Роман Не оскорбляй босса, опасно! глава Глава 23

Замечательно, я ещё и подстилка! Что же за день такой, то преступницей называют, то подстилкой! Хотя, с первым определением не поспоришь — я переступила черту закона, а значит, Аверин прав, я преступница. Но только где был этот закон, когда мы нуждались в помощи?! Или закон, что дышло, куда повернёшь — то и вышло? Где сейчас закон, когда меня заставляют выйти замуж?

Так, стоп.

«Какой замуж, это же месть?» — вспомнила слова Наташи.

А если нет? А если она врёт? Да что я, собственно, теряю? Вот сейчас и выясню!

Я вошла в приёмную, а там Аверин собственной персоной. Наверное, потерял предмет для развлечения — меня.

— Мышка, ты где была? — спросил «жених», слегка склонив голову набок, внимательно сканируя меня взглядом.

— Я вам не «мышка»! — снимая с пальца кольцо, ответила, не скрывая злости. — Это ж до какой низости нужно дойти, чтобы ради мести любимой заставить другую выйти за вас замуж! Заберите свой подарочек и учтите — я в ваших играх участвовать не собираюсь! — и только я протянула ему руку, чтобы отдать злополучное кольцо, он перехватил её и резко дёрнул меня на себя.

— Что, опять очередная моя «невеста» навестила? — хохотнул он, прижимая меня к своему мощному торсу. — Теперь давай, милая, вернём символ нашего согласия вступить в брак на место.

— Не нужно мне это проклятое кольцо! — попыталась я вырвать руку.

— А ну, угомонись, — шикнул он на меня, и всё же сделал то, что считал нужным, — А теперь по порядку: если ещё раз снимешь его, я рассержусь, а ты ведь понимаешь, тебе это делать нельзя — контракт. Теперь далее — моей женой будешь только ты, других претенденток нет, не было и не будет.

— Вы приказали, — внесла я уточнение.

— А с тобой больше никак, ты же будешь от меня шарахаться до седых волос, а у меня, как ты сама выразилась, преклонный возраст, времени нет, мне потомством обзаводиться нужно в срочном порядке.

— Вы сейчас, что издеваетесь, да?

Подняла я голову, чтобы посмотреть в его бесстыжие глаза. Но то, что я увидела в них, меня сразило: его глаза излучали невероятную нежность, я чувствовала, как тепло его взгляда проникало в потаённые уголки души. Боже, лучше бы он смотрел на меня как зверь, тогда у меня был бы повод его ненавидеть. А сейчас.... А что сейчас? Мой воинственный запал прошёл, я чувствовала себя перед ним беззащитной. Я вновь не понимала себя, он заставлял, оскорблял, унижал, а я, вместо того чтобы ненавидеть, тянусь к нему.

Я хочу его любви. Любви? От осознания, куда меня завели мысли, вздрогнула. Это уму непостижимо, что сейчас происходит?! Я растеряна. С каждой минутой, проведённой рядом с ним, меня словно затягивает в трясину.

— Лиза, прекрати сопротивляться своим чувствам, — видимо, прозорливый босс заметил мои душевные терзания.

— Не преувеличивайте, — попыталась я вырваться.

— Врунишка, — усмехнулся он и продолжил вкрадчивым голосом: — Тебе никто не говорил, что глаза — это зеркало души? А они говорят: ты не меньше меня желаешь быть со мной. Так зачем усложнять себе и мне жизнь лишними страданиями? Неужели у тебя не хватит духу принять всё как есть?

— Я женщина, мне мужественной быть не положено.

— Девушка, — поглаживая мою спину, внёс он уточнение, — но мы скоро это исправим. — Я напряглась, а он продолжил: — Ну что ты разволновалась, я буду очень нежен в первый раз, страсть оставим для следующего. Хочешь, продемонстрирую?

— А вот этого делать не нужно, — тут же упёрлась ладошками в его грудь.

