Роман Навязанная жена глава Глава 31

Меня будят яркие солнечные лучи, светящие прямо на лицо. Нехотя открываю глаза и почувствовав на своем бедре чужую руку, вспоминаю события вчерашнего дня. Максуд лежит за моей спиной и я медленно поворачиваюсь к нему, отчего большая ладонь, по-хозяйски распластавшаяся на моем теле, падает вниз, но это не будит его. Мужчина крепко спит.

У меня перехватывает дыхание от восторга при виде его лица. Не сказать, что Максуд классически красив. Он смуглый, очень, и у него резкие, словно высеченные из камня, черты. И глаза, когда они открыты, темные-темные, дьявольские. Я так боялась его в первые месяцы знакомства! У него слишком грубая, мужественная энергетика, несмотря на то, что он умеет быть обаятельным и харизматичным, и она действует на тебя, даже если ты этого не хочешь.

Я с нежностью обвожу взглядом широкие дуги его бровей, слегка подрагивающие ресницы на сомкнутых веках, нос с горбинкой и прячущиеся в бороде губы. Улыбка на моем лице такая широкая, что мышцам с непривычки больно, но я не могу перестать улыбаться. Похоже, я сошла с ума от любви, если, просто глядя на него могу испытывать так много восхитительных эмоций, что они, кажется, вот-вот переполнят меня и я просто взорвусь от их силы, разметав по комнате ошметки того, что когда-то было Зариной.

Я люблю его, люблю, люблю, люблю!

И это не глупая временная химическая реакция после нашей ночи, потому что этот аспект брака меня волновал далеко не в первую очередь. Хотя, конечно, опыт с первым мужем не идет ни в какое сравнение, потому что именно Максуд – тот, кто показал мне, что тело женщины создано не только для послушания, но и для удовольствия.

Наша брачная ночь стала для меня шокирующим откровением, но даже если бы я не утопала в удовольствии, то все равно чувствовала бы то же, что и сейчас, потому что каждый раз, когда мой муж одержимо шептал в мою кожу, что я его, что он без ума от меня, я ему верила и его пугающая одержимость отзывалась в самом темном, эгоистичном уголке моей души.

Мне не хочется его будить, потому что я не знаю, как смотреть ему в глаза после всех тех бесстыдных вещей, которые он проделывал со мной, но я все равно не могу удержаться от прикосновения. Провожу кончиками пальцев по его бороде, слегка приглаживая ее, и когда он не реагирует, смелею, опуская руку ниже, на шею, в которую мне хочется одновременно и уткнуться лицом, чтобы втянуть в себя его запах, и укусить, потому что гладкая кожа так и манит к себе.

– Я уже в раю? – раздается хриплый голос в тишине комнаты и испуганно вздрогнув, я поднимаю взгляд на лицо Максуда, на котором расплывается озорная ухмылка.

– Не богохульствуй! – по инерции строго осекаю его, шлепая по плечу.

– Иди ко мне, колючка, – урчит он, обхватывая меня руками и укладывая на свою грудь. – Ммм… Доброе утро!

Я сначала замираю в его объятиях, но постепенно расслабляюсь, слушая, как взволнованно бьется его сердце под моей щекой. Максуд просто обнимает меня, держа одной рукой за талию, а вторую запустив в мои волосы на затылке. Он кажется совершенно расслабленным и я даже начинаю думать, что он снова засыпает, когда мужчина подает голос:

– Я не пропустил будильник?

– Я ничего не слышала, – отвечаю, тоже задумываясь о времени.

Интересно, который час? Солнце светит ярко, наверняка, уже день.

– Тогда можно еще полежать, – вздыхает Максуд, начиная поглаживать подушечками пальцев мою спину вверх-вниз.

К сожалению, именно в этот момент нашу идиллию прерывает громкий сигнал будильника на его телефоне. Я хихикаю и отстраняюсь, чтобы потянуться к телефону и передать его ему, но отключив надоедливый сигнал, Максуд снова притягивает меня к себе, закрывая глаза и улыбаясь.

– Разве нам не пора вставать?

– Еще пять минут, – просит он. – Обещаю, мы еще успеем позавтракать перед поездкой в аэропорт. Я все рассчитал.

Через несколько минут нам все же приходится встать и я бегу в ванную, стыдливо завернувшись в одеяло. Душ мы приняли еще под утро, так что в ванной я быстро умываюсь и одеваюсь в одно из купленных вчера платьев. Максуд тоже быстро собирается и сложив мои вещи в его дорожную сумку, мы покидаем квартиру, оставив ключи у соседей, как и было обговорено с риелтором.

Перед поездкой в аэропорт, Максуд везет меня в кофейню, где мы покупаем кофе с круассанами на вынос и едим по пути.

– У меня все еще есть работа? – спрашиваю я его, задумавшись о своей дальнейшей жизни.

Меня не было лишь несколько дней, но такое чувство, словно я уехала из Москвы минимум месяц назад.

– Конечно. Если ты хочешь, – говорит он. – Я думал, ты хотела учиться?

– Я все еще хочу, – озвучиваю решение, которое приняла недавно. – Заочно. Мне нравится работа в офисе, я хочу этим заниматься и дальше, но думаю, я получу больше опыта работая и учась заочно, чем проводя целые дни в университете. Я уже научилась намного большему, чем требуется от моей нынешней должности.

– Ты умница, – улыбается он. – И как человек, проучившийся пять лет, я скажу тебе, что ты права. Теоретические знания нужны, но практика намного важнее. Помню, когда я устроился на свою первую работу, то был уверен, что мне достаточно тех обязанностей, которые диктует моя должность. Но это полная брехня. Я все еще учусь чему-то новому, потому что быстро понял, что невозможно зарабатывать достаточно, сидя на одном месте и делая одну и ту же работу. Дада приучил нас с Васимом к хорошей жизни, так что, когда началась эпоха самостоятельности, мы уже не могли довольствоваться малым.

– Я рада, что ты не из тех ханжей, которые считают, будто место женщины дома, – признаюсь с облегчением.

Он мог говорить что угодно до нашей свадьбы, но сейчас, когда для меня нет пути назад, может и передумать. Я рада, что Максуд держит свое слово.

– Место моей женщины рядом со мной, – говорит он, а потом ухмыляется. – Кстати, ты сделала мне комплимент. Впервые. Корявенько, но я согласен пока и на это. Будем практиковаться, колючка. У меня много талантов, которые ты можешь оценить.

Его игривая сторона одновременно и нравится мне, и в то же время смущает, но я привыкаю, поэтому, на этот раз, вместо того, чтобы ответить колкостью, просто улыбаюсь в ответ, что он принимает как поощрение и на меня вываливается еще больше двусмысленностей и намеков, так что, когда мы приезжаем в аэропорт, мои уши горят, а щеки наверняка красные, как помидоры.

– Ты такая милая штучка, – целуя меня в уголок губ, прежде чем выйти, умилительно говорит он, и, если бы не тонированные стекла, я бы сошла с ума от ужаса, потому что это совершенно неприлично на людной стоянке.

К моему облегчению, в самолете Максуд ведет себя тише воды, а в середине полета и вовсе засыпает, так что все проходит гладко. Москва встречает нас легким дождиком и совершенно другими людьми, которым нет до нас совершенно никакого дела. Я и не знала, что свобода может быть такой опьяняющей.