Роман Навязанная жена глава Глава 40

– О чем ты просишь? – спрашиваю я Максуда в одну из ночей, когда он завершает молитву.

В первые месяцы после нашей свадьбы он просто молился автоматически, потому что это было моим условием, но постепенно, его отношение начало меняться. Он начал делать это более тщательно и вдумчиво. Потом начал делать дуа – просить у Бога о чем-то. Неверующий человек не просит. Просто не верит, что его просьбы дойдут.

Я не акцентировала свое внимание на этих изменениях, но сейчас, по прошествии года, уже не могу не спросить. Мне действительно интересно.

– О том же, о чем и другие, – пожимает плечами Максуд, отворачиваясь, чтобы скрыть смущение на своем лице.

Это кажется мне ужасно милым, потому что мой муж в принципе совершенно бесстыжий мужчина и мало что может вогнать его в краску.

– А если поподробнее? – приподнимаясь на локте, спрашиваю я, когда он ложится рядом.

Свет уже выключен и в комнате темно, так что я вижу лишь очертания его лица. Максуд обнимает меня за талию и прижимает к себе поближе, запуская пальцы в мои волосы с усталым вздохом.

– Обыденные вещи, колючка. Вроде здоровья для семьи, прощения, удачи в делах. Дада в детстве так меня и учил. Это уже выходит автоматически.

– Попроси еще терпения для себя, – хмыкаю я, останавливая его руку, ползущую по моему бедру.

Я родила совсем недавно и мне пока противопоказана близость с мужем, но бедняга никак не может держать себя в руках.

– Если бы я знал, что после родов приходится так долго ждать… – бурчит он ворчливо.

– То что, остался бы бездетным? – хихикаю я. – Разве с Сафией все не стало лучше?

– Конечно, стало. Но на этом пока остановимся. Подумаем о втором, когда она вырастет.

– Насколько вырастет? – становится мне интересно.

– Настолько, чтобы не ревновать к младшему брату или сестре. Помню, я часто ревновал Даду к Васиму в раннем детстве. Перерос только в подростковом возрасте.

– Ну знаешь, я не собираюсь ждать со вторым ребенком до сорока, пока наша дочь вырастет! – возмущаюсь я. – И вообще, ты ревновал, потому что самовлюбленный болван. Сафия будет вся в меня – добрая и понимающая.

– Это ты-то добрая? – фыркает Максуд. – Будь ты доброй, ты бы не мучила меня!

– Как это я тебя мучаю?! – не веря своим ушам, вырываюсь я из его объятий. – Это предписания врача! Ты реально думал, что пара недель – и все? Я родила человека, Максуд!

– Ты могла бы попытаться не выглядеть так привлекательно, по крайней мере.

Это уже просто абсурд. Да я сейчас выгляжу наименее привлекательно, чем за всю свою жизнь! Мой живот больше не идеально-плоский, а бедра и руки стали полнее. Лишние семь килограмм дают о себе знать. А темные круги под глазами, которые не хотят исчезать? Ничего не скажешь, красотка! Да он просто издевается!

– Знаешь, что? Пойду-ка я спать в гостевую! И не иди за мной! – гневно встаю с постели, пытаясь нащупать свой халат в изножье кровати.

– Там спит Дада, к нему пойдешь? – напоминает мне Максуд, включая бра и садясь в постели.

Черт, и как я могла забыть?!

– Тогда пойду в детскую! – не хочу сдаваться, туго завязывая поясок на халате и шагая к двери.

Он и не думает идти за мной, снова ложась под одеяло, мерзавец! На глаза наворачиваются слезы и от обиды хочется рыдать. Ну почему эта беременность сотворила со мной такое? Я же от любого слова теперь чувствую себя преданной и нелюбимой.

Тихо пробираюсь по коридору к спальне дочки, когда замечаю, что дверь приоткрыта и из-за нее пробивается свет. Но что шокирует больше всего, так это веселый лающий смех Дады, который сидит в кресле, держа на руках мою малышку в розовом спальном боди.

– … сообразительная, да Сафишка? Вот подрастешь немного и будешь приезжать в гости к дедушке, да? Там наш родной дом, малышка, так что смотри мне, не привыкай к этой Москве! Знаешь, как дома хорошо? Людей меньше, погода теплее, а какая кругом природа!

