Роман Лютый глава Глава 43

- Не шмель я! Модель!

Мы с Мией прыснули от смеха, на что Отец как всегда лишь отмахнулся, продолжая бурчать:

- Что за Берсерк? Клыки свои отломил, от рода ушел, еще теперь и сушит себя специально, чтобы влезать в эти людские тряпки!

Нефрит не пытался что-либо возражать или пытаться объяснить, очевидно, понимая, что в случае с отцом это просто бесполезно

- Слышь! Иди сюда, горемыка! Хоть супчику похлебай, а то ведь скоро ветром уносить будет! Сам знаешь, ветра тут у нас нешуточные, где тебя потом искать будем, Мэрри Поппинс?...

В этот раз рассмеялся даже Север, покосившись на своего брата, который отмахнулся рукой, поднимаясь с мехов и неспеша удаляясь из общего зала, даже здесь облаченный в идеальные брюки, зауженную рубашку без единой складочки на своем красивом, стройном теле, гладко выбритый и с прической – хоть сейчас на обложку Космополитен мэн!

- Обиделся что ли? – пророкотал Ледяной, вытягивая шею вслед уходящему Нефриту, - Я же серьезно! Оставайся у меня на пару месяцев, буду откармливать тебя жирной рыбой! Будешь потом ночью светиться! Хотя бы частями….

- Брат? – окликнул его Север, на что Бер лишь покачал головой улыбнувшись:

- Да в город я по делам. Потом сразу домой приеду.

-…и нам кофе купи! - пророкотал вместо прощанья Ледяной, выдохнув шумно и довольно. - Ухххххх, третья тарелочка вошла как надо! Что там у нас дальше по списку?...

Не знаю, как мы все умудрялись есть, не давившись от хохота, когда Ледяной начинал что-нибудь говорить, отмахиваясь от Свирепого, который пихал его локтем в бок, шепча, что это неприлично разговаривать во время еды.

Жаль было уезжать из царства Полярных, когда я тонула в крепких и жарких объятьях Отца, который никак не хотел отпускать нас с Мией, но прогонял наших мужей.

- Вы же всегда можете приходить к нам. В любое время дня и ночи! В доме всегда тонна еды, - целовала Мия в колючую от щетины и серебристой бороды щеку Ледяного, когда я осторожно вышла на улицу в поисках наших мужей, которые ждали нас снаружи, чтобы унести на своих огромных мохнатых лапах домой.

Север, Янтарь и остальные Кадьяки стояли чуть поодаль, и я нахмурилась, не сразу увидев Лютого.

Он стоял в стороне от всех, прислонившись своим могучим широким плечом к льдине и склонив голову вниз, словно думал о чем-то. Такой невероятно высокий и шикарный в своей наготе и этой непередаваемой силе, которая сквозила в каждом его движении.

Даже сейчас я не могла смотреть на него спокойно, замирая от восторга каждый раз, когда видела его. Вот и сейчас я застыла, с обожанием и огромной любовью рассматривая его широченную спину, зашагав к нему…и не сразу поняв, что он не просто стоит, а разговаривает с кем-то.

С кем-то, кого не было даже видно из-за ледника, отчего создавалось впечатление, что Бер словно разговаривает сам с собой. Лишь подойдя к нему ближе, я услышала голос Луны:

-…ты ведь знаешь, что я не оставлю это так и не успокоюсь!

- Никто не собирается оставлять эту ситуацию, угомонись! – хоть Лютый и говорил как всегда размеренно и даже мурлыкающе, в его голосе уже сквозили явные недовольные нотки, - Но то, что говоришь ты – это полный бред!

- Это не бред. Думай головой, а не сердцем!...

- ОН МОЙ БРАТ! – вдруг прорычал Лютый низко и приглушенно, но так, что на моем теле встал каждый волос от паники, как в ту секунду, когда я впервые увидела перед собой настоящих белых медведей, зная, что от них не будет спасения.

- С каких это пор он стал твоим братом? Не глупи! Что ты знаешь о нем, кроме того, что он родственник Севера? Ты знаешь его всего пару месяцев! – не унималась Луна, говоря настойчиво и резко, чем явно злила Лютого лишь еще сильнее, совершенно не боясь этого.

- Нефрит бился с нами бок о бок против своего народа! Он не предаст Севера и нашу семью!

Я медленно моргнула, чувствуя, как судорожно и истерично заколотилось мое сердце, а тошнота стала подниматься из недр тела, словно какой-то ядовитый источник вышел из берегов.

