Я впадаю в такую истерику, что деру на себе чертов корсет снова и снова, но он не желает сниматься. Взгляд цепляется за нож, брошенный Тимуром. Подбегаю к нему, беря в руку и расправляясь с проблемным платьем тем же способом, что и этот сумасшедший. Оставив остатки разорванного наряда валяться на полу, запираюсь в ванной, залезая в душ и позволяя воде уносить мои слезы, пока не успокаиваюсь.
Только обтираясь полотенцем, понимаю, что не взяла с собой одежду переодеться. Если Тимур вернулся в спальню, то я точно не готова предстать перед ним в одном полотенце. Однако, выбора нет. Как могу, прикрываю себя двумя большими полотенцами и осторожно выглядываю из-за двери ванной. В комнате все еще никого нет. Молнией бросаюсь к не разобранным чемоданам и с третьей попытки нахожу тот, в котором нижнее белье.
Да уж, мама постаралась, покупая мне приданое. Я готова сгореть со стыда, думая, что она выбирала для своей дочери все эти красивые, но не слишком скромные комплекты белья и ночных рубашек. С трудом нахожу пижаму, состоящую из шелковых штанов и рубашки с длинными рукавами, и надеваю ее на себя, после чего оставляю беспорядок в комнате, как есть, и юркаю под одеяло, выключив свет и даже не высушив волосы. Боюсь не успеть.
Был бы замок на двери, я бы его закрыла, а так, у меня нет никакой защиты от непрошенного гостя. Пусть эта комната и принадлежит Тимуру, а я его законная жена, но мне совсем не хочется видеть его рядом. И если раньше я обещала себе, что постараюсь быть нормальной женой, то после его выходки, я нереально боюсь того, на что этот мужчина способен.
Проходит немало томительных минут, проведенных в страхе и мольбах Богу, прежде чем дверь открывается. Я лежу спиной и ничего не вижу, но Тимур не включает свет. Судя по звукам, он ищет что-то в шкафу, а потом запирается в ванной.
Когда спустя десять минут мой муж подходит к кровати и ложится на свою сторону, я закусываю кулак, чтобы не издать не звука. Тело напряжено, как струна, я даже дышать боюсь, но ничего не происходит. Лежу так долго-долго, но усталость, в конце концов, берет верх и я засыпаю.
***
По традиции, новая невестка должна встать рано утром и приготовить завтрак для всей семьи. Я вышла замуж в семью, состоящую из двух мужчин, но почему-то не сомневаюсь, что их родственники придут с самого утра в гости, поэтому готовлю много.
Мне везет проснуться в семь часов, потому что даже во сне я ощущаю тревогу перед завтрашним днем. К счастью, ночью, ни я, ни Тимур не переместились к середине кровати, и мне удается спокойно встать, не побеспокоив его сон.
Быстро умывшись, тихо, как мышка, достаю свое платье и, надев его, повязываю поверх маленький кружевной передник, имеющий чисто символический смысл. В первую неделю после свадьбы дом завален гостями, поэтому никакой домашней одежды. Невеста должна выглядеть красивой и нарядной.
Сделав легкий макияж, собираю еще немного влажные волосы в пучок и накидываю сверху шарф, прежде чем взять свой телефон и спуститься вниз, на кухню. Дом тихий, значит, и мой свекор еще не проснулся.
Спокойно исследую шкафы и холодильник, думая, что наверняка в доме есть прислуга, ведь все выглядит так, словно здесь часто готовят. Даже есть контейнеры с остатками приготовленной ранее еды.
Определившись, принимаюсь нарезать овощи для яичницы и ставлю тушиться мясной фарш, чтобы сделать начинку для блинов. Надеюсь, хотя бы до восьми мужчины не спустятся, потому что приготовить нужно побольше, а с блинами одна морока. Не отвлекаясь ни на что, даже на мысли о безрадостном будущем, тружусь, как белка в колесе, пока меня, внезапно, не прерывает звонок телефона.
Это мама звонит.
Беру трубку с наворачивающимися на глаза слезами. Только вчера ее видела, а такое ощущение, словно вечность прошла. Так скучаю по ней, так хочу домой!
– Доброе утро, мама!
– И тебе, моя девочка, – отвечает мама. – Как ты? Что делаешь?
