Роман Не оскорбляй босса, опасно! глава Глава 31

Воронцова Юля

Сегодня точно не мой день, а началось всё с неожиданной встречи с моим бывшим мужем. Я, как обычно, отвела дочку в садик, направилась к своей машине, и тут он появился словно ниоткуда.

— Юля, нам нужно поговорить о моей дочери.

Я даже оторопела.

— Прости, о ком? — развернулась к тому, кто провел меня через все круги ада.

— О моей дочери. Я хочу, чтобы она жила со мной.

Я потеряла дар речи. С трудом взяла себя в руки и ответила:

— К психиатру сходи, а то с головой, кажется, у тебя проблема. Нет у тебя дочери, ты сам от неё отказался. Забыл? И вообще, попроси свою жену, путь родит тебе.

— Она не хочет.

— А вот это уже не мои проблемы, а твои. Про дочь забудь, она — не твоя.

Отвернулась, достала ключи от машины, спеша уехать подальше — мне до сих пор больно смотреть на него. От былой любви и следа не осталось, всё перегорело, но воспоминание о его подлом поступке тупой болью отдаёт в сердце. Он напоминает, насколько я пала, когда надела маску стервы, чтобы другие не смотрели на меня с жалостью. Помогло, но цена оказалась велика — я превратилась в тварь, эта маска стала частью меня, словно вросла в кожу. Ненавижу себя такой, а как вернуть себя прежнюю — не знаю. Вернее сказать, боюсь, что вновь кому—то поверю и получу удар в спину. Не хочу, да и нового предательства не перенесу.

— Если по—хорошему не решим этот вопрос, я могу и по—плохому...

Я медленно повернулась к нему, еле сдерживаясь, чтобы не выцарапать этому подлецу глаза.

— Что ты сказал? Повтори... —

Он слегка удивился — привык, что я никогда ему не перечила, а, как дура, всегда влюблёнными глазами на него смотрела.

— Если не согласишься, пойду другим путём — заберу дочь через суд, и сделаю всё, чтобы ты с ней не могла видеться.

— Вот как? — усмехнулась я. — А с чего вдруг ты вспомнил о дочери?

— Причина тебя не касается, — отмахнулся он.

— Тогда встретимся в суде, посмотрим, как ты будешь объяснять, что не принимал никакого участия в судьбе ребёнка.

— У меня есть достойный ответ, но ты должна знать — мне стало известно, что ты, считай, потеряла работу, и устроиться в нормальное место не сможешь, — произнёс он с ехидством в голосе.

— О как! А ты уверен, что твои сведения верны? — не менее ехидно поинтересовалась я, а у самой всё заледенело внутри от страха — к гадалке не ходи, ему кто—то помогает. Мой бывший никогда не будет делать то, что заведомо обреченно на провал, и это говорит о том, что он готов к моему сопротивлению.

— Последний раз предлагаю: давай встретимся и обсудим всё в спокойной обстановке.

— Я с подонками переговоров не веду, — я открыла дверцу автомобиля, села и только собралась закрыть, бывший перехватил её рукой, не давая захлопнуть.

— Я тоже как—то не горю желанием со шлюхой разговаривать, но, видишь, как—то справился с отвращением. Так что и ты постарайся, иначе...

— Убери руку, иначе я её нечаянно прищемлю. — Дёрнула с такой силой дверь, что, если бы он вовремя не убрал руку, точно бы выполнила свою угрозу.

Не знаю, как доехала до работы и не попала в аварию — всё плыло перед глазами, мысли путались, от страха меня трясло в прямом смысле слова. Единственное, что удерживало от истерики — надежда на то, что Лиза поговорит с Авериным.

