Роман Любовь приходит когда ты не ждешь глава Глава 23

Вероника вздохнула и покачала головой. Она обернулась к мужу.

— Как бы то ни было, — сказал тот, — сейчас важнее всего сыграть свадьбу с Карром.

— А с ребенком-то как быть?

Дарью больше всего на свете интересовал этот ребенок, ведь он сулил ей огромные неприятности.

— Эх, глупышка моя.

Тут у Вероники созрел план и она, улыбнувшись, сказала:

— Эмма — честолюбивая гордячка, и, если она узнает о вашей свадьбе, разве захочет рожать этого ребенка? К тому же, раз вы заключите брак, воспитание ребенка перейдет в твои руки, так?

Дарья выслушала увещевания матери, и тут ее осенило. Хмурое лицо наконец прояснилось, на нем заиграла улыбка.

— Мамочка, ты самая лучшая!

И она снова стиснула мать в объятиях.

***

По комнате разносился телефонный звонок.

На следующий день на улице стояла ясная погода, дул слабый ветерок. Эмма проснулась ни свет ни заря, разбуженная надоедливым звонком. Взглянула на телефон — звонила мать. А на часах высветилась половина девятого.

— О, черт! Уже так поздно! Как же я так проспала? — она хлопнула себя по лбу и поспешно ответила на звонок. — Да, мам? Я проспала. Забыла сделать тебе завтрак.

Эмма зевнула и потирала заспанные глаза.

— Я позавтракала. Звоню сказать, чтобы сегодня, как придешь навестить меня, взяла с собой Ярослава, — тоном, не терпящим возражений, произнесла Наталья.

Секунду назад вялая и заспанная, Эмма тут же проснулась, села на кровати.

— Мам, ему на работу. Он же вчера не приходил. Зачем сегодня снова идти?

— Он вчера сказал, что взял отпуск. Поэтому время есть. Никуда ему не надо, не делай из меня дуру.

— Но, мам…

— Если он не придет, это будет лучшим доказательством, что вчера вечером вы славно повеселились надо мной. Не пытайся меня провести.

— Мама, ты…

Эмма хотела было что-то сказать, но мать уже скинула звонок.

Держа в руке телефон, другой она подперла щеку, и даже заплакать не могла. Что же делать? Только вчера они виделись с Ярославом. Не может же она сегодня снова ему звонить?

Она без сил повалилась на кровать. Время неумолимо бежало вперед, и наконец она решилась набрать его номер.

— Алло? — раздался в трубке рассеянный голос Ярослава, будто бы он не спал всю ночь.

— Эй, привет… Слушай, что делаешь? — льстиво улыбаясь, смущенно спросила Эмма. Пальцами она теребила край одеяла, и сердце ее было отягощено беспокойством. Хотя у них с Ярославом дружеские отношения, но все же неудобно дважды беспокоить его два дня подряд.

— В чем дело, говори, — Ярослав, казалось, сразу же обо всем догадался. — Ты бы не позвонила просто так. Твоя мать хочет меня видеть?

Эмма вскинула брови и растерянно почесала голову.

— Ой, ну… — сконфуженно засмеялась она. — Какой ты догадливый! Так, есть время?

— Ясно, — бросил он и скинул вызов.

Эмма недоуменно уставилась на экран телефона, где отображались минуты разговора. Ясно? Что ему ясно? Перезванивать было неудобно, и она, мучимая сомнениями, снова упала на кровать. Хотела полежать еще немного, но вдруг опять провалилась в сон.

И кто бы мог подумать, что Ярослав, по-быстрому приведя себя в порядок, уже подъезжал к воротам больницы.

Приехав в начале десятого к больнице, Ярослав подумал, что Эмма уже побывала в палате, и направился прямо к стационарному отделению, постучался и вошел. В палате никого не было, кроме лежавшего на кровати Эммануэля. Ярослав положил гостинцы, которые принес с собой, и собирался было позвонить подруге, как вдруг взгляд его упал на фотографию на столе. Он невольно окинул ее глазами и внезапно, к своему изумлению, увидел на ней Наталью и Эммануэля, а позади — симпатичную молодую девушку, обнимавшую их за плечи. Она безмятежно, лучезарно улыбалась.

Эта девушка… И тут он узнал в ней Дарью Граудину!

Ярослав, в полном недоумении, взял в руки фотографию и принялся ее рассматривать. Подпись в правом нижнем углу гласила: десятое февраля 2021 года. Всего несколько месяцев назад.

— Откуда они знают её? — нахмурился Ярослав и посмотрел на обороте. Там была размашистая подпись «Семейная фотография».

Семейная? Дарья же дочка Граудиных? Почему она на фото с родителями Эммы?

— Ярослав? Это ты?

В палату вдруг зашла Наталья и, только поздоровавшись, заметила у него в руках фотографию. Улыбка тут же исчезла с ее лица.

Парень обернулся к ней и спросил:

— Что на этой семейной фотографии? Неужели Эмма — не ваша родная дочь?!

Женщина уже прокляла себя за свое беспамятство — так спешила на прием к врачу, что забыла убрать эту злосчастную фотографию.

— Почему ты один? — не отвечая, спросила она. — А где Эмма?

Она забрала у него фото, бережно провела рукой и положила к себе в сумку.

Но в ее действиях и тоне сквозило замешательство. Такая реакция еще больше смутила Ярослава — если бы это был кто-то другой, он ни за что не стал бы расспрашивать. Но они — родители Эмма, и она каждый день ухаживает за ними, ради них работает в «Гоа», днем пашет на двух работах, а на семейной фотографии для нее даже места не нашлось! Ярослав вдруг почувствовал желание заступиться за нее.

— Я ее парень, и если вы не объясните это, я прямо сейчас ей позвоню! — внезапно им овладела решимость, и он весьма неучтиво сказал. — Если Дарья ваша дочь, если Эмма уже не достойна даже сфотографироваться с вами, то как вы смеете заставлять ее работать в поте лица и ухаживать за вами?!

Почему-то в душе Ярослава вспыхнула острая жалость к подруге. Такая молодая девушка — и каждый день работает на двух работах, да еще готовит для них, приносит поесть. И тут — ей не по статусу присутствовать на семейной фотографии! Это выводило его из себя!

Женщина почувствовала его злость, а еще как сильно он беспокоится о Эмме. И в тот момент она подумала, что он и правда неплохой малый для ее дочери. Помедлив немного, она снова спросила:

— Так где же Эмма?

— Занята. Задерживается.

Ярослав решил схитрить, ведь если бы он сказал, что она будет с минуты на минуту, Наталья ни за что не открыла бы ему всей правды.

Наталья Андреевна повернулась к выходу, заперла двери больничной палаты, затем вернулась и села на диван. В руках она по-прежнему держала ту фотографию.

Легонько поглаживая людей на фото, она проникновенно вздохнула и наконец сказала:

— Теперь я вижу, что ты и правда любишь мою дочь.