- Ты не знаешь его побуждений! В конце-концов он сын предателя!

Лютый ударил кулаками по льду с такой силой, что над нашими головами что-то хрустнуло и словно вековые льды застонали в унисон с моей душой…и душой Лютого, которая боролась и не хотела принимать этих слов.

- Ты понимаешь, что говоришь, черт побери?!! Ты обвиняешь моего брата в предательстве!!!

Теперь крик Лютого услышали все, на секунду замерев и ринувшись вперед, вот только Север махнул рукой, оставляя всех на своих местах, но в ту же секунду оказавшись рядом с Лютым.

- Брат, что происходит?...

Лютый даже ответить не мог.

Зверь оживал в нем, отдавая тело инстинктам, когда его зрачок сначала ахнул и раскрылся, почти затмевая собой голубую яркую радужку, а потом сделался таким узким и маленьким, что стал почти незаметным, меняя дыхание на звериное – глубокий протяжный выдох и два резких выдоха.

Руки Севера обвили меня, убирая за свою широченную огромную спину, откуда я, не дыша и начиная паниковать все больше с каждой секундой, выглядывала на своего мужа, который был на грани потери контроля над собой.

- О чем ты говоришь, Луна?...

- Хоть ты меня послушай, - прозвучал снова твердый голос смелой девушки, - вы опросили совершенно всех в поисках отравителя – наш род, всех Кадьяков, всех жителей дома, даже тебя, черт возьми…кроме самого Нефрита. Кроме того, как так искусно может формулировать вопросы, не оставляя без внимания ничего. Ты не думаешь, что тот, кто умеет обличать ложь в любой форме, может эту ложь так же искусно скрыть? Скажи мне, как он остался целым и невредимым несколько десятков лет, когда отец отправил за ним палачей? Почему его не мог найти отец и твой род, а вы все искренне считали его погибшим? Не думаешь, что Нефриту есть, что скрывать?...

Север не мог ничего ответить, окаменев и застыв, словно лед, и лишь мышцы на его спине напрягались и перекатывались под кожей, словно его боль и паника пытались вырваться на свободу, но не могли.

- Какой ему резон травить Злату именно здесь? Он вполне мог сделать это дома, если бы захотел, - голос Севера прозвучал так, словно что-то внутри него в эту секунду умерло.

- …а может его целью была на Злата?...

- Сейчас же прекратите этот бред! – пророкотал Янтарь за нашими спинами и его широкие ладони опустились на плечо Севера и Лютого, который боролся со своим зверем, продолжая дышать тяжело и порывисто, - Вы знаете, что это дело легко исправить! Просто поговорите с Нефритом и все! Едем домой, братья…давайте. Покончим с этой глупостью раз и навсегда!...

**********************

Никогда еще в моей жизни не было такого ожидания.

Жуткого. Гнетущего. Медленно убивающего изнутри…

С тех пор, как мы вернулись в наш большой, теплый и такой милый дом, никто из братьев Беров не проронил ни единого слова, словно огромный булыжник повис над крышей, который мог сорваться вниз, похоронив нас всех от любого звука и шороха.

Никогда еще в жизни я не молилась так сильно, думая про себя, как же это глупо – всю свою жизнь верить лишь в одну науку, встретиться в Арктике с теми, о ком могла лишь читать в сказках и вот, в завершении ко всему, в моем возрасте вспомнить даже о Боге…я не знала были ли они у Беров свои, и к кому нужно было обращаться, чтобы только не сгорать изнутри от этого кричащего ожидания в мертвецки ледяной тишине…

На Севера было страшно смотреть.

Красавчик Бер с синими глазами и такой обаятельной улыбкой, что можно было запросто забыть свое имя, был просто не похож сам на себя. Его и без того светлая кожа стала просто сероватой от раздирающих его эмоций, которые рвали душу на части, не в силах вырваться на свободу из плена этого огромного тела. Словно раненный зверь он метался по кухне то туда, то сюда, запуская пальцы в свои черные кудри.

Притихнув и боясь даже пошевелиться, я сидела за столом, вцепившись в руку Лютого, который стоял рядом, застыв, словно ледяная скульптура.

И можно было бы подумать, что он как всегда холоден и подчеркнуто спокоен, если бы не его мышцы, которые перекатывались под гладкой, упругой кожей, словно эмоции, которые он сдерживал в себе из последних сил, не отрывая своего пронзительного взгляда от Севера и явно готовый броситься к брату в любую секунду, сжимая мою руку в ответ.