Я невольно заслушиваюсь, снова чувствуя подступающие слезы. Мы с Максудом не были на родине два года. Нам просто не к кому было ехать. Дада долго не хотел прощать его, только рождение Сафии заставило его приехать сюда и поговорить с нами. А моя семья…

Дедушка умер год назад. Шамиль позвонил сообщить мне об этом, но на похороны попросил не приезжать. Это было последним желанием деда. Даже при смерти он не захотел простить меня. Эта мысль будет мучить меня всю жизнь, но как сказал Максуд, это на его совести. Я всю жизнь жила по его указке, жертвуя своими желаниями и только раз ослушалась, а он так легко отказался от меня, когда даже Дада простил. Чужой по сути человек. Ведь он ни разу не дал понять, что недолюбливает или не уважает меня, ни когда вез меня обратно в отчий дом из Москвы, ни когда приехал, наконец, навестить нас. Только с Максудом ведет себя отстраненно и строго.

Большой плюс в том, что хотя бы с женой Дады мне больше не приходится встречаться. Она всегда останавливается у своего сына Васима и по словам Вики, осталась такой же токсичной, какой я ее запомнила. А Дада в этот свой приезд заявился на порог с дорожной сумкой и словно не было этих двух лет молчания, прошел в квартиру и спросил, где его внучка и что делает Максуд дома в полдень пятницы.

С тех пор прошло несколько дней, он все еще здесь, ведет себя, как обычно, я же могу лишь растеряно наблюдать за всем этим со стороны, потому что Максуд ведет себя точно так же.

– В нашей семье слово старшего – закон, – ответил он на мое недоумение. – Если Дада не хочет говорить о прошлом, мы не будем. Я просто рад, что снова могу его видеть.

В этот момент, играя с крошечным ребенком, который не понимает ничего из того, что он говорит, Дада очень напоминает мне моего мужа. Он так же без ума от детей и так же сдержанно ведет себя с ними при посторонних, позволяя себе расслабиться лишь оставшись наедине. Я и подумать не могла, что он может так разговаривать с Сафией. Лишь один раз он взял ее на руки, когда только приехал, осмотрел пристально и положил обратно, а потом повернулся к нам и сдержанно поздравил с рождением дочери.

– Подслушиваешь?

Я вздрагиваю от шепота у уха, не заметив, как Максуд приблизился. Он тянет меня от двери, чтобы не выдать нас и ведет обратно в спальню.

– Пока она не голодная, можно расслабиться, – улыбается муж, расстегивая мой халат и снимая его. – Давай, ложись. Сама же жаловалась, что не высыпаешься, а тут вздумалось среди ночи бродить по квартире.

Я не спорю с ним. Молча ложусь под одеяло, обдумывая то, свидетелем чему только что стала. Максуд тоже молчит. Только обнимает меня и проходится губами по плечу, прежде чем прижать к себе, как мягкую игрушку, и провалиться в сон.

На следующий день Дада уезжает, но перед отъездом говорит нам, что ждет в гости, как только у Максуда появится возможность взять выходные на работе. Приглашение, вне всякого сомнения, долгожданное и приятное, но к сожалению, это случится не так скоро, как хотелось бы, потому что Мурад с женой и сыном уехали в долгий отпуск и мой муж теперь за главного в офисе до их возвращения.

***

– Я передумал отдавать дочь за твоего Амира, – говорю я Мураду, наблюдая, как его сын заезжает машинкой Джалалу прямо в лоб, отчего тот начинает рыдать.

К счастью, разбираются с этим бардаком женщины, потому что мы с мужчинами сидим подальше.

– А хотел? – заинтригованно смотрит на меня друг.

– Ах, да, ты же не в курсе! – вспоминаю я. – Да, была такая мысль, потому что жениха лучше знать с детства, чтобы потом не было неожиданностей, почему после свадьбы он оказался не таким, как мы о нем думали.

– И почему же ты теперь передумал? – с любопытством спрашивает Васим.

– Потому что он растет больше похожим на меня, чем на своего отца, – смеюсь я. – Задира и хулиган – иначе не скажешь. Моей Сафишке нужен муж посмирнее.

