Роман Не провоцируй босса, опасно! глава Глава 38

Настал день, когда наши женщины решили поделиться грустными историями. Я попытался Соню утром вывести на разговор, хотел, чтобы она открылась мне — не вышло. Я разозлился, но виду не подал. Вот какого хрена она готова рассказать то, что её гложет, кому угодно, но только не мне? Почему не верит, что я её осуждать не буду? И расскажет ли? Сегодня она прятала взгляд, старалась свести до минимума наше общение. Так что я уже не верю, что стена падёт, придётся её сносить самому. Соне кто-то позвонил, и она быстро вызвала такси и улизнула. Эта ситуация меня порядком достала! Позвонил Глебу и предупредил, что встреча девушек перенеслась на более раннее время.

Подъехал к дому Марата практически одновременно с Глебом. И тут вспомнил, что друг не знает, что Глеб женат, а также о том, что я собираюсь это сделать. Дурдом!

— Привет, — сходу перехожу к делу, нагнав Глеба. — Что делать будем? Артур, гад, так и не поговорил с Маратом, просил ещё время.

— Да насрать мне на его просьбу! После того как вы закончите прослушку своих девочек, я Марату всё расскажу!

Отлично, вместе расскажем! Стоп. Он сказал «своих»? Я не ослышался?

— А ты что, не будешь свою слушать?

— Я всё знаю о её прошлом, Люда сама всё рассказала. Так что не вижу смысла уши греть.

— А вот моя молчит как партизан. Так что у меня выбора нет. — Я развёл руками и тут же перешёл к не менее важной части разговора: — И ещё, вы не могли бы с Людой быть нашими свидетелями?

Глеб после моей просьбы резко остановился.

— Не понял? К чему такая спешка?

— Чем скорее подготовим документы, тем быстрее мальчишку заберём.

— Понятно, фиктивный брак.

Ага, сейчас!

— Ну, для Сони якобы да. Но кто сказал, что я развод дам?

— Нечестными методами действуешь, — покачал он осуждающе головой.

— Обстоятельства вынуждают.

Я повторно развёл руками. Ну а что я могу сказать в ответ? Мол, у моей есть страшная тайна, и она нам мешает быть вместе?

— Фото пацана есть? Твоя мать полседьмого позвонила, чуть жену не разбудила. Утверждает, что ребёнок твой.

Не мать у меня, а кость в горле, причём уже не у меня одного!

— Да не я его биологический отец! Задолбали уже! Вначале Соня, потом мама. Я что, похож на подонка, который своего ребёнка кинет?! Вон, посмотри. — Найдя фотографию Ромки в смартфоне, дал посмотреть другу. — Не спорю, есть сходство, но я точно говорю: с покойной никогда не встречался!

Глеб внимательно посмотрел и дал понять, что успокоит мою неугомонную мать:

— Успокойся, я тебе верю. Хотя можно было и сыграть на этом, мол, ты родной отец его и только узнал о существовании сына.

— Думаешь?

Я завис, прикидывая, может, и правда такой финт провернуть? Но потом решил, пусть будет всё по-честному.

Пришли к Марату и так не успели рассказать, что у нас нового. Потратили время на пустой трёп. Первый начал прослушивать Марат, мы же с Глебом вышли. Недолго длилось наше уединение — Марат вышел угрюмый и дал знать, что пришла моя очередь. Зашёл в кабинет, расположился в кресле и, затаив дыхание, приготовился к речи Сони. Но девочки пока молчали, по их всхлипам я понял — они плакали. Видать, история у Юли чертовски болезненная. Вон и Марат вышел, как тень. Надеюсь, у моей ничего такого не было в прошлом.

— Юль, то, что ты пережила, меня потрясло. — Всхлипнула Соня. — Но ты молодец, несмотря на все трудности, выстояла и дала жизнь Алисе. А вот я… — Рваный вздох, и чуть слышно: — Потеряла свою кроху…

Болезненный удар сердца буквально оглушил меня, когда услышал «потеряла свою кроху».

— Ты хочешь сказать… — тихий голос Люды.