— Нужно, Лиза, даже более скажу — контракт обязывает.

— Это подло!

— Согласен, но зато эффективно. А что с тобой прикажешь делать? Уговаривать — так это долго, да и не привык я. Тем более мне известны твои чувства, о которых ты даже думать боишься. Ждать, когда ты созреешь?

— Могли и поухаживать, — решила схитрить.

— Маленькая, я как—то такой глупостью не занимался никогда, но если ты так хочешь, будь по—твоему — поухаживаю за тобой, но не больше недели.

— А что так мало?!

Это слишком малый срок, чтобы заставить его изменить свое решение. А если этого не сделать — я пропала.

— Неверный вопрос, тут нужно воскликнуть — что так много! — продолжал он подкалывать меня.

— Артур Германович, может, работать будем, а? — решила прекратить бесполезный спор.

— Может, пойдём, пообедаем? Всё равно день коту под хвост, я заодно и ухаживать за тобой начну, — перешёл он в контрнаступление.

— А давайте вы завтра начнёте, ну а я попытаюсь свыкнуться с мыслью, что я теперь ваша... — вот кто «ваша», у меня язык не повернулся произнести.

— Хорошо, — тут же согласился он, чем удивил но, как оказалось, я рано обрадовалась: — Я соглашусь на отсрочку, но только за поцелуй, это же сущий пустяк.

Подавив желание возмутиться, я решила пойти на маленькую жертву:

— Хорошо.

И он поцеловал. Да так, что земля ушла из—под ног, я вцепилась в его плечи, боясь упасть. И я бы не смогла назвать это просто поцелуем — он словно приручал меня, нежно и настойчиво. Когда он отпустил меня, я не могла вымолвить и слова.

— Что и требовалось доказать — ты ко мне неравнодушна, — услышала его довольный голос, словно сквозь толщу воды. — Так что, девочка моя, прекращай воздвигать между нами стену, иначе я её снесу, и это тебе не понравится. Милая, не вынуждай делать тебе больно или ломать как личность, поверь, я этого совсем не хочу.

— Не нужно меня пугать. Я не понаслышке знаю, что такое боль. И очень сомневаюсь, что вам удастся сделать ещё больнее.

— Ты о прошлом?

— Вас это не касается.

— Ошибаешься — всё, что связанно с тобой, меня касается. Я не буду настаивать, ты все равно партизана из себя строить начнёшь, но я узнаю причину, по которой ты оступилась.

— Вы не имеете права лезть, куда вас не просят, это моя жизнь — не ваша!

— Заблуждаешься, я в своём праве, даже больше скажу — твоя жизнь теперь в моих руках.

— Это вы заблуждаетесь! И прав у вас никаких нет!

— Правда? А ты, дорогая, нарушь хоть один пункт контракта, и посмотрим, во что выльется твой бунт.

— Если бы знали, как я вас ненавижу!

Я действительно сейчас ненавидела его за жестокость, за то, что нравился мне. И себя ненавидела за беспомощность перед ним, за то, что сердечко, несмотря на его подлые поступки, тянется к нему.

— Знаю, Лиза, а ещё знаю, что остался всего один шаг, и ты полюбишь меня.

— Что? Я? Полюблю? — Я рассмеялась, пусть и истерично. — Вы точно ненормальный! Скажите, пожалуйста, за что вас любить?

— Открою тебе одну тайну: любят не за что—то, а вопреки всему. И мы с тобой обязательно вернёмся к этой теме, но немного позже.

Я застыла, понимая, что, возможно, так и будет, а он с видом победителя ушёл в кабинет. В ступоре я пребывала, наверное, минут пять. Возможно, он и прав, но вот когда это могло произойти? Почему? Я не могла найти разумного объяснения своим чувствам, они пугали. Умом понимала: с его—то опытом он лучше знает, как начинается влюблённость. Мне было страшно, очень. Я не знала, как быть, хотелось плакать и кричать от отчаянья. С одной стороны — не хотела, а с другой... очень хотела, чтобы рядом был мужчина, который бы меня защищал. А он разве защитник? Нет, он хищник, который играет со своей добычей.