Но стоило зайти на работу, Мила — наша сотрудник кадрового отдела — перехватила меня. Я удивилась — что ей нужно? Оказалась, она подслушала, как лицемерка Лиза просила Аверина превратить мою жизнь в ад, говорила, мол, что я плохая мать, у меня следует отобрать и отдать отцу ребёнка. После этой новости я поняла, откуда ноги растут — уверена, Аверин заплатил моему бывшему, чтобы тот забрал у меня дочь. Боже, с каждым днём убеждаюсь, что люди хуже зверей. Мало им было меня работы лишить, так они замахнулись на святое — мою дочь!

— Я в шоке от нашей новой секретарши... Не думала, что на вид милая девушка такой тварью откажется, — словно сквозь толщу воды услышала я голос Милы. — Ей нужно отмстить, такое оставлять никак нельзя безнаказанным.

— А тебе какая от этого польза, Мил? — постаралась спросить спокойным тоном.

— Она не только тебе гадость сделала, есть и другие пострадавшие, и что—то мне подсказывает — их число будет увеличиваться. Так что я опасаюсь и за себя тоже.

Я смотрела на неё и думала: всё складно вроде бы говорит, но фальшь ощущалась. Может, насчёт Лизы она выдумывает, и я из—за страха себя зря накручиваю? Решила подыграть ей, узнать, кто эти пострадавшие. А если она права, я сама выскажу в лицо Лизе всё, что думаю, хватит этих подковёрных игр, устала.

Еле отделалась от интриганки, отправилась на рабочее место, два часа пыталась собраться, но тщетно — мысли об угрозе потерять дочь постоянно витали в голове. С одной стороны, я понимала, что это сделать они не смогут. А с другой — если кто—то помогает из мира всесильных, то мне с ними не тягаться. И, возможно, обвинения Милы правдивы.

Я ещё долго была бы в прострации, но позвонила Лиза. Сказала, что меня ждет Аверин. Зайдя в приёмную, я готова была кинуть обвинения лицемерке в лицо, но понимала, что ещё хуже этим сделаю, и сдержалась. А вот Лиза подскочила ко мне, и быстро начала говорить:

— Юль, прости, я просила его не увольнять тебя и на север не отправлять, но он упёрся... — Значит, Мила была права, а вот Лиза оказалась превосходной актрисой: так сыграть сожаление — талантом нужно обладать. Попыталась выдернуть руку, в которую она вцепилась, но она не отпускала и продолжила говорить: — Да подожди! Он отказал мне, но пообещал устроить тебя на работу к своему другу с не меньшим окладом. Так вот, сейчас, кажется, этот друг пришёл, но мне показался он каким—то зловещим типом. Если тебе он не понравится, прошу, ты сразу «нет» не говори, попроси время подумать. Я ещё раз попрошу Аверина или оставить тебя, или найти другого работодателя. Хорошо? — Я смотрела на неё и искала фальшь в словах, но не чувствовала её — она действительно беспокоилась обо мне. И, самое странное, в глазах Лизы был неподдельный страх, когда она говорила о человеке, который пришёл к Аверину. — Юля, пообещай, что сделаешь, как я говорю — не соглашайся сразу, не нравиться мне этот тип! — Дергала она меня за руку.

— Хорошо, — только это смогла ответить и вошла в кабинет Аверина.

Как и говорила Лиза, здесь был мужчина не менее внушительной комплекции, чем босс, и она не преувеличила угрожающую энергетику, которая исходила от него. И немудрено — в кресле вальяжно восседал сам Калагов Марат Рустамович — бизнесмен и криминальный авторитет, с которым только самоубийца будет связываться. Я старалась не смотреть в его сторону, смотрела на шефа, но ощущала изучающий взгляд гостя. Страшно стало, дышать нечем.

— Юлия Валерьевна, я вызвал вас, чтобы удовлетворить просьбу своей невесты. Если бы не она, пальцем не пошевелил бы... — Господи, значит, Лиза действительно просила за меня! От этой мысли стало легче дышать, но следующие слова Аверина меня вернули в суровую реальность. — Моё мнение, как и прежде — за свои поступки человек должен нести ответственность...— «Вы — не господь бог, чтобы судить людей», — чуть ли не вырвалось у меня, но я сдержалась. — ...но я обещал ей устроить вас на работу. Мой друг как раз ищет помощника...