— Да, я была беременна, но... — Голос Сони надломился, и она замолчала. Судорожный вздох, и моя любимая начала: — Начну по порядку. Я родилась в обеспеченной семье, родители возомнили себе, что в жилах у них течёт голубая кровь. Но сейчас я могу сказать, что, по сравнению с нашими мужчинами, они нищие. Причём не только с финансовой точки зрения, но и духовно. Их высокомерие по отношению к другим меня ещё в детстве бесило. Но что я могла сделать, будучи ребёнком? Да ничего. Они и ко мне относились весьма специфично, словно я не их дочь, а декорация для поддержания образа идеальной семьи. До пятнадцати лет они относились ко мне с пренебрежением, когда мы были одни, а вот на людях делали вид, что я сокровище. Когда мне исполнилось пятнадцать лет, их отношение ко мне резко переменилось. Причиной этому стал их партнёр по бизнесу — Макар. Он владел контрольным пакетом акций в фирме родителей. Случилось так, что он обратил на меня внимание. Он сделал родителям выгодное предложение, мол, готов ещё вложиться в один проект, но взамен я должна была выйти за него замуж. На тот момент мне было всего пятнадцать лет, и, честно сказать, тогда я обрадовалась, наивно полагая, что жених поможет мне уйти из дома родителей. Я там задыхалась от постоянных запретов и их снобизма. Вначале я видела в нём принца, который меня спасёт, но потом стала замечать, как он на меня смотрит. Его леденящий душу взгляд наводил ужас, дыхание перехватывало, он словно не смотрел, а резал тело невидимым лезвием. Всё существо моё вопило об опасности. Но, как примерная дочь, я не противилась решению родителей. До шестнадцати лет он меня только поедал взглядом и не трогал. Я же строила планы побега, надеялась, что до восемнадцати лет прохожу в невестах, а там учёба, и я уеду. Но мои планы разлетелись прахом в шестнадцать лет. Родители уехали отдыхать, доверив меня жениху, мол, никто лучше него обо мне не позаботится. О да, он проявил заботу в тот же вечер, как они уехали. Я заперла дверь — вот как чувствовала опасность. Но нужно было бежать из дома, куда угодно, только не находиться там. Итог: я уснула, а проснулась оттого, что дышать стало нечем, кто-то навалился на меня. Попыталась вырваться и получила болезненный удар по лицу. Страх сковал моё тело, я не могла вымолвить ни слова, только тихо плакала, пока он лапал своими мерзкими руками моё тело. Тут он отстранился, и я выдохнула, решила, что на этом всё. Но не тут-то было. Макар включил свет, чтобы наблюдать за моей агонией, когда он приступит к главному. Я зажмурилась, так как внезапно включённый свет ослепил меня, а когда открыла глаза, заорала от ужаса: Макар был полностью раздет и смотрел на меня обезумевшим взглядом. А потом начался кромешный ад, я пыталась звать на помощь, вырывалась из последних сил. Ну куда там справиться шестнадцатилетней девочке со взрослым мужиком? Я думала, с ума сойду от ужаса и боли, сорвала голос от крика. Под утро я только скулила, а он наслаждался, измываясь надо мной снова и снова, угомонился, когда за окнами забрезжил рассвет. Мне казалось, что я умерла в эту ночь, в душе была пустота, а тело болело так сильно, словно меня КАМАЗ переехал…

Соня замолчала, я закрыл руками лицо, пытаясь справиться с эмоциями и воспоминаниями, которые, словно лавина, нахлынули, добавляя к новой боли старую — ту, что не давала мне спокойно жить ранее. Я это уже слышал, только «умерла в тот день». Это была моя мать — я случайно подслушал их разговор с дедом. Она говорила об их свадьбе с отцом. Только я смог справиться с эмоциями, как последующие слова матери меня буквально убили: я — результат насилия. Мой отец, мерзавец, изнасиловал мать и шантажом заставил выйти за него замуж. Из-за меня она стала другой, не стало больше девушки, что мечтала о принце, моя мать превратилась в тигрицу, готовую перегрызть горло любому, кто обидит её сына. А должна ненавидеть, ведь я живое напоминание о её унижении и боли. Но нет, я был для неё центром вселенной. Я приезжал к деду и смотрел часами на её фотографии, когда она была ещё другой, мечтавшей найти своё счастье. Она была настолько чистая, что смотришь на неё — и кажется, она излучает свет. Никогда бы не поверил, что из этого хрупкого цветка вырастет таран.

Шли годы, а я постоянно ждал, что в любой момент нарыв прорвётся и она скажет, что я ей ненавистен. И опять ошибся: она меня любила, несмотря на то, что я виновен в крушении её надежд найти любимого. Пусть не напрямую, но косвенно так и есть. Ведь могла избавиться от нежелательной беременности, но она не стала. Были времена, я жалел, что она оставила меня, хотел ей другой судьбы. Иногда, проходя мимо её комнаты, когда мы ещё жили с отцом, слышал тихий плач — во мраке ночи она снимала свою маску и оплакивала свою судьбу. Постоянные насмешки знакомых за спиной из-за измен этого мерзавца её морально изматывали. Она терпела всё из-за меня, считала, что мне нужен отец, и выжидала время, чтобы отобрать у него своё состояние.

