Роман Не верь мне глава Глава 61

Алина

— Ты приняла правильное решение, — Инна, сидя рядом со мной на краю постели, наблюдала за тем, как моя дочь, убаюканная в покачивающейся кроватке, сладко спит.

— Я надеюсь, — выговорила шепотом и, чтобы не потревожить Яну, взглядом указала на дверь.

Мы обе поднялись. Все так же стараясь не издавать ни единого лишнего звука, я тихо положила на тумбу радионяню, и мы вышли из комнаты. Спустились вниз и теперь могли разговаривать в полный голос.

— Даже не сомневайся, Алинка, — Инна приобняла меня за плечи. Я выдавила улыбку.

Пару дней назад мы вместе с Яной перебрались из клиники в дом Вадима. Даже поверить было трудно, что наконец-то я могу выдохнуть свободнее, потому что, несмотря на то, что состояние моей девочки опасений у врачей не вызывало, нахождение в стенах клиники угнетало само по себе. Выписали её лишь удостоверившись, что все органы функционируют нормально. Меня же… Меня же из клиники никто не гнал. Я так и жила в похожей на хороший гостиничный номер палате, надеясь, что когда-нибудь смогу вернуть Олегу деньги. Не потому, что чувствовала себя обязанной. Скорее потому, что теперь, когда расставила точки, не имела права на всё это. Не имела я права и на букет роз, который отдала мне администратор при выписке, но… Но оставить его не смогла. Прощальный букет без записки, обжёгший лёгкие сладким цветочным запахом, который мне, как и запах приславшего его мужчины, не забыть уже никогда.

Забирая нас, Вадим не скрывал удовлетворения тем фактом, что теперь мы будем жить в его доме, как он сказал: под его защитой. Под защитой… наверное, мне сейчас как никогда хотелось спокойствия.

— Вадим поедет первым, в двадцатых числах, — продолжила Инна. — А мы с тобой, как только наша кроха сможет путешествовать.

Мы вошли на кухню, похожую на те, что видела я только в кино. В одном из тех фильмов, где главный герой, обладая большими деньгами и властью, окружал себя удобством и роскошью, не выглядящими при этом вульгарно. Дорогая элегантность, схожая с той, что наполняла дом… Другой дом, о котором я не хотела даже помнить. Та же сдержанная роскошь, но с совершенно другим характером.

— Это не обязательно, ты можешь полететь с ним, — возразила я, присаживаясь на мягкий удобный диван. — Не хочу, чтобы вы разлучались из-за меня даже на время.

— Ой, Миронова, брось ты это! — закатила глаза, хмыкнула и подошла к чайнику. Налила воды, нажала на кнопку. Повернулась ко мне лицом, оперлась о столешницу ладонями и, выдохнув, посмотрела так, будто все хотела мне что-то рассказать, но никак не решалась.

— Что такое? — первой спросила я.

Инна снова вздохнула и, сунув руку в карман широкой толстовки, протянула мне небольшой бархатный футляр.

— Вадим подарил, — улыбнулась, когда я, забрав его, вернулась за стол. Открыла и изумленно уставилась на подругу. На темно-синей подушечке лежало кольцо, украшенное крупными бриллиантами. Стоило свету попасть на них, они заиграли гранями так, что я, всегда равнодушная до дорогих украшений, залюбовалась.

— Он сделал тебе предложение? — взволнованно выговорила я, рассматривая небывалой красоты кольцо из, судя по всему, белого золота или даже платины.

Расчувствовавшись, Инка счастливо закивала.

— Я думала, снова сережки, а он… — пожала плечами, махнув на футляр в моих руках. — А он предложение… Говорит, плевал он на мое прошлое. Главное, чтобы я была в его будущем рядом.

— Господи, как же я рада за вас! — наверное, этот момент был сейчас мне особенно нужен. Столько всего тяжелого, темного случилось за последнее время, что мне было жизненно важно почувствовать, что есть и другая сторона жизни. Вспомнить, что есть и счастье. Потому что даже появление на свет Янки сопровождалось страхом, боязнью потери. Сейчас, глядя на подругу, я готова была расплакаться, но уже от счастья. Положила футляр на стол, сама поднялась и обняла её. — Только почему оно не на твоем пальце, м-м? — спросила, чувствуя, как от волнения голос зазвучал глуше.

— Я боюсь.

— Чего? — отстранившись, посмотрела удивлённо.

— Что у этой сказки о Золушке не может быть счастливого финала. Я же… Я же не ровня ему.

— Он любит тебя, Инка, — уверенно глядя ей в глаза. Уж в чем-чем, а в этом я ни капли не сомневалась. Видела, как Вадим смотрит на подругу, и тихо радовалась за неё. — Помнишь, — продолжила я, — ты говорила, что хотела бы стать частью его семьи? Это кольцо говорит именно о том, что ты и ваш будущий малыш — его семья. Ты подарила ему смысл жизни после смерти сына. И ты по праву должна быть вместе с ним. Занять место не только в его сердце, но и в его жизни, в его доме. Вадим не из тех мужчин, которые делают что-то в порыве, а потом жалеют об этом. Если он попросил тебя стать его женой, значит, он действительно хочет этого, — договорила и повторила тихо: — Он любит тебя. Действительно любит.