-..это не может быть Нефрит. Я не верю! Никто не убедит меня! Никто!

Я не знаю, что чувствовала наша шустрая, нежная девочка, зная, что она ничего не скрывала от своей медвежьей семьи, видя, лишь как губы Лютого чуть дрогнули в улыбке, словно яркий солнечный лучик отразился от векового льда, когда она как всегда шустро, ловко и уже умеючи забралась на Севера, словно мелкая обезьянка, обхватывая его ручками и ногами.

- Север!

Мия положила маленькие ладошки на щетинистые скулы своего огромного мужа, глядя в его синие яркие глаза, в которых сейчас просто бушевал шторм, словно то самое яркое солнышко, которое пыталось разогнать своим нежным теплым светом бурю и вернуть цунами, возвращая синий океан в его берега.

Я вздрогнула, едва не разрыдавшись, когда из груди Севера вырвался не то стон, не то вой и мужчина обхватил своими мощными огромными руками тело жены отчаянно, словно на последнем вздохе, зарывшись лицом в ее душистые длинные волосы, не в силах что-либо сказать, и явно нуждаясь в ее твердости духа и этой уверенности…которой не было во мне.

Распахнутыми глазами я смотрела на эту пару, которая была в моих глазах просто идеальной, начиная дрожать и сжимать руку Лютого изо всех сил, чувствуя, как он опустил голову, глядя на меня с высоты своего огромного роста твердо и успокаивающе.

Как Север, который нуждался в уверенности своей маленькой жены, я нуждалась в ней тоже, цепляясь за своего медвежьего мужа, и стыдясь того, что, не смотря на все, что чувствовала по отношению к Нефриту, я все-равно раз за разом сопоставляла факты, пытаясь отыскать его невиновность….и с ужасом понимая, что нахожу определенную логику в том, если бы он был на самом деле виновен!

Боже! Меня тошнило оттого, что я думала!

Я чувствовала себя подлым, мерзким предателем, а не девушкой, которой не была чужда логика!

Монстром, что был не достоин своей семьи, которая приняла меня в свои горячие объятья…

Кусая изнутри щеку, я чувствовала, как слезы потекли по холодным щекам, уткнувшись в ладонь Лютого, и понимая, что меня раздавливает, словно прессом изнутри от того, что я чувствовала и того, что я думала, не в силах выкинуть из головы слов Луны.

Горячие руки обвились вокруг меня, прижимая к мощной груди, когда Лютый поднял меня со стула, пряча мое заплаканное лицо и закрывая от всего этого несправедливого морозного мира своим колким ароматом, которым я дышала часто-часто, чтобы не разрыдаться, хватаясь за него руками, желая прирасти к его горячей ароматной коже, и слыша шепот, от которого на моем затылке зашевелились волосы:

-…остановись на этом, Золотинка. Что бы не было дальше – это не твоя вина…не мучай себя. Скоро все станет на свои места.

-..так нельзя, - всхлипнула я, уткнувшись носом в ложбинку груди этого огромного мужчины, который за такой короткий период стал целым моим миром, - это так унизительно и стыдно – сомневаться в том, кто стал частью твоей семьи.

Лютый ничего не ответил, и его большая ладонь, от которой шел жар, опустилась на мой затылок, словно я была ребенком, которого я пытался защитить и успокоить…даже если его сердце колотилось в груди, не в силах скрыть все то, что бурлило внутри моего внешне холодного мужа.

С ужасом я слышала, как ледяное сердце словно икнуло, замерев, когда входная дверь хлопнула тихо и приглушенно, и заколотилось с новой силой еще быстрее рванными урывками…

Не нужно было гадать, кто именно вошел в дом, когда под моими руками большое тело Лютого стало словно напряженная струна, и упругие мышцы подрагивали от невыносимого напряжения.

Я боялась понять, что почувствовали Беры, чуть повернув голову на Севера, чье тело так же вытянулось и застыло, а кровь отхлынула от красивого лица.

-…все вон из дома… - прохрипел Бер дрогнувшим голосом, словно все силы покинули его.

В доме и без того была гробовая тишина, что можно было подумать, будто мы одни.

- ВСЕ ВОН!

Я подпрыгнула от крика Севера, чувствуя, как холодный липкий пот выступил на теле, и стало холодно, даже если в нашем милом доме было как всегда тепло и уютно.

Я никогда не слышала, чтобы голос Севера звучал именно так – низко, гортанно, словно в нем сплелись воедино две его сущности, отдавая каким-то запредельными басами и устрашающей вибрацией.