Роман Копия жены по контракту глава Глава 17

Рамиль

Несколько лет назад…

Пышнозадые девицы с оголенными телесами извивались прямо перед носом, ласкали пальцами лицо и плечи, слишком навязчиво лезли и мешали разговаривать о делах. Оттолкнул одну особенно настырную и велел охране выгнать девок взашей, заплатив двойную цену за не оказанные услуги.

Шелестя купюрами, шлюхи ушли, смеясь и цокая каблуками. Сразу стало легче дышать. Чересчур приторные духи, чересчур гадкий привкус на губах от существования в мире продажных баб.

В этот клуб я пришел не развлекаться, а по просьбе отца.

– Правильно сделал, Рамиль, – похвалил меня старый лис Рашид, прикуривая кальян и выдувая в воздух ВИП-комнаты белый ароматный дым. – Хорошая девушка должна быть укрыта одеждами, смотреть в пол и слушаться волю родителей. Я воспитал свою Лейлу в традициях нашего народа, ты будешь доволен женой.

В полумраке черно-красной комнаты узкие, прищуренные глаза Рашида сверкнули неожиданной трезвостью, он пристально посмотрел на меня, оценивая реакцию на сказанные слова.

Этот человек отдавал приказы убивать и калечить наших людей. Мы делили территории и власть, вредили поставкам друг друга, устраивали бойни и перестрелки, а теперь сидим напротив и договариваемся о мире.

Так решили Рашид и отец. Мир через брак с Лейлой Замановой.

– Сначала я хотел бы познакомиться с вашей дочерью, – начинаю разговор, давая понять, что я не покорная овца, которую хлестнули прутом – и она пошла. Мужчина делает выбор, если он действительно мужчина, а не мальчик, который делает всё, что скажет отец.

– Твой отец одобрил Лейлу, моя дочь… – сопит Рашид, передвигая толстое тело по кожаному дивану. Тот отвечает недовольным скрипом. Старый враг семьи снова щурит глаза.

– Я не мой отец, – проговариваю четко, развалившись на диване, раскинув руки по его спинке. Голос тихий и уверенный, чтобы человек напротив сразу понимал, с кем имеет дело.

Молчит. В глазах зарождается гнев, толстые щеки надуваются, жует нижнюю губу и едва себя сдерживает. Я знаю, о чем он думает. Я для него вздорный мальчишка, который посмел иметь свое мнение. Пусть командует своими сыновьями и дочкой.

– То есть ты отказываешься от моей дочери? – хмурит брови и откладывает в сторону кальян. – Ты осознаешь последствия?

– А вы угрозами хотите склонить меня к браку? – отвечаю спокойно, только охрана крепче сжимает оружие в руках. Люди с обеих сторон в напряжении наблюдают за нашей внешне спокойной беседой. Только не исчезает ощущение, что двух бойцовских псов держат на цепях, и пока они оба в намордниках. Пока.

– Что мне передать жене и дочери, Рамиль? Ты приедешь знакомиться с Лейлой? – протягивает трубку мира старый враг, а я киваю, соглашаясь.

– Посмотреть на вашу красавицу дочь я обязательно приеду. Если мы придемся друг другу по душе, брак состоится.

– Кажется, ты не совсем понимаешь суть нашей договоренности с твоим отцом, Рамиль, – старик покровительственно вздыхает, смотря исподлобья, – этот город хлебнул достаточно крови, почти утонул в ней. Ты можешь изменить это. Не гневи Аллаха, сынок, – с этими словами он прощается со мной и покидает помещение, оставляя меня наедине с клубами дурманящего дыма и бойкой шлюхой, прыгнувшей ко мне на колени, стоило Рашиду убраться восвояси.

– Такой серьезный хмурый мужчина явно нуждается в том, чтобы отвлечься, – шепчет на ухо рыжая девка и лезет мне в штаны, а я, захваченный своими думами, позволяю ей делать свое дело. Но спихиваю на пол, чтобы не прижималась ко мне, чтобы знала свое место.

Она покорно принимает свою долю, и странная мысль врывается мне в голову, когда рот шлюхи смыкается на моем члене.

Покорная шлюха. Покорная невеста. Покорная жена.

Я не хочу такого, я не желаю этого. Что эта девка на полу, вылизывающая мой член за жалкую купюру, что жена, которая может стать залогом мира, они обе являются частью денежно-договорных отношений.

Я не романтик, не ищу истинных эмоций и не верю в любовь. Но я хочу выбрать жену сам, по собственному желанию, чтобы уважать ее и иметь какое-то подобие семьи. Мою мать выдали за отца по договору родителей, у них нормальные, добрые, но такие холодные отношения, на которые я насмотрелся с детства, я не хочу ничего подобного.

Трудно сказать, чего я хочу, наверное, чего-то неуловимого, но точно не покорную жену, которая будет втайне меня ненавидеть. Мы не знаем друг друга. Может, у нас что-то и получится, но сперва нам нужно познакомиться, хотя бы пообщаться.

А вдруг она некрасива? Вдруг больна или обладает дурными привычками? Я должен увидеть и понять, что из себя представляет Лейла Заманова.

– Я тебе не нравлюсь? – рыжая девка со стеклянными глазами робко спрашивает моего мнения, сидя в коленопреклоненной позе и убирая за ухо прядь волос. Что я к ней чувствую? Да ничего. Она просто грязная шлюха. Неважно, что толкнуло ее на такой путь, она не смеет просить к себе снисходительного отношения. Она не смеет открывать рта при мне.

