Роман Копия жены по контракту глава Глава 41

Марьяна

Басманов… Рамиль… Пришел, он здесь, пришел за мной и спас от насильников. Наверное, это галлюцинация, он явился прямо из моих грез в этот грязный мир, куда я пришла своими же ногами, но нет, это действительно он, я узнаю его по запаху. Так сильно пахнет порохом, но сквозь него пробивается до боли знакомый мужской аромат, который проникает через ноздри прямо в мою суть, запуская механизм узнавания.

– Не плачь, моя девочка, всё кончилось, – уговаривает он меня, обнимая так крепко, что трещат кости, но я рада боли, она оживляет. Рамиль подхватывает меня на руки и кому-то говорит, чтобы Сашку забрали вместе со мной. Я молча утыкаюсь ему в шею и вдыхаю родной запах. Мне так плохо, и хочется рыдать снова и снова, начинаю заливать его рубашку, размазываю слезы по щекам, рыдаю, бормочу какую-то чушь о том, что не понимаю, откуда он здесь взялся… А он просто сжимает меня, закрывая от всего мира, не давая никому меня тронуть.

Потом мы куда-то долго едем. Я не понимаю, что происходит, но подчиняюсь ему, мне кажется, что даже засыпаю, а очнувшись, вижу себя в белом кожаном кресле. Смотрю в сторону и замечаю иллюминатор. Боже мой. За ним синеет бескрайнее небо с белыми облаками, которые плывут рядом с крылом самолета.

Мои глаза натыкаются на Басманова, он сидит в кресле напротив и изучает меня серьезными глазами. А я в ответ изучаю его.

Он похудел, осунулся. Нет, черный пиджак не висит мешком, а натянут на крепкое мужское тело, которое выглядит сильным и мужественным, но в целом всё равно заметно, что Рамиль потерял в весе. Кожа серая, нездоровая, кажется, что он болен.

А еще щеки покрывает щетина, практически выросла борода, такое ощущение, что он не брился всё то время, которое мы не видели друг друга. Он еще больше стал похож на бандита, пугающий, властный, такой сейчас далекий, непонятный и непостижимый, что боль выламывает грудину, прорывается наружу. Я едва ее терплю.

Но в то же время соскучилась, понимаю это вдруг четко и ясно. Соскучилась по этому суровому, молчаливому человеку почти в два раза старше меня. По его присутствию соскучилась, по своим ощущениям рядом с ним. Ведь с другими ничего подобного и близко не было.

Я пыталась забыть, старалась найти замену, но ничего не получалось, внутри занозой засели противоречивые, такие больные чувства, которые я не смогла в себе убить. Сердце стучит сильнее, рядом с ним оно всегда бьется в ритме тахикардии.

Так странно. Бросил меня, сказал забыть, объяснил на пальцах, что нам не по пути, а теперь посадил в самолет, спас, как самый благородный рыцарь. Следил за мной? Ждал, пока оступлюсь? Или хотел заботиться?

– Куда мы летим? – спрашиваю слабым голосом, садясь ровно. Я по-прежнему в цветочном платье, только ноги в царапинах, руки занемели, а еще мне тепло, потому что я заботлива укрыта пледом.

– Я везу тебя домой, Марьяна, – спокойно объясняет Рамиль, скользя взглядом по мне, ощупывая им каждую частичку моего тела. Нервно облизываю губы, бегаю глазами по салону, чувствуя прохладу кондиционера и легкие запахи еды и кофе. Голод дает о себе знать, и я невольно оглядываюсь в ту сторону, откуда доносятся ароматы.

– Хочешь есть? – сразу же спрашивает Рамиль, обращая внимание на мою реакцию.

– Не отказалась бы, – говорю, чтобы хоть что-то сказать. На самом деле я не пришла в себя, далеко нет, мое сознание продолжает отбиваться от насильника, в ушах раздается Сашкин крик о помощи, перед глазами трупы и кровавые сцены. Аппетит тут же пропадает, и я прижимаю ладонь ко рту, мотая головой из стороны в сторону. – Ты убил их?

Мой голос сдавленный, сиплый, звуки с трудом вылетают из горла, которое болит от непрерывных рыданий, в глаза будто насыпало песка. Вопрос не требует ответа. Рамиль всегда умел вовремя замолчать, показывая тем самым, что не намерен удовлетворять мое любопытство. В этом как раз и заключается причина, почему я приняла наше расставание как должное.