– Твоя Сафишка сама задира и хулиганка! – не остается в долгу Мурад, хлопая меня по плечу.

– Так она девочка, ей все можно, – отмахиваюсь я.

– А мой сын – ребенок, он еще не понимает, как нужно себя вести, – возражает Мурад.

Я смотрю на этого трехлетнего хулигана, который продолжает играть, словно ничего не случилось и не он только что целенаправленно зарядил другу в лоб, и соглашаюсь. Да, пожалуй, рановато судить. Может, еще научится быть сознательным человеком.

– Па-а-а-а-а! – протягивая ко мне ручки, издалека кричит Сафи, мирно игравшая до этого в песочнице с женой Мурада, Самирой.

Я встаю со вздохом сожаления и пробормотав друзьям «Тихий час», иду к дочери. Откровенно возиться с ней при людях все еще неловко, потому что это не в наших обычаях, но невозможно отказать своей маленькой липучке, потому что ор она поднимает похлеще, чем десять малышей, вместе взятых.

Подойдя к песочнице, беру ее на руки и несу к дому. Нам выделили ту же спальню, что и всегда, когда мы гостим в загородном доме Васима, но сейчас туда нельзя, потому что Зарина прилегла отдохнуть. Вторая беременность, которую мы точно не планировали, да еще и когда нашей малышке едва исполнился годик, дается ей сложнее первой. Не хочу, чтобы дочка разбудила ее, поэтому умываю ее в ванной на первом этаже и несу в детскую Джалала.

Сафи капризничает, потому что хочет спать, но упрямо отказывается это делать. Стоит мне положить ее в кроватку, как малышка начинает реветь, протягивая ко мне пухлые ручки. Я беру ее, целуя в мокрые щечки, отчего она хихикает, потому что моя борода колется, но затихает, собственнически вцепившись в мою футболку цепкими пальчиками.

– Ты такая притворщица, – говорю ей, покачивая на руках, как она любит.

Хитрюга дерзко улыбается и прикрывает свои красивые глазки, доставшиеся ей от мамы. Как и ожидалось, она засыпает очень быстро, и уложив ее в кроватку, я иду проверить свою колючку, которую все утро нещадно тошнило, лишив всех сил.

– Где Сафия? – спрашивает Зарина, когда я тихо заглядываю в спальню.

– Спит. Я думал, ты тоже. Как себя чувствуешь? – спрашиваю я, подходя к кровати и ложась рядом с ней.

Моя несчастная женушка придвигается поближе и с усталым вздохом кладет голову мне на грудь.

– Лучше. Просто слабость, больше не тошнит.

– Хочешь попробовать поесть? Шашлык уже готов, – предлагаю я.

– Позже. Давай немного полежим.

Я целую ее в лоб, нежно поглаживая по спине, и Зарина урчит, как довольный котенок.

– М-м-м… Как приятно, – стонет она. – Я люблю тебя, знаешь?

– Знаю, что ты вся в свою дочь, – хмыкаю я. – Вы обе любите меня, когда я делаю вам приятно. Меркантильные женщины.

– На то мы и женщины, – хихикает колючка. – А ты наш идеальный мужчина.

– О, в ход пошла тяжелая артиллерия. Прямо-таки идеальный? – скептически поднимаю бровь. – Не ты ли вчера кричала, что я эгоистичный придурок?

– Ну хорошо, временами идеальный, – смеется она. – Просто ты такой удобный и на тебе так хорошо спится… И пахнешь хорошо. Меня даже не тошнит, хотя меня сейчас от запаха всего вокруг тошнит. Так что да, ты идеальный.

– И красивый, ты забыла добавить.

– Нет, красивая в нашей паре я, – задирает нос нахалка.

И я не могу с ней не согласиться, потому что она действительно красивая. Всегда. Я это подметил еще в первую нашу встречу, недаром, маленькой лисице удалось так быстро меня охомутать. И как же я рад, что мне удалось охомутать ее тоже, потому что упрямица вполне могла сбежать и остаться со своей семейкой. Но не осталась. Потому что ни одна женщина никогда не могла устоять перед Максудом Таймасхановым. Ну, а то, что я сам оказался не в силах устоять перед Зариной Ангелоевой – это так, мелочи.