.

— Завтра увидимся еще, — сопровождаю ее бегство, не удержавшись от удовольствия понаблюдать, как проступает досада на ее лице, с которой она не сразу справляется.

На лице Таи по-прежнему видна исключительно радость. Словно все идет как надо. И даже когда нежданные ею гости покидают дом, продолжает делать вид, что все в порядке. Забирает детей и ведет их наверх, так понимаю, собирать нужные вещи. Я же снова о былой драке вспоминаю. Слишком уж пристальный ее, пусть и мимолетный взгляд, задержавшийся на моей физиономии, хотя уходит, так ничего и не обронив по этому поводу. А к моменту, как все готово, и они спускаются опять же втроем, приходит Лидия Михайловна в сопровождении незнакомой девушки, так похожей на «маленькую леди» Максима.

— Видела, Ярослав с Василисой приезжал, — поясняет свой приход женщина. — Подумала…

— Все живые, — перебиваю ее немного резко, но тем самым давая понять, что обсуждать эту тему дальше не намерен.

Сосредотачиваюсь на той, кто рядом с ней.

— Так понимаю, Лика.

— Да, — отвечает та немного скованно. — Здравствуйте, Игнат Алексеевич.

— Гриша уже уехал за твоими вещами?

— Собирается. Но я ключи Тасе отдала. Пришла забрать их.

В этот момент и сама Тая появляется на лестнице. В руках она несет детский рюкзак Максима. Последний держит за руки свою мать и Леру.

— А вы чего здесь? — удивляется девушка, завидев новые лица. — Я и сама бы их привела.

— Григорий сказал, что сегодня за вещами съездит, а ключи у тебя, вот я и… — поясняет Анжелика с вымученной улыбкой.

— В кармане пальто они, сейчас отдам.

Наравне со словами Тая преодолевает последнюю ступень и сразу же спешит исполнить сказанное.

— Мы правда уже вам тут собрали пару вещей. Не надо, получается? — задумывается, глядя на рюкзак.

— Почему же? Пусть Максим берет. Они с Лерой как раз хотели попросить разрешения вместе ночевать, — вставляет Лидия Михайловна.

Тая явно не поддерживает такую идею, вон как губы поджимает в недовольстве.

— Ну, мааам… — просяще тянет Максим, складывая ладони в просящем жесте.

— Правда, Тай, ну чего ты? Пусть малышня вместе переночует на первый раз. Мы с Ликой за ними присмотрим, — снова вмешивается Лидия Михайловна.

— Да я волнуюсь, что они вашему отдыху помешают, — аргументирует свой отказ девушка.

— Ой, да чем они помешать могут? — искренне удивляется Лидия Михайловна. — К тому же, скоро спать ложиться. Даже если захотят, не успеют, — усмехается, трепя волосы Макса, который смотрит на мать с неприкрытой надеждой.

— Ладно, — сдается Тая. — Но только сегодня, — добавляет строже непосредственно для сына. — И чтобы никаких выкрутасов мне там!

— Да! — радостно подпрыгивает тот, а после обнимает ее за ноги. — Спасибо.

Не проходит и минуты, как мы остаемся одни. Девушка почти сразу уходит на кухню, где замирает, уставившись отсутствующим взглядом на лежащую в мойке использованную посуду. Явно обдумывает что-то. Совсем недолго. Уж не знаю, что бродит в этой хорошенькой симпатичной головке, но вскоре Тая берет в руки чашку, крутит ее в руках, и… выбрасывает в мусорное ведро. Следом за ней туда отправляется и вторая.

— Это какой-то новый уровень твоего психоза, о котором я еще не в курсе? — озадачиваюсь, наблюдая за происходящим.

Зря спрашиваю. Пара секунд, а я едва успеваю увернуться от полетевшего в меня заварочного чайника. За спиной слышится звук разбитого фарфора. Но я о нем быстро забываю.

— Больше никогда не смей приглашать ее в наш дом! — шипит Тая рассерженной кошкой. — Ни ее, ни любую другую свою любовницу!

Полетевшую в меня сахарницу я по инерции ловлю на подлете. Правда, крышка еще в начале полета падает на пол, и теперь песок сыпется мне под ноги. Что злит девушку больше прежнего. Но, вопреки ожидаемому, она подходит и просто отбирает посудину, после чего возвращается к мойке и тоже демонстративно выбрасывает ее в мусорное ведро.

— Если ты вдруг не поняла, Василиса с некоторых пор жена моего родного брата. К тому же, она беременна его вторым ребенком — считай, моим племянником. Или племянницей. Я не могу исключить ее только потому, что тебе так захотелось.

— Ну, так и встречайся с ними на нейтральной территории, — парирует Тая. — В дом зачем тащить было эту кикимору? Или это и есть твой сюрприз? Тогда это дерьмовый сюрприз, чтоб ты знал!

В мусорное ведро летит ваза с конфетами.

Значит, все-таки психоз…

— Мне надо было сменную няню украсть, тебе бы больше понравилось? — не удерживаюсь от встречного.

И да, от повторно летящей в меня кухонной утвари уклоняюсь. На этот раз это электрический чайник.

— Сдается, это мне нужно привести в наш дом бывшего любовника, чтобы ты побывал на моем месте! — отвечает она ядовито уже на повышенных тонах. — С той лишь разницей, что он отсюда вряд ли выйдет целым и невредимым, а эта твоя бывшая шалава ушла даже не убитой морально! — выдыхает и часто-часто моргает, явно сдерживая слезы.

А до меня только теперь доходит…

И вот вроде бы ничего смешного, но издевательская улыбка расползается на моих губах, ничего не могу с собой поделать.