— Лиз, ты чего стоишь, как каменное изваяние? — услышала я голос Люды. — Аверин отругал, да?

— Нет, — повернулась я к подруге, — он мне замуж за него приказал выйти. Вон и символ согласия напялил. — Показала ей на кольцо и направилась к своему столу. Ноги держать отказывались, слабость накатилась какая—то, словно из меня всю энергию выкачали.

— Может, позвал?

— Нет, именно приказал.

— Я так и знала! — с чувством шмякнула она на стол книги.

— Не буянь, а то злобного дракона разбудишь, — показала я глазами на кабинет начальника.

— Ладно, дома поговорим, — согласилась она, — слушай, пусть у тебя в кабинете полежит чтиво, а то прикупила сейчас, не хочу, чтобы мымры—коллеги видели это.

— Оставляй.

— Лиз, а ты чего на обед не ходила? Мишка переживает, что опять лапшу кушать будешь.

— Скажи ему, чтобы не переживал, я не голодная.

Не стала ей говорить, что обед я прообнималась с боссом. И не успела она ответить, дверь Ада распахнулась, и оттуда плавной походкой, словно тигр, вышел Аверин. Подойдя ко мне и поцеловав в щёку, произнёс:

— Лиз, раз ты сегодня со мной на обед не хочешь идти, я заказал его сюда. Приду — проверю, всё ты съела или нет.

Насвистывая какую—то мелодию, он вышел из приемной. Мы с Людой ещё минуты три стояли с открытым ртами.

— Слушай, а мне он уже определённо нравится, — первой пришла в себя Люда.

— И мне, — нечаянно проговорилась я. Увидев смеющийся взгляд подруги, решила внести ясность: — Только методы его обижают и злят.

— Лиза, перевоспитаем, но об этом дома поговорим, — подмигнув, она направилась к выходу из приёмной, но остановилась, — слушай, а зачем к тебе Наташа только что приходила?

— Почему сейчас? Мы с ней расстались минут пятнадцать—двадцать назад, — удивилась я.

— Странно, я с ней у приёмной столкнулось, когда к тебе шла. У нее такое лицо было, перекошенное от злобы, я даже вздрогнула. Между вами что—то произошло, или она с кем—то до этого разговаривала?

Мне стало не по себе, особенно когда вспомнила лихорадочный блеск Наташиных глаз, словно у душевнобольного человека.

— Было дело. Она пришла ко мне и заявила, что Аверин её любит, а со мной играет.

— Враньё! Я видела, как босс на тебя смотрел. И никогда, наверное, не забуду его взгляд, полный ярости, после ваших обнимашек с Мишкой. А вот её он точно игнорировал, как и нас всех.

— Думаешь, врёт?

— Насчёт Аверина — уверена. А вот насчёт чувств Наташи к нему — есть вероятность, что она на него запала задолго до того, как вы познакомились. С другой стороны, что гадать, я сегодня в кадрах удочку закину, может, она тут раньше работала.

— Люд, поспрашивай, а то мне её взгляд не понравился, да и...

Хотела рассказать об угрозах, но нас прервали — зашла Воронцова. Было видно, что она сильно нервничает.

— Лиза, можно с тобой поговорить наедине? — слегка дрожащим голосом спросила она.

Господи, у меня сегодня день переговоров! Надеюсь, сейчас пойдёт речь не о любви к Аверину. Люда поняла, что я не имею возражений, хмыкнув, покинула приёмную.

— Юля Валерьевна, о чём вы хотели поговорить? — начала я.

— Лиз, прости меня, дуру! — всхлипнув, начала она. Вот чего, а покаянной речи от неё я не ожидала, поэтому даже растерялась, не зная, что на это сказать, а она продолжила: — Я понимаю, что у тебя повод есть злиться на меня, даже ненавидеть, да и я сама себе не могу простить многое. У меня словно рассудок помутился из—за развода с мужем. В общем, это я подговорила программиста, сотрудницу из кадров и охранника обманула.