– Готовлю завтрак.
– Тогда не буду мешать. Позже поговорим.
– Мама подожди! – хочу подольше поговорить с ней. – Я одна тут. На громкой связи. Почему ты звонила?
– Хотела узнать, в порядке ли ты, – нерешительно вздыхает мама.
– Конечно, что со мной будет? – отвечаю легким тоном. – А вы как? Дома все хорошо?
– Как обычно, но тебя очень не хватает. Только Азиза вчера затеяла скандал, увидев твою шкатулку с украшениями…
Я могу только закатить глаза. Наверняка, эта неадекватная женщина решила, что украшения купил дядя Анвар, хоть это и не так. Мой старший брат дал большую сумму денег маме для меня и видит Бог, как тронул меня этот поступок! Не хотела брать деньги, ведь он откладывает их на покупку квартиры, но разве переубедишь этого упрямца?
Разговариваю с мамой минут двадцать, а потом принимаюсь сервировать стол. Еще через десять заканчиваю печь блины – догадалась делать это на двух сковородках сразу. Когда после восьми спускается свекор, чувствую себя неуютно, потому что с этим мужчиной я виделась всего раз и он кажется мне очень строгим.
– Доброе утро, папа! – приветствую его.
Он заходит на кухню и удивленно оглядывается.
– Доброе утро, Лейла! Сколько же ты наготовила! Не стоило так напрягаться, я попросил Асму привезти завтрак, когда она будет ехать. Тимур уже встал?
– Н-нет, – отвечаю с заминкой. – Хотите чай или кофе?
– Чай, – говорит он, садясь за стол. – Себе тоже налей, вместе поедим. Сегодня будет много гостей, так что воспользуемся этим тихим утром, пока можем.
Он по-доброму усмехается и я чувствую облегчение. Все-таки, не такой уж он и строгий. Наливаю чай, накладываю ему яичницу и сажусь за стол, напротив него, мелко отхлебывая свой кофе. Есть не хочется, но я беру один блинчик и лениво отламываю от него кусочек за кусочком, уговаривая свой желудок не бунтовать. Свекор начинает есть с большим аппетитом, нахваливая все, что пробует, но разговор не заводит, и мы заканчиваем завтрак в уютной тишине.
– Иди, разбуди Тимура, – говорит он, когда я убираю со стола. – Скоро гости придут, а он еще дрыхнет.
Замираю с чашкой в руке, а внутри все затягивает холодом. Не хочу возвращаться в ту комнату и будить его тоже не хочу. Однако, что я могу поделать?
Словно идущий на казнь заключенный, медленно поднимаюсь по лестнице и подхожу к двери спальни. Отбросив глупую идею постучать, захожу внутрь и вижу, что он спит. Одеяло укрывает Тимура лишь по пояс, в отличие от утра, и при виде обнаженной мужской груди я откровенно теряюсь.
«Надеюсь, на нем хотя бы штаны есть! Не мог же он спать рядом со мной голый или в трусах!?»
– Тимур? – зову его, не отходя от двери.
Никакой реакции.
– Тимур, – громче повторяю я. – Пора вставать, гости скоро приедут.
Та же песня. Даже не дернулся.
Зову его все громче и громче, а не добившись реакции, подхожу ближе. Стараясь не смотреть на обнаженный мужской торс, который, надо заметить, впервые в жизни вижу вживую, отчего жутко нервничаю, осторожно тыкаю пальцем в предплечье своего мужа.
– Тимур! Просыпайся.
Он не шевелит ни единой мыщцей. Как можно так крепко спать? Мстительно тыкаю пальцем как можно сильнее в его запястье и ничего. Учитывая мой маникюр с острыми ноготками, должно быть больно. На коже даже отметина осталась. А раз он ничего не почувствовал, то…
«Неужели умер во сне!?»
– Тимур? – испуганно трясу его за руку.
Она теплая. И грудь вздымается.
«Может, ему стало плохо? А если скорую нужно вызвать?»
Подношу пальцы под нос, проверяя, точно ли он дышит, и, удостоверившись, кладу ладонь на сердце. Оно бьется очень быстро. Перевожу взгляд на его лицо и вижу, что мужчина открыл глаза и смотрит на меня с насмешливой ухмылкой.
«Вот ведь гад ползучий! Обманул!»