— Я тоже его люблю. Очень сильно люблю, — Инна снова меня приобняла. — Спасибо тебе, — шепнув, погладила по волосам.

Мы обе, не сговариваясь, посмотрели на оставшийся на столе футляр. Я перевела взгляд на подругу и глянула на неё так выразительно, что она не удержалась и тихонько засмеялась.

— Простите, Алина Александровна, — в дверях кухни появился один из охранников Вадима. — К вам пришли.

— Ко мне? — Кто ко мне мог прийти в дом Козельского?! Меня как будто током ударило. Только-только мне стало казаться, что все наконец выровнялось, как опять. Не знаю, откуда взялось ощущение того, что от неожиданного визитёра ждать ничего хорошего не следует. Не знаю.

— Мужчина или женщина? — поинтересовалась, боясь, что это Олег.

— Женщина, — ответил он.

Мы с Инной переглянулись. Я непонимающе качнула головой и обратилась к охраннику:

— Проводите её в гостиную, я сейчас приду.

Остановившись в дверях гостиной, я рассматривала высокую светловолосую женщину, которая, в свою очередь, с интересом изучала картину, висящую в дорогой позолоченной рамке на стене. Я не знала её — в этом я была уверена. Иначе точно запомнила бы. Уж слишком эффектной была эта особа. Подумалось, что вот такая и должна быть рядом с Олегом, никак не я… На автомате пригладила петухами выбивающиеся из небрежного хвоста волосы — Яна дала мне всего несколько минут, чтобы умыться.

— Добрый день, — все же подала я голос.

Женщина тут же обернулась и с любопытством уставилась на меня. На губах её играла легкая улыбка, от которой стало не по себе. Черное платье-карандаш, белый, накинутый поверх пиджак, тонкий кожаный поясок, подчеркивающий точеную талию. Туфли-лодочки на высоких каблуках. В отличие от меня, в гостиной она выглядела вполне уместно, хотя всё равно казалась какой-то… чужой. Другой, будто бы деталь мозаики, взятая из похожей, но другой картинки.

— Алина, — улыбка её стала шире. Во взгляде мелькнуло что-то знакомое, но я так и не смогла понять, что именно. — Меня зовут Анастасия, — протянула мне руку, — я адвокат семьи Макаровых.

Как-то иначе я себе представляла адвокатов. Руку я пожала, но подозрительность моя никуда не ушла, наоборот, стала сильнее:

— Что вам от меня нужно?

— Давайте присядем, — она указала на стоящие чуть в сторонке от дивана кресла из кожи коричневого цвета и, не дожидаясь от меня согласия, направилась к ним.

— У меня мало времени, — я сжала лежащую в кармане длинного кардигана рацию радионяни, которую носила с собой буквально всюду. Боялась, что дочь останется без присмотра даже на минуту, потому что страх за ее состояние и жизнь до конца так и не пропал. Разговаривать с этой странной женщиной мне не хотелось до такой степени, что я бы предпочла, чтобы в этот момент раздался плачь дочери. Тогда бы я могла с чистой совестью спровадить её восвояси. Адвокат семьи Макаровых… Что ей от меня нужно?!

— Я не отниму его слишком много, — присев в кресло, она достала из портфеля папку с какими-то документами и подняла взгляд на меня, все еще не двинувшуюся с места.

Выбора у меня не было. Недовольно вздохнув, я наконец присела в кресло напротив и перевела взгляд с папки на Анастасию. Губы её были накрашены алой помадой, волосы струились по плечам золотистым водопадом. Это могло бы показаться вызывающим, если бы… не шло ей. Красота на грани вызова, вот что я могла сказать о ней. Красота на грани вызова и ощущение холода рядом.

— Так что вы хотите от меня? — сухо поинтересовалась я.

— Наверное, вы знаете, что Анна Громова умерла?

Я не ответила, продолжая смотреть ей в глаза. Они были голубыми. Какими-то неестественно голубыми…

— Знаю, — ответила коротко.

— Я много лет работаю с её семьёй. Некоторое время назад она позвонила мне и заявила о намерении составить завещание.

— Какое отношение это имеет ко мне, я не понимаю, — желание скорее закончить разговор становилось сильнее. Я чувствовала, что меня вновь утягивает в трясину этой грязной истории, и не желала марать едва отмытые руки.

— Самое прямое, — вымолвила Анастасия. Лицо её стало серьезным, она достала из папки документ и протянула мне. — Анна Громова включила и вас в завещание, Алина.

Мне вдруг стало нехорошо. Руки мигом похолодели, внутренности стянуло узлом. От острой нехватки воздуха захотелось выбежать на улицу.

— Это невозможно, — выдавила, смотря на протянутый мне лист бумаги так, будто только что мне предложили сунуть руку в ящик с гремучими змеями.