— А, это ты о моём первом дне говоришь, что ли? — тут я вспомнила происходившие тогда события, и, не удержавшись, засмеялась — без смеха тот кордебалет вспомнить нельзя. — М—да, ну ты и задала мне тогда жару, — посмеиваясь, призналась я.

Та на меня смотрела взглядом, полным удивления, и, наверное, решила, что я немного не в себе.

— Ты не сердишься?

— А смысл мне на тебя исходить злобой? Это что—то изменит? Или мир заиграет новыми красками? — я действительно на неё зла не держала, после «предложения» Аверина её выходка так, шалость.

— Знаешь, а ты права, тебе от этого легче не станет. Злость, словно яд, отравляет душу и убивает всё хорошее, что есть в человеке. Так произошло со мной после развода. Муж бросил меня беременной, решив, что ребёнок не от него. Бывшая «подруга» — теперь его новая жена — оговорила меня. Четыре года прошло, а я так и не вырвалась из этой тьмы, что поглотила мой рассудок. Каждый день пропитан злобой и ненавистью, желание отомстить постоянно пульсирует у меня в голове. А злиться нужно на себя, я тогда умереть хотела, чуть было руки на себя не наложила, и сделала бы это, но тут дочь зашевелилась, представляешь? Это был словно знак свыше.

— Уверена, что так оно и было.

— Я тоже так думаю, но мой нервный срыв отразился на здоровье Алисы — астма у неё, врачи говорят, от того состояния развилась.

— Боже! Все проблемы из—за мужчин, — не удержалась я от реплики.

— Нет, у меня проблема из—за того, что я жила своим мужем. А нужно было не растворять в нём, а оставаться личностью, тогда бы я легче перенесла развод, и дочь бы здоровой была. Лиз, я же пришла тебя просить о помощи, я понимаю, что ты можешь и отказать, но всё же прошу.

— Чем я помочь могу?

— Понимаешь, Аверин дал нам выбор: или мы едем на север, или он нас увольняет и даёт такие рекомендации, что нас никто не возьмёт на работу. Ребята согласились, ну а я не могу, моей девочке вреден холодный климат.

— А разве он не понимает этого?

— Он даже слушать не стал, запретил появляться ему на глаза. Я сейчас на свой страхи риск к тебе пришла — если он застанет тут, не знаю, что сделает со мной.

— Юль, давай так: я с ним поговорю насчёт тебя, уверена, что он простит, и ты будешь работать, как и раньше.

— Нет, не простит. Да и не прошу я, чтобы он меня оставил на работе, пусть даст уволиться без осложнений. Ты можешь даже мне отомстить, если нужно.

— Ну уж нет, я натура не мстительная, — сразу отреклась от «заманчивого» предложения, — только прошу — больше цирк не устраивай, а то я без волос останусь — последняя посетительница уж больно воинственная оказалась.

— Об этом даже и не думай, какой цирк? Мне сейчас главное — дочка, остальное уже не имеет значения. Я за это время много пересмотрела в своей жизни, не скажу, что сразу прозрела или боль ушла, но я поняла одно: нужно радоваться жизни. Представления не имею, как это сделать, но постараюсь.

— Слушай, у меня подруга есть — психолог, она помочь может, — не знаю почему, но я действительно захотела помочь коллеге. Может, потому, что каждый человек имеет право на счастье?

— Не уверена, что готова раскрывать душу перед чужим человеком, я бы и тебе ничего не сказала, если бы не дочь. И поверь, мне сделать это было очень сложно.

— Как хочешь, но если надумаешь — звони, — я написала на бумаге свой номер телефона, протягивая листок ей, поделилась: — Не всегда в одиночку можно справиться с проблемой — я знаю это из личного опыта. И не все женщины, как твоя подруга. Жить и не доверять никому — сложно и неправильно.

