Роман Копия жены по контракту глава Глава 32

Марьяна

Перед глазами проносится вся жизнь, те рискованные и ошибочные шаги, которые я сделала на пути к этому моменту. Как же жестоко я ошиблась. Как же глупо ступила на неправильный путь. Мыслей слишком много, они хаотично бьются внутри меня, как стая крикливого воронья. Некому прийти на помощь. Я сражаюсь одна, всегда одна…

Ничего не помогает спастись, руки слабеют и опускаются по сторонам. Еще мгновение, и меня не станет. Освобождение приходит неожиданно, я слышу звуки борьбы и какое-то время не понимаю, как реагировать и что делать. Потихоньку прихожу в себя и приподнимаюсь.

Передо мной появляется размытая картинка, которая дергается перед глазами. Я словно в тумане, различаю очертания двух мужчин. Они борются друг с другом, попеременно одерживая победу. Сначала мелькает мысль, что это Рамиль пришел спасти нас и теперь пытается победить своего отца. Но потом я узнаю силуэт Амира.

Это он вернулся, не остался в стороне. Я так и знала, что он не такой и плохой, как мне показалось. Он не мог бросить нас здесь наедине с маньяком. Теперь моя очередь хвататься за пистолет, и теперь я понимаю, почему это было так сложно сделать Роксолане. Руки трясутся, не слушаются, я неловкая и слабая, картинка перед глазами мельтешит, и я не знаю, в кого стрелять. Вдруг попаду не в того? Да я и не умею обращаться с оружием. Вдруг промажу или пуля отрикошетит и попадет в Лану или меня?

Амир сильный и здоровый, он явно победит, он обязан, поэтому я просто держу обоих на мушке, стоя на коленях и ожидая, что будет дальше. Наконец Рахимову удается скрутить старика и его же пиджаком стянуть руки за спиной. Воцаряется мертвая тишина. Какое-то время мы все тяжело дышим и разглядываем друг друга.

Поверженный старик продолжает поносить нас грязными словами, обещает уничтожить, закопать в землю, вырвать руки и ноги, выколоть глаза, и тогда Амир прекращает его разговоры, резко ударяя со всей силы по лицу и давая понять, что не будет слушать его оскорбления. Он выпрямляется и пристально смотрит мне в глаза. В какой-то момент мне кажется, что нужно отблагодарить его, но потом я понимаю, что он виноват в нашем заточении не меньше старика. Что он мог не появиться. Он допустил всё это, позволил маньяку совершать преступления. И старик мог нас убить, и, возможно, он практически уничтожил Роксолану, морально так точно, потому что от нее осталась лишь пустая оболочка. Она просто робот, который ничего не чувствует и считает, что ее жизнь потеряла весь смысл.

Басманов-старший убил ее молодого человека, надежду на счастливую жизнь, изувечил, разрушил карьеру. Может быть, ее ребенок и выживет, но кто знает, какие последствия повлечет за собой этот плен.

Амир не хороший, и, возможно, он вернулся вовсе не для того, чтобы нас спасти, я не знаю его и не знаю его целей. Я продолжаю держать его на мушке, считая угрозой.

– Мы сейчас уйдем, – говорю ему твердо, – а вы не помешаете нам.

До Амира как будто не сразу доходит то, что я доношу до него, он в растерянности смотрит на пистолет в моей дрожащей руке и смиренно опускает голову.

– Ты права, малышка, права, что мне не доверяешь. Я виноват во всем. Уведи ее, сидите в машине. Я позвонил Рамилю, он скоро приедет. А я останусь с ним.

– Своим сообщником! – выплевываю ему в лицо, ненавидя и одновременно в душе благодаря за спасение. Мне хочется, чтобы он объяснил, почему содействовал убийце! В моей картине мира не укладывается, что этот человек плохой. Мне хочется получить подтверждение, найти какую-то вескую причину, почему он помогал издеваться над беременной женщиной. Но Амир скорбно молчит, чем подтверждает тот факт, что мы редко получаем то, что хотим.

В жизни мы всегда хотим ясности. Мы хотим, чтобы родители разъяснили нам, маленьким несмышленым созданиям, что такое хорошо, а что такое плохо. Хотим, чтобы нам указали верный путь, тем самым взяв на себя долю ответственности за решения.

Но мои родители ушли, и я осталась одна – создавать свою картину мира, совершать ошибки и самостоятельно находить ответы на вопросы.

Я продолжаю держать оружие в одной руке и пытаюсь поднять Роксолану, но она безвольно повисает на мне, оказываясь невероятно тяжелой. Такая худая, слабая, но держать ее на весу и тащить, одновременно целясь в мужчин, я не могу. Она совсем обессилела и не в состоянии идти. Мы сталкиваемся с неожиданным препятствием, и я понимаю, что мы не двинемся с места и будем сидеть здесь и ожидать ее мужа.

– Давай я помогу, – Амир дергается вперед, но я сжимаю челюсти.

– Даже не смей. Не подходи.