Мы слишком разные, он никогда не опустится до моего уровня, не покажет, что мы равны, всегда будет казаться выше и круче, а мне не нравится приниженная роль, меня это не устраивает. Пусть я люблю его, но нам не суждено быть вместе, потому что он сделает меня несчастной.

– Домой? Мой дом в Америке, – тихо, но твердо шепчу, хотя не знаю, соответствует ли это действительности, я уже ничего не понимаю, просто тоже хочу установить свои правила: раз он не отвечает на мои вопросы, игнорируя их, то и я буду давить на то, что меня интересует.

К черту завтрак, к черту всё, я хочу понять, почему он снова управляет моей жизнью.

– Я забрал тебя из того вертепа, в который ты окунулась, – объясняет Рамиль, – пытался отпустить, но не вышло.

– Отпустить? Рамиль, я не понимаю, объясни, пожалуйста.

– Отвезу тебя домой и приставлю к тебе охрану, будешь жить со мной, пока не повзрослеешь.

– Но ты же сказал, что между нами не может быть ничего, – говорю растерянно. – Жить с тобой?

– Именно со мной, больше я тебе одной оставаться не позволю. Со мной тебе опасно, но без меня ты еще больше неприятностей на голову нашла. Так хотя бы буду знать, где ты.

– А ты за меня волновался, Рамиль? Следил за мной? – спрашиваю с опаской и в нетерпении ожидаю ответа, так хочу узнать, что он скажет. Он впервые такой откровенный, приоткрывает завесу тайны над своими чувствами… У меня прямо в груди болит, когда я расколупываю рану, которую он мне нанес, он мне так больно сделал, когда вышвырнул из своей жизни, а теперь так запросто в нее возвращает и хочет, чтобы я снова подчинилась, не задавая вопросов. Не пойдет, господин бандит.

– Следил, прекрасно зная, чем твои пляски закончатся, – дышит ровно, но я вижу, как играют желваки и бьется жилка на шее. Рамиль чертовски зол, хоть и старается сдерживаться.

– Хотел, чтобы я урок получила? – вскидываю подбородок, ощущая внутри зеркальное отражение его эмоций. Злится? Ну так я тоже. – Папочкой заделался заботливым?

– А ты получила? Урок?

Гад. Отбивает мои слова, мы будто в пинг-понг играем. И я, черт возьми, получаю удовольствие и прихожу в возбуждение. Мне нравится его дразнить, мне нравится ощущение, когда сижу напротив, понимая, что он следовал за мной по пятам, скучал, страдал, таскался поблизости, ожидая, когда нужно будет прийти на помощь, а потом убил ради меня.

Хотя можно интерпретировать иначе: он ждал, когда я оступлюсь, чтобы посмеяться и ткнуть носом в дерьмо, приговаривая, мол, я же предупреждал.

В зависимости от мотивов Рамиля я буду строить свою позицию. Хотя мои планы держаться на отдалении и отгадывать мысли Рамиля катятся в пропасть, когда он тихо произносит:

– Дурак я был, думал, что смогу без тебя, не получилось. Никак мне без тебя.

Вот и всё, что он говорит. А что он, собственно, может сказать? Он всегда отрицал романтику, не обещал быть Ромео, не ухаживал красиво, но разве мне действительно это нужно? Действительно нужно, чтобы он был многословен? Разве его действия не говорят сами за себя?

Я сама придумаю эти слова, сама придумаю ухаживания и романтичные жесты, мне будет достаточно, что он рядом. Может быть, когда-нибудь он скажет, что любит, а пока я просто знаю, что Рамиль забрал меня себе, потому что не мог иначе. Не мог без меня.

«Никак мне без тебя». Одна фраза, которая напрочь сшибает мою оборону. Я дорисовываю реальность по своему усмотрению и к его словам приплюсовываю тысячу других. Что скучал, страдал, не мог без меня, не спал ночами и отвергал всех других женщин, потому что в сердце была только я.

– И бороду сбреешь? – задаю такой глупый вопрос, но он правда рвется из меня вместе с пузырящейся, как шампанское, радостью.

На лице Рамиля отражается удивление, но он быстро улавливает мой тон, и наконец! Наконец его лицо озаряется теплой улыбкой, от которой и мне становится легче. Напряжение отпускает, остается только пульсирующее возбуждение от нашей словесной перепалки. Она мне доставляет истинное наслаждение.

– Сбрею. Буду бриться начисто, чтобы не оставлять следов на твоей нежной коже, – понижает голос, лаская меня им и рождая внутри сладкое томление. Сразу представляю сотни моментов нашей близости. Прежней, будущей.

– И в город можно будет ездить?