— Я пока не готова к открытому общению с другими, может, когда—нибудь и созрею. А пока попытаюсь своими силами справиться с проблемами. И спасибо за неравнодушие. Я думала, придётся на коленях ползать...

— И лишить работы уборщицу? — решила отшутиться я.

— И действительно, об этом я не подумала. Ну ладно, я побежала. И ещё раз спасибо.

Когда Воронцова ушла, я ещё долго думала, что судьба частенько нас испытывает на прочность. Если быть откровенной, я не знала, что бы стало со мной, случись такая ситуация, как у Юли. Теперь мне стало вдвойне страшно, вдруг я влюблюсь, и со мной поступят так же? И чем больше я думала на эту тему, тем больше убеждалась: я не хочу никого любить. Пусть я буду всю жизнь одна, чем переживу нечто подобное, а значит, я обязана сделать так, чтобы Аверин разочаровался во мне, хотя бы ради собственного спокойствия.

Наташа

Я шла на крышу здания, не видя ничего перед собой, всё расплывалось перед глазами, ярость и боль переполняли меня. Не знаю, как удалось добраться до цели, наверное, тело жило своей жизнью. Сейчас было одно желание — умереть и прекратить свою агонию, как много лет назад, когда я, не выдержав, решилась покончить с собой.

Тогда меня спас отец — вытащил из петли. Зачем, спрашивается? Чтобы опять пережить такое? Хотя, нет, сейчас я получила удар посильнее. Тогда он просто не замечал меня, считая пустым местом, а сейчас я увидела, как он ласкает взглядом эту тварь! Боже, как же я её ненавижу... С каким наслаждением я бы рвала её плоть и наслаждалась зрелищем, как она корчится от боли. Сука, как ей удалось то, что не удавалась никому?! Когда она успела отравить его сердце собой?

Прислонившись к стене возле входа на крышу, я пыталась остановить приступ агрессии, который выходил из—под контроля. Хорошо, что я успела заскочить за сумкой, где у меня было лекарство. Без него я бы сейчас не справилась, уже прошло минут десять, как я его приняла, а значит, скоро начнёт действовать.

Спустя пятнадцать минут я вновь смогла здраво мыслить. Нет, боль не ушла, у меня до сих пор перед глазами картина, как он смотрит на неё влюблённым взглядом. И от этого выть хочется, да только времени на это нет. Сейчас нужно действовать, и быстро. Убила бы её, но только горевать он будет, а значит, ещё долго никого к себе не подпустит. Так что вариант с её физическим устранением отпадает, а жаль: нет человека — нет проблемы. Что же мне делать? Глупый вопрос. Нужно срочно придумать новый план!

Итак, что я имею: Аверин влюблён — это плохо, но, с другой стороны — если эту тварь подставить, он её возненавидит, и тогда я утешу его. Старый как мир способ завоевания мужчины, учитывая, что мне стало известно, какой типаж он любит. Хочет невинную овцу возле себя, значит, буду такой.

Осталось придумать, как её скомпрометировать. Решить, кто это делать будет, у меня есть человека три — для остроты сюжета хватит. Пусть посмотрит, как его невинность с тремя мужиками кувыркается. А кувыркаться она будет с охотой, я уж постараюсь представить её падение с размахом. А там всё дело техники: он — в ярости, я — успокаиваю.

Только есть загвоздка: как её опоить возбуждающим препаратом? Ведь не пьёт, тварь, по барам не шастает — сама порядочность! Ну ничего, я найду способ опоить её, да дозировку побольше, чтобы как сука во время течке под мужиками извивалась. Пускай и он прочувствует, каково это, когда тебя любимый предаёт! Не мне же одной от боли загибаться годами. И всё же кого найти, чтобы опоить её хоть чаем... Или вколоть? И самое главное, я должна быть вне подозрений. А значит, буду действовать как всегда — чужими руками.