Дело тут даже не в деньгах — она хотела мне дать достойное образование. В минуты её отчаянья я прислонялся к стене в коридоре и ждал, когда она успокоится и уснёт. У меня душа изнывала от боли за маму, я ненавидел себя за то, что существую, хотелось схватиться за голову и кричать от безысходности. Я не знал, как помочь ей, как утешить. Хотел поговорить, но наткнулся на статью в интернете, что жертвам насилия сложно об этом говорить. Стало немного легче только тогда, когда они с этим козлом развелись. И с годами я оставил затею с ней поговорить об отце, решил расквитаться с ним сам за поломанную судьбу матери. Он хотел с помощью меня разбогатеть, но просчитался — я стал тем, кто его уничтожил. Годы шли, а я методично его разорял, руша связи, наблюдал, как он спивается и опускается с каждым годом на дно. Итог: он попал в больницу с циррозом печени. Я пришёл к нему за день до смерти. Нет, не посочувствовать, а добить. Увидев меня, он обрадовался.

— Сынок… — чуть слышно произнёс.

От его «сынок» меня передёрнуло, нелепо слышать из уст мерзавца это слово. А он даже и не заметил моей гримасы отвращения.

— Хорошо, что навестить меня пришёл, представляешь, все бросили меня, как я всё потерял. Ты не в счёт, я сам виноват — заслужил. Знаешь, я ведь умираю.

— Знаю, — холодно отвечаю ему. — Поэтому и пришёл сказать тебе кое-что перед смертью. Ты использовал меня, чтобы разбогатеть. Но я не стал твоей золотой жилой — я тот, кто тебя разорил.

Тишина, затем хриплый смех.

— Ты весь в меня! Хорошо, хоть тебе деньги достались.

— Нет. Мне твои гроши на хрен не сдались, я отдал их на благотворительность. И не в тебя я, мне не нужно насиловать и шантажировать, чтобы разбогатеть. На это у меня голова есть.

— Мать рассказала… — тяжко вздохнул он, прикрывая глаза.

— Нет.

— Уже и не важно. На похороны хоть придёшь?

— Нет. Знай, похоронят тебя как безродного, я об этом позабочусь.

Отец захрипел, а я развернулся и направился к выходу.

— Ты страшный человек, Кир. Твоя мать вырастила монстра.

— Гори в аду.

Это были последние слова отцу. Путь я и монстр, но нисколько не жалею о своём поступке. Он — насильник, такое не прощается. Теперь понятно, почему мама так прикипела к Соне, она подсознательно почувствовала, что девочка пережила подобное. Вот и слетела с катушек, ведь она раньше никогда так себя не вела. С другими пассиями она была на страже моих интересов, но не с солнечной.

Открыл глаза. Хватит о прошлом, пришло время расквитаться с новыми врагами. Только я собрался снять наушники, решив, что всё, как девочки прекратили плакать, и Соня продолжила:

