Роман Моя загадочная жена-целительница глава Глава 3

У него были околдовывавшие любого, взглянувшего на него, глаза, на внешнем уголке одного из которых таилась маленькая, особо подчёркивающая его очарование родинка. Несмотря на то, что его кожа была бледной от столь долгого пребывания в постели, Фатима не могла не признать, что был он самым красивым мужчиной на свете из всех, что она повидала. Она невольно на него загляделась.

Вероятно, почувствовав на себе чей-то взор, Георгий тут же опустил взгляд и встретился с её глазами. В тот же миг видневшаяся в нём бесчувственность сменилась гневом с толикой безмолвного разочарования. Он перевёл взгляд на дедушку:

— Перестань уже. Столько врачей уже вынесли мне смертный приговор. Оставь эту затею.

Изначальная радость Владислава Тимофеевича от знакомства с невесткой рассыпалась в прах.

— Гоша, я тебя прошу, не говори так. Пока есть хоть малейшая надежда, я не сдамся. Но только не отказывайся от самого себя, хорошо? — терпеливо проговорил он.

Георгий снова отвёл взгляд в потолок: он не хотел смотреть во встревоженные и беспомощные глаза дедушки. С момента происшествия тот на глазах постарел на десять лет. За последние полгода не прошло и дня, чтобы он не хлопотал ради него: потратил целое состояние на всевозможных врачей и даже обращался за информацией на чёрный рынок и в даркнет. Георгий обо всём прекрасно знал. Но чем дальше всё заходило, тем безнадёжней становился шанс на излечение. Если бы он мог двигаться, то давно бы уже покончил с собой, чтобы наконец позволить дедушке на склоне лет насладиться жизнью, а не возиться с ним.

Видя, как внук снова от него закрылся, Владислав Тимофеевич сразу понял, о чём тот думал, и, взяв себя в руки, произнёс:

— Не думай об этом. Я сегодня привёл к тебе не врача.

Услышав его слова, Георгий тут же вернул взгляд в его сторону. Он посмотрел на него с сомнением: разве сейчас могло быть что-то, что радовало старика сильнее, чем очередной найденный врач?

— Это Фатима, — представил он, — третья дочь Ульяновых. Я взял на себя инициативу организовать вашу помолвку. Впредь она твоя жена.

На лице Георгия мгновенно показалась усмешка; гнев в глазах стал проглядываться отчётливее. Он не посмотрел на Фатиму и лишь холодно ответил:

— Мне это не нужно, — какое право он имел на жену в таком искалеченном состоянии?

— Я всего лишь хотел найти кого-то за тобой ухаживать. У нас в доме одни мужчины, и заботимся мы о тебе недостаточно кропотливо. Пожалей старика – не противься, — Владислав Тимофеевич звучал очень жалостливо.

От услышанного у Фатимы защемило на сердце. У её собственного дедушки тоже была столь любящая сторона, только обращена его любовь всегда была не к ней. Ей очень хотелось что-нибудь сказать Георгию. Например, что она на самом деле была врачом и сможет позаботиться о нём максимально профессионально. Ему лишь нужно согласиться с решением дедушки. Она видела, как тот мучился, но при этом заметила, насколько яро сам Георгий противился врачам. Дедушка, представляя её, не сообщил, что она была доктором, и крывшееся в этом намерение она сразу уловила.

— Можешь не принимать меня за свою жену, а лишь за новую прислугу в доме, — подумав, сказала Фатима. — Просто не срывай на мне злость, когда будешь меня видеть, и этого будет достаточно.

Девушка должна была любым способом за себя побороться. Заставленные в комнате разного рода измерительные приборы пробуждали в ней неистовую жажду исследования. Поэтому она пыталась обо всём обусловиться заранее, а иначе он наверняка начнёт яростно браниться, если она будет часто шататься по его комнате. И тогда ей совсем не удастся ничего изучить. Ей не хотелось тратить большую часть своих сил на вечные ссоры.

Георгий тут же смерил её взглядом и очень захотел усмехнуться, спросив, что это случилось с Ульяновыми. Бизнес больше не шёл, или они вот-вот должны были обанкротиться, что решили отдать свою хрупкую доченьку за столь убогого инвалида? Ради того, чтобы остаться, та по собственному желанию была готова стать даже прислугой! Однако, увидев её ясный взгляд, он сомкнул губы и ничего не сказал.

Владислав Тимофеевич принял его реакцию за согласие и бросил признательный взгляд в сторону Фатимы. Ему всё больше казалось, что обошёлся он с ней слишком несправедливо. Боясь, что Георгий передумает, он поспешил сказать:

— Ну, значит, на этом и решили. Сегодня вечером Фатима въедет сюда.

Георгий снова ничего не ответил, и это было лучшей реакцией, какую от него можно было получить.

***

Владислав Тимофеевич заговорил только тогда, когда они вышли из комнаты и дошли до внутреннего двора:

— Спасибо тебе, Фатиша. Я очень рад, что ты согласилась выйти за Гошу и желаешь о нём позаботиться.

Ту сразу окутали угрызения совести. Она не могла сообщить ему истинную причину, по которой на это пошла.

Дедушка тем временем продолжал:

— Не волнуйся, впредь ты будешь моей семьёй. Со мной никто не посмеет тебя обидеть. А как только Гоша поправится – тоже станет тебя защищать.

Фатима кивнула в ответ и признательно ответила:

— Большое спасибо, — ощущение того, как её взяли под крыло и теперь принимали за члена своей семьи, было просто непередаваемым. Ей очень не хватало этой теплоты.

— Единственное, я думаю, ты и сама увидела, как сильно Гоша презирает врачей, поэтому не сообщай ему пока о своей работе.

— Да, я всё поняла. Ничего ему не скажу.

— Ну и славно, — довольно ответил Владислав Тимофеевич и похлопал её по руке. А затем вдруг добавил, — я возлагаю на вас большие надежды, — дожив до столь преклонного возраста, он начинал отчётливо видеть некоторые вещи.

С того самого момента, как Георгий оказался прикованным к постели, терпеливо относился он лишь к нему самому, а с остальными постоянно пылил. Однако только что, он хоть и не хотел принимать Фатиму во внимание, всё же не стал говорить ей ничего нелицеприятного и ставить её в неловкое положение.

Лишь от этого наблюдения Владислав Тимофеевич не сдержался от мысли о том, что, возможно, Фатима была именно тем человеком, которому удастся изменить душевное состояние его внука. Поэтому смотрел он на неё теперь с ещё более глубоким смыслом.