Роман Моя загадочная жена-целительница глава Глава 6

Дедушка прекрасно знал характер своего внука. Надеяться на то, что он спокойно примет Фатиму сам, было глупо. Поэтому единственное, что оставалось, – попросить её почаще о себе напоминать и почаще входить с ним контакт. Только тогда Георгий наконец сможет увидеть в ней хорошее, и, кто знает, может, в нём снова проснётся страсть к жизни, и он начнёт активно содействовать лечению. Тогда, вероятно, и сам Владислав Тимофеевич, будучи стариком одной ногой в могиле, ещё успеет повидать правнуков. От этих мыслей в нём зародилось трудно скрываемое воодушевление.

Фатима увидела, как у него загорелись глаза, но ей было невдомёк, отчего это произошло. Откуда ей было знать, что дедушка уже придумал имена для её с Георгием детей. Она даже не предполагала, что в его голове они уже обзавелись настоящей семьёй.

— Я пойду отнесу вещи в свою комнату и сразу же зайду его проведать.

— Хорошо-хорошо. Я тебя здесь подожду. Пойдём вместе, — вернувшись из своих мыслей в реальность, радостно ответил Владислав Тимофеевич.

Фатима быстро зашла в свою спальню и спрятала материалы. Затем, бросив на кровать пару комплектов новой одежды для прикрытия, поспешила обратно.

Взяв её под руку, дедушка пошёл вместе с ней в сторону комнаты Георгия, но по пути не удержался и сказал:

— Гоша уже слишком долго прикован к постели и оттого постоянно не в духе. Вчера он был к тебе очень холоден, и я бы хотел за него извиниться. Но, прошу тебя, как бы он сегодня к тебе ни отнёсся, не злись на него. Хорошо?

— Не волнуйся, дедушка. Я не буду, — ответила она.

Прожив столько лет в своей семье, она уже давно научилась относиться ко всему невозмутимо. Теперь ничто не могло так просто вывести её из себя. Более того, как доктор она отлично понимала психическое состояние больных и препираться с Георгием совсем не собиралась.

Её слова успокоили Владислава Тимофеевича, и он сказал:

— Ты хорошая девушка и очень мне нравишься. Я благодарен тебе за понимание и обязательно вразумлю Гошу, чтобы он относился к тебе хорошо.

— Спасибо, — она вдруг о чём-то подумала и, остановившись, окликнула его, — дедушка, — по лицу было видно, что ей стало неловко.

— Что такое? — взволновался Владислав Тимофеевич. Это был первый раз, когда он видел её такой. — Если хочешь что-то сказать, можешь говорить напрямую. Я во всём тебя поддержу.

Его слова мгновенно её растрогали. Член семьи впервые говорил ей подобное. Смущённо прикусив губу, она сказала:

— Я не знаю, по какой причине наши семьи связались брачными узами, но раз я теперь в вашей семье – хочу, чтобы ты дал мне одно обещание.

— Говори.

— Я хочу, чтобы какое бы требование ни выдвинула моя семья, Романовы ни за что ни с чем не соглашались, — произнесла она с полным решимостью взглядом, — я не хочу, чтобы Ульяновы присосались к вам как пиявки.

Повисла тишина. Владислав Тимофеевич очень долго в неё всматривался и не спешил отвечать. Фатима больше ничего не говорила и даже не стала объяснять причину своего поступка. Было не понятно, сколько прошло времени, прежде чем снова послышался голос дедушки:

— Благодарю. Можешь считать меня своей семьёй.

На её глаза навернулись слёзы. Сердце, что всё это время было в подвешенном состоянии, наконец отпустило. Было понятно без слов, что она испытывала. Она была очень рада, что он согласился на её просьбу.

— Спасибо, дедушка, — на лице показалась улыбка. В этот миг её глубокий чистый взгляд был олицетворением истинной непорочности.

Владислав Тимофеевич томно вздохнул про себя:

«И на мудреца находит затмение… Как же Александр всё-таки глуп: из-за своего пренебрежения потерял столь бесценную внучку!»

Лежащий в это время в комнате Георгий хоть и не видел происходящего, всё же отчётливо услышал разговор дедушки и Фатимы через наушники. Взгляд погрузился ещё глубже. Понять, о чём он сейчас думал, было невозможно.

Даже находившийся в потаённом месте Игнат сейчас не осмеливался подать звука. Он не понимал, как Фатима могла быть такой жестокой: шёл всего второй день, как она покинула родной дом, а уже перекрыла своей семье кислород. Хотя имидж Ульяновых ему был прекрасно известен: назвать их пиявками со стороны Фатимы было отнюдь не преувеличением. Если поразмыслить, то она действительно поступала во благо Романовых. Но Игнат всё равно не понимал, почему она это делала. Он был не настолько глуп, чтобы подумать, что ей вдруг пригляделся его босс.

Стоило Владиславу Тимофеевичу войти в его комнату с Фатимой, как та сразу ощутила на себе острый взгляд. По сравнению со вчерашним хладнокровием, сегодня его глаза пронзали её насквозь и, казалось, пытались пробраться в самую душу. На короткое мгновение у неё участилось сердцебиение и появилось ощущение не дающей покоя совести. Хорошо, что он очень быстро отвёл свой взгляд в сторону и посмотрел на дедушку:

— Что-то ещё?

— Фатима только вернулась с работы. Я решил составить ей компанию прийти тебя проведать, чтобы ты не воспользовался моим отсутствием и не обидел её.

Георгий слегка усмехнулся, не став уточнять, что вернулась она только после того, как полдня прошаталась по магазинам.

— Ну тогда тебе лучше хорошенько за ней приглядывать и приходить с ней каждый раз. А иначе у меня всегда будет возможность её обидеть, — лишь сказал он.

У Фатимы снова вздрогнуло сердце. Она взглянула на него, и чувство нечистой совести нахлынуло с новой силой. Почему ей казалось, что своими словами он словно велел приглядывать за ней и вечером, а иначе он не гарантирует, что с ней ничего не случится?

Георгий снова посмотрел в её сторону, и их взгляды встретились. Она отчётливо уловила в его глазах насмешку. Линия губ напряглась, и она беззвучно сделала несколько шагов назад, прикрыв себя Владиславом Тимофеевичем. Тот тут же сделал грозный вид:

— Что за глупости ты говоришь! Жену нужно оберегать, а не думать о том, как бы её обидеть!

Георгий ничего не ответил, но почему-то подумал о множестве способов над ней поиздеваться. Взгляд внезапно застыл. Чёрт, о чём он вообще думал?

Видя, что внук его игнорировал, Владислав Тимофеевич не стал продолжать этот разговор и завёл беседу о чём-то, не имеющем отношения к теме, лишь бы Фатима оставалась рядом с ним подольше.

***

Так прошло полчаса, и остановился дедушка лишь тогда, когда Георгий начал зевать:

— Я устал. Хочу поспать, — сказал он.

Только тогда Владислав Тимофеевич со всей добросердечностью наконец оставил его как следует отдохнуть и, поведя за собой Фатиму, вышел из комнаты. За дверью он вдруг обратился к ней:

— У нас сегодня получился небольшой прогресс. Будем так вместе приходить к нему поболтать каждый день, чтобы он поскорее к тебе привык.