Роман Нелюбимая жена глава Глава 15

 Посиделки у Васима длятся до ночи. Вернувшись домой, я решаю принять душ перед сном, но войдя в гардеробную, обнаруживаю свою не распакованную сумку. Хорошо, что Лейла не стала ее убирать, потому что ей не стоит видеть мою слабость. Иначе, как назвать то, что я взял с собой треклятое фото Миры? То самое, в котором она в свадебном платье. Такая красивая, неземная, что каждый раз, глядя на нее, у меня начинает учащенно биться сердце.

 Я презираю сам себя, но не могу отказаться от этой фотографии. Рука несколько раз тянулась выбросить ее вместе с рамкой к чертовой матери, но я не смог. От одной мысли об этом, в груди все стягивает. 

 Мира… Моя коварная девочка…

 Я пытаюсь изо всех сил, но не могу выкинуть ее из мыслей. Проклинаю ее и себя, но продолжаю любить. Как никогда и никого не любил. 

 Отношу фото в кабинет и запираю в первом ящике стола. Возможно, и настанет день, когда я смогу избавиться от этой фотографии безо всякого сожаления, но прямо сейчас, она нужна мне. Не позволяю себе смотреть на нее, просто убираю в ящик, и ухожу все-таки в душ. Там долго стою под струями воды, пытаясь взять себя в руки и не ныть, как баба, об утраченной любви.

 Мне не нужна Самира. Я не должен любить ее. Я женат. Недоступен. И моя жена ничуть не хуже своей проклятой кузины. Даже лучше. Красивее. Все мои друзья это подметили. Так какого черта я страдаю по какой-то вертихвостке?

 Отключаю воду и вытираюсь, надевая на себя футболку и штаны. Быстро прохожусь расческой во влажным волосам, приглаживаю бороду и иду в спальню. Нет лучшего лекарства от тоски, чем женская ласка.

 Лейла сидит перед зеркалом, уже в пижаме, и разбирает свои банки-склянки. Ее длинные черные волосы блестящими прядями падают на плечи и спину, дразня запустить в них пальцы. Крадусь к ней, мысленно раздевая взглядом, и она удивленно оборачивается, увидев меня в зеркале.

 – Тимур, я как раз хотела…

 Подхватываю ее на руки и она пораженно затыкается. Сажусь на ее место, устраивая у себя на коленях и девушка замирает в моих руках, широко раскрыв глаза и тяжело дыша. Обхватив рукой бледную щеку, глажу большим пальцем приоткрытые губы, сквозь которые вырывается взволнованный писк и утыкаюсь носом в висок, втягивая в себя запах ее волос. 

 Лейла красивая. Даже без макияжа. У нее яркие голубые глаза и нежные губы темно-розового оттенка. В ней нет чувственности, но она, безусловно, красива. Как кукла. На такую приятно смотреть, но едва ли можно потерять голову от страсти. Тем не менее, мне достаточно того, что есть. Запаха женщины, ее трепета, нежной гладкости кожи. Я могу потеряться в ней и даже не вспомню о другой в этот момент, если только она мне позволит.

 – Не бойся, – шепчу в ее губы, прежде чем накрыть их своими.

 Она вздрагивает и впивается ноготками в мою грудь сквозь футболку, но не отталкивает. Я нежно потираю ее мягкие губы своими – раз, другой. А потом приоткрываю рот и пробую на вкус верхнюю, всего лишь кончиком языка. Лейла содрогается и крепко жмурит глаза, но я смотрю. Наблюдаю за ее реакцией. 

 Моя жена послушна. Дико смущена и шокирована, но не сопротивляется. Я целую ее глубже, приоткрывая сладкий ротик и проникая языком. Она не отвечает, покорно принимая ласку, только сдавленно выдыхает мне в рот. Не умеет целоваться. Не знает, как можно применить свой язычок, чтобы подарить ответную ласку. Но меня это неимоверно заводит – знать, что кроме меня, никто не заходил на эту территорию. Я буду первым. Буду тем, кто научит ее. 

 Непроизвольно усиливаю напор, обхватывая ее за затылок и бескомпромиссно терзая нежные губки. Хочется ее… Прямо здесь и сейчас хочется. Кладу свободную руку на округлую грудь, находя и сжимая сосок, но Лейла с громким вскриком отворачивает голову, отталкивая мою руку.

 – Отпусти! – требует маленькая недотрога, пытаясь встать с моих коленей.

 Едва сдерживаю раздраженный рык, отпуская ее. Лейла отходит к двери, глядя на меня, как кролик на удава.

 – Не беги, – пытаясь отдышаться, говорю ей. 

 Она с сомнением переводит взгляд с меня на кровать.

 – А ты не будешь?..

 Вопрос повисает в воздухе, а моя женушка неудержимо краснеет. Я заведен до предела, раздражен из-за ее отказа, но в этот момент мне хочется рассмеяться. 

 Мазохистская часть меня находит эту игру интересной. Ведь, чем труднее добыть приз, тем слаще он оказывается. Встаю на ноги и подхожу к ней, подпирая к стенке, потому что Лейла отступает назад с каждым моим шагом. Пугливый кролик. Но такой милый. Так бы и съел!

 – Не буду ли я тебя сегодня, хм… склонять к супружескому долгу? Это ты хотела спросить? – насмехаюсь над ней.

 Ее глаза округляются и мне интересно, насколько большими я могу их сделать не только словами, но и делом. Уверен, мою стесняшку может многое шокировать в постели.

 – Не буду, – говорю, не добившись от нее ответа. – Но это не значит, что я не позволю себе трогать тебя или целовать. 

 Она сглатывает и снова смотрит на кровать. 

 – Ложись, Лейла. Я свое слово держу. Пока никакого секса.