— Но это так. Можете прочитать, — тряхнула завещанием, но я замотала головой, не желая прикасаться к нему. Вскочив на ноги, воскликнула:

— Я хочу, чтобы вы ушли. Сейчас же! — сердце колотилось у самого горла, тошнота накатывала волнами. — Я никогда не знала эту женщину! Никакое наследство от неё мне не нужно.

В голове шумело. В какой-то момент показалось, что вот-вот я потеряю сознание. Тогда как меня едва ли наизнанку не выворачивало, Анастасия сохраняла спокойствие. Смотрела на меня прямо, внимательно, то ли продолжая изучать, то ли чёрт знает что ещё.

— Вам не интересно, что Анна оставила для вас? — адвокат грациозно встала, убрала документы обратно в папку, папку — в портфель.

— Не интересно. Уходите, — процедила сквозь зубы. Дурнота немного отступила. Я сделала незаметный глубокий вдох, окончательно пришла в себя. Ощущение тревоги не отпускало.

— Картины, — будто не слыша меня, произнесла она. Губы её вновь вытянулись в улыбку. — Все свои картины Анна завещала вам, Алина.

Картины… Господи, что происходит?! Откуда жена Олега знала о моем существовании?! Разве что… Я вдруг засмеялась. Тихо, рвано, нервно. Поймала на себе удивленный взгляд Анастасии и покачала головой. Громов. Он все давно рассказал ей. Безумие! Что если они вообще были с ней заодно, а потом… потом что-то пошло не так. Миллиард вопросов, ответы на которые знать я даже не хотела. Всё, чего я хотела — оставить в прошлом. Его, его жену и эту блондинку с голубыми глазами-льдинками.

— Убирайтесь, — жестко выговорила. — Убирайтесь, или я вызову охрану. Мне не нужны никакие картины Анны Громовой. Я хочу, чтобы вы и вся её родня оставили меня и мою дочь в покое.

— Боюсь, не получится, — ответила она мне. Я поймала на себе её взгляд, сверкнувшую в них злость я не могла бы спутать ни с чем. — Вы заберете эти картины, Алина, — с нажимом заявила она. — Рано или поздно.

Угроза? С какой стати я должна забирать их, если не желаю этого?! С какой стати мне вообще что-либо забирать?! Почему Анна составила завещание?! Как будто знала что-то… Как будто… И опять мне стало нехорошо. В висках застучало. Я понимала, что, если сейчас же она не покинет этот дом, мне действительно придется попросить, чтобы люди Вадима выпроводили ее. Достаточно с меня. Достаточно!

— Уходите! — не отводя взгляда указала в сторону выхода.

— Конечно, — она вновь превратилась в милую женщину. Как будто что-то вспыхнуло в ней и погасло. Улыбнулась, взгляд её потеплел.

Радионяня в моем кармане ожила, из динамика послышался спасительный плачь Янины. Вовремя. Странно было радоваться тому, что дочь проснулась раньше положенного, но я едва не выдохнула с облегчением.

— Ваша дочь, — внимание Анастасии было приковано к карману моего кардигана. — Она вырастет красивой девочкой, — снова взгляд на меня. — Берегите её, Алина. Берегите. Дети — самое главное, что может быть у женщины. Понимание этого порой приходит слишком поздно, — говорила она, глядя на меня. Потом отвернулась, посмотрела на картину, которую изучала, когда я вошла. На ней была изображена сидящая на берегу и смотрящая вдаль девушка. Смотрящая так, словно бы ждала кого-то… — В нашем мире так много зла. Не успеете оглянуться, как это зло может её у вас забрать, — договорив, она поправила пиджак и откинула волосы за спину. Взгляд мой тут же уцепился за родинку на шее.

Этого не может быть… Я резко подняла глаза и впилась в лицо адвоката, пытаясь найти похожие черты, но…

— До свидания, Алина, — сказала она и пошла прочь.

С новым истошным плачем Яны я будто пришла в себя. Скинув оцепенение и подавив желание броситься следом за этой женщиной, я побежала наверх, в комнату. Янина требовала моего внимания настойчиво и даже, когда я, подойдя к постельке, несколько раз качнула её, не пожелала успокоиться.

— Ну ты что, — шепнула, беря дочь на руки. Прижала к себе и, ласково покачивая, подошла к окну как раз в тот момент, когда Анастасия остановилась возле дожидающейся её машины. Стоило ей оказаться рядом, стоящий возле машины мужчина обернулся. Я затаила дыхание. Только на мгновение он повернулся лицом и…

— Хватит, — сказала я самой себе, прижимая дочь к груди. — Это невозможно.

Анастасия села в машину, мужчина же повернулся снова. Ещё одна секунда. Слишком мало, чтобы различить черты лица с такого расстояния. Вот только меня не оставляло чувство, что я уже видела его. Видела и даже знала где. В Калининграде. На выставке, куда мы ходили с Олегом. Присмотрелась. Нет… Хватит. Это просто усталость. Нервы и стресс.

— Скорей бы тебе уже разрешили перелеты, — вздохнула и посмотрела на малышку. — Маме нужно к океану… Сан-Франциско. Уверена, нам с тобой там понравится. Обязательно понравится, — сказала и перевела взгляд на отъезжающую машину.