— Если тебе станет легче, я с ней не спал. Ни разу. Трахается Кикимора Александровна исключительно с младшим из Орловых, — проговариваю, усаживаясь на диван, с демонстративной заинтересованностью наблюдая за реакцией девчонки.

Тая замирает, глядя на меня одновременно неверяще и... с надеждой?

— И что, прям вот ни разу не засовывал в нее свой член? — переспрашивает недоверчиво, внимательно разглядывая, словно ко мне полиграф присоединен. — Совсем-совсем? — прищуривается.

Развожу руками в показной беспомощности.

— И даже пальцы не засовывал, — открещиваюсь. — Как и язык… — призадумываюсь над тем, чтобы еще такого можно было бы в нее засунуть, на случай, если вдруг спрашивать опять будет.

Девушка прикрывает глаза, с шумом втягивает в себя воздух и также шумно выдыхает, а вместе с тем несколько раз сжимает и разжимает свои маленькие кулачки.

— У нас был договорной брак. Одно из условий — невеста-девственница. Я не трогал ее, Тая. А потом узнал, что мой брат тем же самым не отличается, — добавляю уже мрачно и серьезным тоном, заканчивая с балаганом. — Потом… мы больше не виделись. Так что твоя ревность не совсем уместна. И да, тебе придется видеться с ней. Надеюсь, не часто. Поверь, она тоже особого удовольствия не испытывает. Боится меня до чертиков. У нее… хм… есть на то некоторые основания.

На этот раз отвечает она не сразу. С некоторое время еще продолжает смотреть на меня.

— Понятно теперь, откуда у нее взялось это желание мне помочь, — говорит по итогу.

Уходит. В гостевую уборную на первом этаже. Возвращается оттуда уже с аптечкой в руках. Подходит ко мне и кладет ее рядом, но пользоваться содержимым не спешит. С самым благопристойным видом, словно и не пыталась пару минут назад меня пришибить, усаживается на мои колени, лицом ко мне, и обнимает за плечо.

— И все равно она мне не нравится, — произносит ворчливо. — Неважно, какой ты, повели они себя все равно отвратительно. Особенно, твой брат. И он мне, кстати, тоже не нравится. И да, я ревнивая собственница. Ты, — тычет пальцем мне в грудь, — либо исключительно мой, либо можешь сразу катиться куда подальше, вместе со всеми своими шлюхами.

Вот теперь я нагло ржу уже в открытую.

— То есть форма психоза старая, а не новая, просто с системой ее проявления случилось разнообразие, — одариваю ее снисходительной насмешкой, обнимая в ответ.

— Ну, не все тебе одному психовать из-за мелочей, — ехидничает ответно девушка и тянется к аптечке. — Кстати, очень разозлился из-за произошедшего сегодня?

В голубых глазах воинственность сменяется напряжением. Тонкие пальчики заметно подрагивают, не с первого раза ей удается открыть коробочку с медикаментами. Она нервно прикусывает губы в ожидании ответа, хотя стойко делает вид, будто занята исключительно тем, чтобы вжиться в роль медсестры.

— Это смотря как ты намерена заглаживать свою вину, — отвечаю, глядя на все ее манипуляции.

На девичьих щеках тут же вспыхивает румянец смущения, и я снова улыбаюсь. Есть в ней в такие моменты что-то эдакое… трогательное что ли, задевающее нечто глубоко внутри меня, невозможно игнорировать, ощущение, будто поперек горла встает.

Да, видимо, удары братец все-таки ни хрена не рассчитывал...

— И как же я могу загладить свою вину? — спрашивает негромко Тая, копаясь среди вещей первой необходимости в поисках нужного.

Ко мне больше не прикасается. А мне и этого достаточно, стояк напоминает о себе, слишком уж остро реагирует организм на ту, что слегка ерзает на коленях, пока туда-сюда поворачивается.

— М-м… думаю, ты будешь очень-очень примерной девочкой и пообещаешь, что больше не будешь швыряться в меня посудой. Ну, для начала… — нарочно не договариваю, обхватив ладонью тонкую шейку и слегка сдавливаю, прежде чем провести сверху-вниз, отвлекая девушку от ее деятельности.

Делает вид, словно не замечает. Но улавливаю, как дыхание становится глубже и медленнее, а зрачки расширяются настолько, что я мог бы видеть в них свое отражение.

— Ладно, — соглашается, смачивая ватку спиртовым раствором. — А потом? — разворачивается вновь ко мне лицом.

“А потом ты встанешь на колени, расстегнешь мои брюки, вытащишь болезненно пульсирующий член и хорошенько оближешь его, после чего возьмешь в свой соблазнительный ротик, втягивая в себя глубоко-глубоко…” — проносится заманчивой мыслью, которую я пока оставляю при себе.

— А потом ты пообещаешь, что больше не будешь похищать других людей, — озвучиваю, вместо того, что хочется сказать на самом деле. — Ладно я, но твой папочка однозначно расстроится, если узнает о таких твоих подвигах, — добавляю новый пункт к общему списку нашей беседы. — Ты в следующий раз лучше сразу мне скажи, — склоняюсь и продолжаю уже полушепотом, на ушко, намеренно задевая губами. — Ручки свои не пачкай. Договорились?

Мою собственную кожу опаляет ее тяжелое горячее дыхание.

— Договорились, — шепчет она ответно, опять не споря со мной, чуть отодвигается и прижимает сдобренную спиртовым раствором вату к моей левой брови.

Приходится стиснуть зубы. Не потому, что жжет. А потому что осуществление всех моих сакральных мыслишек явно откладывается. Ненадолго. После того, как Тая закончит свои игры с медицинско-уходовым уклоном, я обязательно напомню ей о других…