— Утром я не могла встать с кровати, а нужно было попытаться хоть ползком, но убраться из этого дома. Но я этого не сделала, за что и поплатилась — до приезда родителей он продолжал насиловать меня, словно с катушек слетел. А я чувствовала себя грязной, его мерзкий пот, казалось, въелся в кожу. Я хотела малодушно умереть, чтобы этот ад кончился. Не позволил. Пригрозил: если себе наврежу, вначале расправится с родителями, а меня откачает и в бордель отдаст, там уже со мной развлекутся другие мужчины. Я пришла в ужас от такой перспективы и из-за страха и стыда молчала. Ну а как признаться в таком? Мне было всего шестнадцать лет! Мои родители заметили мою бледность и затравленный вид, я каждый раз непроизвольно вздрагивала, стоило мне услышать его голос. Разумеется, они догадались, в чём дело. Но промолчали, деньги у них были первичны, дочь — вторична. Целый год продолжался этот ад, он находил способ добраться до меня. Прикосновения его рук были болезненны, синяки не сходили с моего тела, каждый половой акт — это была пытка, я скулила от боли, а он наслаждался… Наконец я окончила школу, надеялась уехать под предлогом, что мне нужно получить высшее образование в хорошем вузе. Он был против, настаивал, чтобы я училась заочно. И тут, как гром среди ясного неба, новость, что я беременна. Господи, да я была в шоке! Но избавиться от малыша не помышляла, ведь кроха не виновата, что её отец садист. Он же, узнав о моей беременности, стал торопить со свадьбой родителей. За неделю до свадьбы его помощница неожиданно попросила завести к нему домой документы, мол, она должна срочно ехать по другому поручению. Мне пришлось помочь, хотя было страшно отправляться в логово к зверю. Но выбора не было, да и заверила она меня, что сейчас он на встрече. Но он был дома и не ожидал, что я лично его навещу. Открыла дверь ключом, что помощница дала, и остолбенела: он в этот момент развлекался с двумя несчастными девушками. Одна из них была вся в крови, видимо, он избил её. Сказать, что я испытала ужас — это ничего не сказать. Тут я решила взбунтоваться, заявив, что замуж за него не пойду. Я-то надеялась, что его измена будет веской причиной для разрыва. Ошиблась. Он озверел, кинулся на меня и при свидетелях изнасиловал! Не передать словами, что я чувствовала тогда, когда посторонние люди наблюдали, как он истязал меня. Видимо, Бог сжалился надо мной, я потеряла сознание от ужаса и боли, а очнулась уже в частной клинике. Ребёнка я потеряла, чувствовала себя выпотрошенной рыбой без души. Но это было ещё не всё. Я подслушала разговор Макара с врачом, тот ему сказал: «Девушка больше не сможет иметь детей, были осложнения при аборте, что-то в этот раз ты, друг, перестарался, аккуратнее нужно». Его сообщник — врач — часто покрывал садиста. Новость о том, что я не смогу иметь детей, меня убила, душа погрузилась во мрак, и я потеряла интерес к жизни. Меня выписали, а через месяц всё началось заново, но мне было уже всё равно, боль физическая — мелочь по сравнению с той, что я испытывала в душе. Через два месяца я превратилась в тень, Макар же больше не предохранялся. А смысл? Я же бесплодная. Но продолжал настаивать на свадьбе. Вновь назначали дату. А мне уже было всё равно, я была готова на себя руки наложить, как только распишемся. Моим родителям этот штамп был очень важен, посему это был бы им прощальный подарок от меня. Спас меня дядя. Он приехал в гости и ужаснулся, увидев меня. Устроил разгон всем, хотел посадить мерзавца, но мать умоляла не делать этого — иначе нам всем конец. Тогда дядя выдвинул требования: он забирает меня к себе в Москву, только в этом случае он не пойдёт в полицию. Те согласились, но не оставляли надежды, что я вернусь к жениху, впрочем, как и он сам. Я обрывала на корню его попытки вернуть меня и родителям высказала, что думаю. Они обиделись, назвали меня неблагодарной, и теперь мы не общаемся. Вернее, общаемся, но редко, на нейтральные темы. А этот урод два года назад всё-таки женился на своей помощнице, той, что попросила меня завести документы, у них год назад родился сын. Вот и моя печальная история. Сегодня я должна рассказать её Кириллу, но как представлю, что он всё узнает, тошнота к горлу подкатывает. Я так сильно люблю Кира, что потеря его сродни смерти. Я с первого взгляда его полюбила, но гнала от себя, считая, что так правильнее. Он мой единственный мужчина, а тот садист не в счёт. Девочки, мне так страшно, что пальцы рук онемели. Не то что бы я чувствовала себя виноватой и боюсь в этом признаться, тут другое. Я не хочу видеть в глазах его жалость. Я не хочу, чтобы он в порыве ярости наломал дров. Я не хочу, чтобы он смотрел на меня и представлял ту грязь, что я пережила. Поверьте, когда тебя насилуют на глазах других, это ещё то испытание. Но он должен знать, что, по всей вероятности, я не смогу ему дать то, что он хочет.

— А чего он хочет? — всхлипнув, спросила Люда.

— Ребёнка.

При слове «ребёнок» кровь отхлынула от моего лица. Я вспомнил, сколько раз делал Соне больно, говоря о наших детях. Её рассказ меня шокировал, я был как в прострации после услышанного, ничего не соображал, вышел на автопилоте. Не помню, что сказал друзьям, сел в машину и дал по газам. Нужно было выпустить пар, причём срочно. Спарринг отпадает, но… как хотелось всё крушить вокруг.

Нельзя!

Сбитые костяшки Соню напугают, да и в связи усыновлением нужно выглядеть безукоризненно. Я на бешеной скорости выехал за город и съехал с трассы в сторону посадок. Только оказался на приличном расстоянии от дороги, заглушил мотор, опустил голову на руль и попытался успокоиться. Тщетно! Рассказ Сони не выходил из головы, я прокручивал его вновь и вновь. Но одно дело услышать, другое — это пережить. Бедная моя девочка, в каком аду она побывала. Две мои любимые женщины — мать и будущая жена — пострадали от рук подонков!

И опять это чувство бессилия, оно не даёт вдохнуть полной грудью. Задыхаясь, я выскакиваю из машины, делаю глубокий вдох и кричу, как раненный зверь, разрывая в клочья тишину. Монстр, что жил внутри меня, разбуженный криком отчаянья, приподнял свою уродливую морду, оскалился и уже начал изнывать от жажды мести. Ему не терпелось вонзить свои острые зубы в горло врагов. От него никому не скрыться, настигнет всех, и родителей Сони тоже. Все заплатят сполна за каждую секунду боли моей женщины!