  Бедняжка выглядит так, словно вот-вот упадет в обморок. Она несется к кровати и ныряет под одеяло, повернувшись ко мне спиной, и не сдержав смешок, я выключаю свет и иду за ней. Не трогаю ее больше только потому, что уже заведен до предела, а эти ощущения не из приятных. 

 Какой же я неудачник, если женат уже который день, но так и не добрался до тела своей жены! Хотя, женушка тоже тот еще фрукт. 

 – Знаешь, я, кажется, понял, почему тебя все зовут Ляля, – говорю в темноту. – Ты пугливый маленький заяц. До Лейлы еще расти и расти.

 В ответ мне раздается возмущенное фырканье, но девочка предпочитает промолчать. 

***

 На следующий день Тимур ведет себя как обычно, не делает никаких намеков и не приближается ко мне, отчего я чувствую огромное облегчение. Та игривая сторона, которую я заметила в нем, спит на данный момент и это радует. Правда, он впервые назвал меня Лялей, а не Лейлой, как обычно. Просто сказал: «Доброе утро, Ляля!», и сел завтракать, когда проснулся и пришел на кухню.

 Я же чувствую себя не только скованной, но вдобавок ко всему, еще и виноватой. Перед Мурадом, перед самой собой. Потому что вчера у меня был первый настоящий поцелуй и, хотя мне ничуточки не нравится Тимур, мне понравилось его прикосновение. До того, как он обнаглел и начал меня щупать! 

 Мы с ним вышли из дома сразу после завтрака и поехали на метро в банк. Тимур объяснил мне схему, купил проездной, и даже закачал какое-то приложение на телефон. Я быстро поняла, что к чему, так что он зря так беспокоился, что я потеряюсь.

 В банке мы провели не более получаса и после того, как нас обслужил его знакомый (сколько же у него тут приятелей!), мне выдали карточку и доступ к счету Тимура. 

 – Не боишься, что я тебя разорю? – шучу я, когда мы выходим из банка.

 – Там суточный лимит, за один день не успеешь, – усмехается он. 

 На самом деле, это для меня неловкий момент. Я была на обеспечении отца, теперь перешла на обеспечение мужа и это совершенно нормально для нас, ведь муж обязан содержать жену и детей, но все равно воспринимается странно. Потому что это Тимур. 

 – Я не транжира, на самом деле, – говорю ему.

 Тимур смотрит на меня внимательно и качает головой.

 – Лейла, ты не должна отчитываться за траты, если только они не превышают миллион в день. Я серьезно. Покупай, что хочешь. А если глаз упадет на какое-нибудь украшение подороже, то мы обсудим. Я могу обеспечить свою жену и не собираюсь считать каждую копейку.

 У меня округляются глаза от суммы, которую он назвал. Да за такие деньги машину можно купить!

 – Мне некуда тратить такие деньги. Но спасибо за щедрость.

 Муж довольно щипает меня за подбородок, как ребенка какого-то, и идет дальше, а я ошеломленно плетусь следом. Становится невыносимо горько, что сумму, которую он может позволить себе потратить за день, такие, как Мурад, не могут заработать и за год. И ведь он не тратил бы их на всякие брендовые побрякушки! 

 Я все еще думаю о нем, о его семье. Вот бы узнать, как продвигается лечение его брата! Просто, чтобы успокоить душу. 

 Быстро отгоняю эти мысли, говоря себе, что у каждого своя судьба и Тимур не виноват в том, что зарабатывает больше других. 

 Мы снова спускаемся в метро и он требует самостоятельно определить нужное нам направление, чтобы оказаться в одном из самых крупных торговых центров города. С помощью приложения, я довольно быстро разбираюсь и чувствую удовлетворение, когда Тимур говорит, что я не ошиблась.

 – Купим тебе машину, когда получишь права, – огорошивает он меня новостью. – Но пока не станешь опытным водителем, одну на трассу не пущу. Все-таки, это не наш маленький город и движение здесь гораздо интенсивнее. Пока будешь передвигаться в метро, когда меня нет рядом.

 Я теряюсь от его поведения. От щедрости. Тимур больше не смотрит на меня с неприязнью и злостью. Он не грубит в разговоре, напротив, ведет себя непривычно мило. Когда он был женихом Миры, он, конечно, всегда был корректен в общении, но не был настолько раскован. Это почти… интимно. И нервирует меня все больше, потому что я словно общаюсь с другим человеком. Сколько же у него масок и какая личность настоящая?

 В торговом центре едва удается отговорить его от шоппинга, хотя он настаивает что-то для меня прикупить, так как мне пришлось оставить много своей одежды дома.

 – Я ненавижу ходить по магазинам, так что это, возможно, твой единственный шанс, – шутит мужчина.

 – Я даже не надевала большинство своей одежды, мне правда ничего пока не нужно, – заверяю его. – Давай лучше пойдем в кино? Я давно не была, вдруг, что-то интересное вышло?

 Он соглашается и мы смотрим расписание сеансов, оба останавливая выбор на боевике.

 – Разве девушки не любят сопливые мелодрамы? – удивляется Тимур.

 – Любят, – признаю я. – Но их нужно смотреть дома, под настроение. А в кинотеатре я смотрю ужасы и боевики. В первом случае не так страшно, потому что кругом люди, а во втором, не скучно, потому что в боевиках почти всегда движуха.

 Я не добавляю пункт о брутальных красавчиках, потому что мужу такое не говорят, но это, несомненно, тоже плюс. 

 Мы спускаемся сначала в ресторан, чтобы пообедать, а через полтора часа поднимаемся к кинотеатру. Тимур купил билеты на ВИП-места, но я и представить не могла, что мы получим такое подобие уединения, при котором он сможет позволить себе распустить руки. И ведь не убраться от него, не привлекая к себе внимания!