Я в ужасе повернула голову и утонула в омуте чёрных глаз, которые с неким торжеством смотрели на меня. Я так и не поняла, с чего у него взгляд победителя? Насколько я помню, мы с ним никогда не сталкивались прежде, хотя кто этих богатых поймёт. Мне работа нужна, и я готова пойти на что угодно, лишь бы получить её. Если окажется, что бывший муж просто блефует — уволюсь.

— Помощника? — переспросила на всякий случай.

— Да, просто помощника. Вот договор, который вы должны сейчас подписать, а если нет — я умываю руки. И Лизе упрекать меня не в чём — я сделал, что обещал. Так что присаживайтесь и читайте.

Аверин подал мне документ. Взяв его, я присела на кресло и стала читать. Как выяснилось, помощники господина Калагова должны находиться с ним почти двадцать четыре часа в сутки, но это полбеды — чем дальше читала, тем больше укреплялась в мыслях, что этот документ смахивал на рабский контракт, а последний пункт про интимные услуги вообще добил.

— Простите, но этот документ я подписывать не буду. Если все пункты в нём я как—нибудь перенесла бы, то последний выполнять не намерена — я не шлюха.

Я со злостью швырнула на стол омерзительный документ.

— А с чего ты взяла, что я захочу воспользоваться последним пунктом? — высокомерно поинтересовался Калагов, от голоса которого веяло ледяной стужей — у меня мурашки пробежали по спине, а он продолжал: — У меня для этого есть шикарные любовницы, и тебе до них ой, как далеко.

— Беда—то какая, сейчас разрыдаюсь, — вырвалось у меня, и то потому, что я не смотрела на него.

— Артур, а она у тебя ещё и вести себя не умеет. Порченый товар, скажу тебе.

Я спиной ощущала, как тот усмехается, отвечая другу. Мерзкий тип, хозяин жизни — бесит!

— Я — не товар, — процедила я, пусть мне и было неуютно и страшно рядом с этим человеком, но ноги вытирать о себя больше никому не позволю. Хватит.

— Товар, и не лучшего качества, скажу тебе. Если бы не просьба друга, даже на порог своего офиса не пустил бы.

Я резко повернулась к нему и вложила в свой взгляд все презрение, что испытывала к нему.

— Вот и славненько: я вам не нравлюсь, вы — мне. Я могу идти? — посмотрела на Аверина, в надежде на поддержку.

— Юлия Валерьевна, идите, вас никто не держит. Но учтите — это был последний шанс, отказываясь от него, вы обрекаете себя и...

Я поняла, что он сейчас скажет про дочь, и тут же перебила его. Не знаю почему, но я отчаянно не хотела, чтобы Калагов знал о моём ребёнке. И как не прискорбно, работа мне сейчас нужна, как воздух.

— Если пункт об интимных услугах уберут, я подпишу документ.— Я действительно решила его подписать — уволится всегда смогу, мне бы только время выиграть.

— Женщина, ты не в том положении, чтобы диктовать условия. Подписывай или свободна. Надеюсь, полы мыть умеешь. — Холодным тоном ответил мой будущий работодатель.

— Хорошо, ваша взяла, — молча подошла к столу и подписала злополучный документ в надежде, что до последнего пункта не дойдёт, а я выиграю время и найду способ решить свои проблемы. Мне бы только продержаться немного, а там, с божьей помощью, выкручусь.

— Я вас оставлю, Марат, лови ключ, как пообщаешься со своим приобретением, закроешь дверь.

С этими словами Аверин покинул нас, а я растерялась из—за слова « приобретение».

— А теперь поговорим, радость моя, без посторонних, — вставая с кресла, произнёс холодным тоном Калагов.