Только я отдергиваю руку от его груди, как Тимур хватает меня за запястье и валит на себя. Успеваю лишь панически вскрикнуть, прежде чем оказываюсь перекинута на свою половину кровати и придавлена сверху тяжелым мужским телом.
***
Даже когда она меня будит, голос у Лейлы полон нерешительности. Не знаю, с чего это у меня такое игривое настроение с утра, но решаю немного над ней постебаться. Лежу, делая вид, что не слышу ее, и еле сдерживаюсь от желания рассмеяться, когда она тычет в меня пальцем, словно я сдохшая на дороге собака.
А ногти-то у моей жены острые!
Уже предвкушаю, как она начнет верещать от такой выходки, и валю ее на кровать, прежде чем подмять под себя, но получаю лишь тихий, как у мышки, писк, который тут же обрывается, а сам я оказываюсь загнан в свою же ловушку.
Лейла смотрит на меня широко раскрытыми глазами с плещущейся в них паникой. Ее руки прижаты к моей груди и прикосновение прохладных маленьких ладоней на моей пышущей жаром коже, заставляет тело напрячься.
Утреннее возбуждение – дело привычное, но сейчас все, вдруг, становится острее. Подо мной мягкая и сладко пахнущая женщина. Ее губы чуть приоткрыты, а кожа щеки под моими пальцами нежная и шелковистая. Я не замечаю слабых попыток оттолкнуть меня, застыв взглядом только на этих губах, к которым склоняюсь все ниже и ниже, чтобы попробовать на вкус, но из ее горла внезапно вырывается всхлипывание.
– Пожалуйста, отпусти! Гости…
Отрезвляет, как ушат холодной воды. Резко отталкиваюсь от нее, и Лейла тут же срывается с кровати и, не оглядываясь, бежит к выходу.
Когда я спускаюсь к завтраку, она красная, как рак. Ставит передо мной тарелки, избегая встречаться взглядом, и налив кофе, идет к выходу.
– Останься, – говорю ей в спину.
Она оглядывается с видом человека, обреченного на пытки.
– Что?
– Сядь, Лейла. Я не люблю есть один.
– Я уже поела, – возражает она.
Черт побери, как же бесит! Когда я был в роли ее зятя, она разговаривала со мной, как обычный адекватный человек. Даже частенько шутила и подначивала. Не думал, что Лейла может вести себя, как средневековая барышня, стесняющаяся поднять глаза от пола. Чего она так мнется теперь?
– Сядь, – тверже говорю ей, и она садится. – Что с тобой происходит?
Наконец-то я удостаиваюсь от нее прямого взгляда!
– В смысле? – озадаченно хлопает глазками.
– Почему ты ведешь себя так, словно мы первый день знакомы?
На миг она кажется искреннее возмущенной, что удивляет меня.
– Потому что ты ведешь себя, как… – осекается, явно намериваясь назвать меня свиньей, но вовремя поняв, что это не лучшая идея. – Сначала ты меня до смерти напугал, а с утра…
Снова краснеет. Ну, надо же! И впрямь святоша! Неужели и ночью будет себя так вести?
– У тебя биполярка или какое-то психическое расстройство? – спрашивает вполне серьезно.
Я не могу сдержать смешок. Что в голове у этой девушки?
– Я здоров, можешь не волноваться, – пережевав яичницу, отвечаю ей. – И про платье забудь. Я просто не ожидал, что ты его наденешь.
Извиняться не буду. Не в моей привычке.
– Я и не хотела, – отвечает Лейла. – Ни этого платья, ни свадьбы. В отличие от тебя, у меня не было выбора. Ты ведь мог отказаться, Тимур…
– Ни слова! – обрываю ее. – Мы не будем это обсуждать Лейла! Хочешь или нет, но мы теперь женаты. Я не желаю впредь говорить ни об условиях этого брака, ни о твоей сбежавшей кузине. Эти темы – табу. Поняла?
Она не отвечает. Просто смотрит на меня долгим пронзительным взглядом ярко-голубых глаз, а потом встает и начинает греметь сковородками и доставать продукты из холодильника. Не осмелилась возразить. Может, такая покорность и к лучшему. Меньше головной боли для меня.
Комментарии
Комментарии читателей о романе: Нелюбимая жена