– Ты должна мне нравиться? – заламываю бровь и смотрю вниз, на ее ладонь, которая скользит по члену. Туда-сюда, вызывая разве что раздражение. Она мешает моим мыслям.

– Я… – облизывает губы, глаза бегают, девчонка осознала, что перешла черту, и теперь хочет взять свои слова назад. Поздно.

– Убирайся, – отталкиваю ее руку и заправляю опавший член в штаны. Мне не до плотских утех, все мои мысли захватила предстоящая встреча с невестой. – Стой! – останавливаю ее, кивая в сторону сцены, где какая-то певичка готовится дать концерт.

Из небольшого узкого отверстия в стене я не вижу ее целиком, лишь части тела. Тоненькая фигурка в блестящем платье, волосы светлые, рядом скандирует толпа, будто увидели звезду.

– О, это же сама Роксолана, певица, вы ее не знаете? – начинает тараторить девчонка, быстро вытирая губы. – Она обычно не выступает в клубах, но сегодня день рождения у одного уважаемого человека, у сына олигарха, Амира Рахимова, он пригласил ее за какую-то бешеную сумму денег…

Она вылетает из комнаты, а я следую за ней, переводя взгляд на сцену…

 ***

Воспоминания ловят в удушающий капкан. Они калечат душу. Случайная цепочка событий привела меня в тот клуб. Если бы Рашид выбрал другое место для встречи, если бы Роксолана не согласилась на концерт в клубе, если бы… если бы…

Нахожу себя пьяным, заляпанным кровью, в расстегнутой рубашке, на полу в разгромленном кабинете. Очередной приступ гнева, окончившийся хаосом. С детства меня преследовали подобные затмения. Отец водил по врачам, мать обращалась к знахаркам. Ее пугали шайтаном, вселявшимся в меня временами, а мне просто нужно было всё контролировать, добиваться своего во что бы то ни стало.

Я имел право созидать хаос, но никто не смел создавать его вокруг меня. Никто не смел указывать мне, я не выносил принуждения и не выношу.

В тот роковой день меня не пустили в гримерку звезды, которой я хотел выразить восхищение концертом, и в моей голове засела занозой мысль добиться нашей встречи.

Я пустил в ход все имеющиеся связи – и звезда сошла с Олимпа, оказавшись в моей постели, а потом я надел кольцо на палец той, которую вожделели сотни мужчин. Победа была сладкой, как мягкий, сочный абрикос, только внутри поджидала косточка с ядом.

Роксолана никогда не любила меня, с самого начала польстившись только на деньги. Сука… Продажная, как та шлюха из клуба. Все они такие. Все без исключения. Не встречал других.

Нахожу на полу валяющийся бокал, вокруг которого разлито пойло.

Ковер заляпан, пустая бутылка виски там же, рядом с бокалом. Она целая, но обо что-то я порезал руку, с пальцев продолжает капать кровь. Только я не чувствую, ничего не чувствую. Ищу мутным взглядом источник моего ранения. Сумрачный свет падает из окна, показывая всю разруху в кабинете. Перевернутый стул, брошенный в стену, поваленные на пол рамки с фотографиями, осколки стекла украшены моей кровью, фотокарточки смяты и изорваны.

Кажется, несколько часов назад я пытался уничтожить любые следы Роксоланы и стереть их из памяти.

Неверная. Предательница. Обманула меня, выставила рогатым идиотом. Кровь пульсирует в висках, когда я поднимаюсь, с трудом опираясь на стол. В голове шум, в доме так тихо, что слышен звук напольных высоких часов. Маятник мерно отбивает цифру. Пять утра, все давно спят.

Один я шатаюсь пьяный по кабинету, подбирая с пола остатки своего достоинства. Мое унижение может быть смыто только кровью. Теперь я знаю, куда делась Роксолана, найду их с любовником и уничтожу своими руками. Они будут долго страдать…

В голове бухает мысль о ребенке, и снова бессильная ярость охватывает всё существо! Я даже не могу убить суку!..

Вдруг вибрация проходит по телу, я улавливаю снаружи маленькие быстрые шажки, кто-то ходит за дверью. Раздается тихий шорох, а потом снова наступает тишина. Дверь с едва слышным скрипом открывается, в комнату пробирается… Марьяна…

Эта-то дрянь что здесь забыла? Жить надоело? Я вышвырнул ее вчера из кабинета ради ее же блага, иначе попала бы под горячую руку. Соучастница преступления Роксоланы, точно такая же продажная тварь. Сжимаю кулаки, делая шаг вперед.

Встречается со мной взглядом и замирает, как мышь, увидевшая кота.

Сориентировавшись, отступает назад и бросается наутек, но я теперь не отпущу, выясню, что она хотела, как посмела нарушить мой приказ.

Я велел ей не показываться сутки! Но мелкая дрянь сама лезет на рожон.

Пускаюсь в погоню, загоняя свою жертву в угол, она в тоненьком халате и в тапочках, волосы распущены, глаза дикие, полные ужаса и неверия. Она смотрит на меня как на чудовище, которое пришло из ее кошмаров, и тихо что-то бормочет, но я слишком пьян, чтобы разбирать слова, поэтому зажимаю ей рот рукой, надавливая пальцами на нижнюю часть лица.

Вижу теперь лишь ее глаза. Они блестят в полумраке коридора, как два драгоценных камня. А потом перевожу взгляд вниз. Халат от ее дерганья задрался, в темноте белеет нежное женское бедро. Грудь вырвалась из плена тонкой ткани, и маленький острый сосок так и манит к нему прикоснуться. В голове шумит, похоть овладевает телом, и я дергаю за пояс…