Он снова смиренно кивает и даже не смотрит в ее сторону, а я не предлагаю ему ее поднять и отнести, потому что знаю, что она хоть и находится в ступоре, но прекрасно понимает, что Амир тоже принимал участие в ее пленении. Заставил ее страдать.

И мы все молчим, потому что, если сейчас кто-то скажет хоть слово, тот защитный кокон, который спасает нас от осознания страшных истин, лопнет. Это благословенная тишина.

Я просто сижу, привалившись к стене, и жду Рамиля. Меня греет спасительная надежда, что с ним всё в порядке, он не пострадал, ведь Амир с ним разговаривал. Я еще не в состоянии понять, что всё закончилось. Не готова принять тот факт, что мы спаслись.

Старик сидит сгорбившись, его запал иссяк, и больше он не угрожает.  

Я не представляю, что пережил Рамиль, узнав, что его собственный отец всё это время водил его за нос. Помню, как мне было больно от предательства дяди, и сочувствую Басманову. А еще я думаю о мертвых отце и дочери, которых пришлось убить по приказу старика. Вдруг они выжили? Вдруг спаслись? Но я не хочу тешить себя пустыми надеждами. Пятно крови на белой рубашке стоит перед глазами. Два выстрела – и двух человек нет на этом свете.

Я едва сдерживаю в себе вопросы, но не хочу разговаривать, да и мне больно это делать, горло болит изнутри и снаружи.

Спустя какое-то время Рамиль заходит в помещение. Узнаю его шаги и сама удивляюсь этому факту. Я знаю его всего ничего, но каждый поворот головы, каждый жест, то, как он идет, как он держится, уже вошло в мою кровь. Я его чувствую как саму себя, он отзывается во мне. Он мне близок. Чувства к нему борются во мне с разумом.

Глушу первый инстинктивный порыв броситься ему в объятия. Просто кладу рядом с собой пистолет, успокоенная присутствием спасителя.

Я не знаю, как себя вести, не знаю, как правильно реагировать на его приход. Но жизнь, как и всегда, сама всё расставляет по своим местам. Всё решают статусы. А у меня нет никакого статуса. Я Басманову никто, пустое место. Он так и смотрит на меня, как будто я ничего из себя не представляю. Просто проходит мимо, наклоняясь к своей жене, которая всхлипывает и бросается к нему в объятия, начинает его обнимать, громко, навзрыд плакать и причитать.

А он что-то бормочет и успокаивает ее, поглаживая по спине, и она потихоньку затихает. Тогда Рамиль берет ее на руки и несет из этого помещения прочь. Его люди волокут Амира, который даже не сопротивляется, и старика, который пытается окликнуть своего сына, но тот не реагирует.

Во всей этой суматохе я чувствую себя лишней. Я не думала, что окажусь на руках Рамиля. Всё правильно. Там должна быть его жена. Но я никак не ожидала, что после всего пережитого никто не проявит ко мне и толику внимания. Что я буду просто стоять и смотреть ему в спину.

Робко протягиваю руку и тут же отдергиваю, чувствуя себя глупо и радуясь, что он ничего не видит. Но Рамиль оборачивается, и надежда во мне гаснет, не успев вспыхнуть. Как всегда, натыкаюсь на каменное выражение лица. Бледный овал, сливающийся цветом со стенами.

Чужой, далекий мужчина, связанный узами брака с другой. Он мне не принадлежит и, наверное, никогда не принадлежал. Я просто урвала крохотный кусочек чужого мира, но это стоило мне немыслимо дорого. Стоило разбитого сердца, которое сейчас рассыпается в труху.

Я прикрываю глаза, смиряясь с действительностью, прощаясь с этим странным и опасным отрезком жизни. Мои услуги больше не нужны. Меня сажают в машину, и я надеюсь, что все-таки меня отвезут в особняк, где я и наконец-то поговорю с Рамилем.

Но та машина, в которой он сидит с женой, едет в другую сторону, и по разговорам в машине я понимаю, что они поедут в больницу. Действительно. Роксолане нужна медицинская помощь.

Когда я вижу знакомую многоэтажку, сначала не могу поверить своим глазам, а потом понимаю, что меня привезли домой. Да, именно здесь я живу, а не в особняке Басмановых. Вот где мое место.

Охранники молчаливы и вежливы, и мне так глупо хочется, чтобы они, как и раньше, потащили меня против воли в дом Рамиля, а они открывают дверь и выпускают наружу. Мне кажется, что я даже вижу какое-то почтение с их стороны, они изменили мнение насчет меня и относятся теперь не как к вещи, а как к человеку.

Только мне всё это неважно. Мне нужно, чтобы со мной поговорил Рамиль, объяснил всё, может быть, попрощался. Даже, поборов стыд, спрашиваю у них, передавал ли он что-то для меня. Но они ничего не говорят, просто суют мне в руки знакомый розовый рюкзак и уезжают, обдавая меня столпом пыли. Прощания не будет. Он уже попрощался со мной.