– С охраной.

– И подружек в дом приводить?

– Толпу, – смеется сквозь зубы.

– А танцевать можно будет в труппе?

– Только через мой труп, – порыкивает тихо.

– А если парня заведу, папочка? – дразню, дергая тигра за усы.

– Ты видела, что я делаю с теми, кто на тебя посягает.

Замираю. Снова вспоминаю выстрелы и кровь, но проникаю в суть сказанных слов. Рамиль ревнует и дает понять, что не подпустит ко мне никого.

– Иди сюда, Марьяна.

– Нет, иди ты, – борюсь за себя, перетягивая канат.

Он встает, и я праздную маленькую победу, пока Рамиль не подходит и не хватает за руку, впечатывая в свое тело, такое твердое. Жесткое. Во всех местах. Каменное. Особенно ниже пояса. Чувствую, как в меня утыкается огромный бугор, и таю, плавлюсь от горячей волны внизу живота.

Его рука опускается между моих ног, ловит край белья и отодвигает его в сторону. Всё это время он не выпускает мои глаза из зрительного плена, буравит взглядом, доказывая свое превосходство. Я неловко переминаюсь с ноги на ногу и расставляю их шире, распахиваю глаза от удивления, когда его пальцы утопают в моей влаге. Протяжный стон ласкает слух, утробное рычание звучит возле уха.

– Раздразнила, зар-раза, – упрекает он меня мягко, двигая рукой. Палец погружается глубоко в лоно, раздвигает припухшие половые губы, и он добавляет второй, вставляя уже два и делая поступательные движения, подчиняя себе, ломая мое сопротивление.

Жар бросается в лицо, я ерзаю на крупных мужских пальцах, хватаясь за плечи Рамиля. Облизываю пересохшие губы, а он наклоняется и ловит нижнюю зубами и прикусывает, причиняя сладкую боль.

Срываемся в протяжный горячий поцелуй, абсолютно сносящий мне голову. В нем столько жажды, жара, нетерпения, будто Рамиль хочет меня сожрать и подчинить себе через касание губ. Убыстряет движения, методично двигая пальцами внутри меня и изображая половой акт, а языком вторя толчкам внизу. Туда-сюда, туда и обратно, в завораживающем, затягивающем в черную воронку беспамятства ритме.

Каким-то образом оказываюсь без верха платья, Рамиль умудрился стянуть «лепестки», прикрывающие грудь, и соски, похожие на твердые камешки, поочередно пленяет мужской рот. Рамиль всасывает в себя возбужденные пики, ласкает языком, лижет, чуть прикусывает, и я сопровождаю стоном каждое его движение.

Его пальцы буквально утонули в моей влаге, я чувствую, как тягучая теплая смазка стекает по внутренней поверхности бедра, и стон удовольствия срывается с губ, а потом вскрик, когда ловлю первую волну оргазма, содрогаюсь, предчувствуя вторую. Они накатываются штормом, унося меня в беспредельное удовольствие, приканчивая на месте.

Упала бы, если бы Рамиль не держал.

– Горячая девочка, всегда так пылко отзываешься, – шепчет на ухо, а сам уже дергает ширинку, высвобождая член, такой жаркий, он попадает ко мне в ладонь, и я с радостью обхватываю сокровище, оказавшееся моим, только моим.

Твердый, гладкий, пульсирующий орган, который может доставить море удовольствия. С ума схожу от нетерпения, перебираю ногами и сжимаю бедра, стараясь унять возбуждение. Но бесполезно. Умру, если он не окажется во мне сейчас же.

Рамиль нажимает какую-то кнопку и превращает сиденье в удобный диван, на который я падаю, стягивая ненужные и такие мокрые трусики. Внутри всё изнывает в ожидании мужского вторжения. Его вторжения. Хочу Рамиля до безумия, чтобы взял меня и показал звезды в небе.

Он рывком снимает с себя пиджак, срывает рубашку, демонстрируя сильное, поджарое тело. Падает на меня и вжимает в диван, выкидывая ворох юбки прочь под мой довольный смех, который стихает, когда он, сперва замерев, одним плавным движением направляет член внутрь меня, наконец делает меня своей. На полную. Так глубоко. Навсегда.

Соединяя воедино и доказывая, что не может без меня, а я без него. Слова не нужны. Кто-то не может без сладкого розового сиропа в уши, а мне достался молчаливый, жесткий мужчина, который «разговаривает» действиями и доказывает что-то – тоже ими. Но я не хочу иного. Нам никак друг без друга. И это не изменится.