Роман Холодные пески Техаса глава Глава 42

Из самолета выходим в полном молчании. Не думаю, что Хоук уж очень волнуется – он не знает Софи. Для него она незнакомая девочка, в которой просто течет его кровь. Скорее всего, он молчит потому, что обдумывает дальнейший план действий. У меня же нет никакого плана – у меня есть только мечта.

Нас уже ждет машина, и водитель услужливо открывает дверь. Я хочу спросить, откуда это все, но не могу. Мне кажется, если я сейчас заговорю, то снова расплачусь. Хоук предлагает мне первой сесть в машину, я, молча, киваю, и сажусь, но не успеваю подвинуться к окну, как он запрыгивает, и оказывается плотно прижатым ко мне. Салон небольшой, убежать нельзя. Замираю, просто всем телом ощущая его тепло, а потом продвигаюсь по сидению, уступая ему больше места.

- Ты мне не мешала, - говорит мужчина. Киваю, не глядя на него, молчу. Я не могу сказать ему, что мне сейчас не хватает поддержки, что, даже просто прижавшись к нему, я чувствую небольшое, но облегчение. – Робин, посмотри на меня, - тихо просит Хоук. Начинают дрожать губы, и я закусываю нижнюю так сильно, что, кажется, чувствую привкус крови. – Робин, - снова тихо произносит он, а когда поворачиваюсь, высвобождает мою губу и проводит по ней пальцем. – Не нужно. Все будет хорошо. Да?

- Я не знаю, - голос дрожит. Пытаюсь справиться со слезами, с волнением, с волнением от присутствия в моей жизни Хоука, хотя это очень сложно. Но, когда я ехала за ним в Даллас, я знала, что так будет. Я, даже думала, что будет хуже.

- Я знаю, - он говорит уверенно и пытается поймать мой взгляд. – Я уверен в этом. Пусть она маленькая и слабая, но мы сильные и мы справимся.

- Я тоже говорила такие дерзкие слова, - улыбаюсь, и снова слезы готовы покинуть мои глаза. – Но жизнь не любит такое.

- Зато я люблю, - Хоук откидывается на сидение. – Как долго ждать ответ?

- Не знаю, - Хоук приподнимает брови. – Я не онколог. Меня проверяли сутки. Но, как известно, я не подошла. Если ты подойдешь, будет полное обследование, нужно будет заполнить анкету абсолютно честно, - мужчина недовольно закатывает глаза. – И уже потом будут брать материал.

- Хорошо, - он кивает. – Я, вроде, здоров. Наркотиками не балуюсь, алкоголь не принимал уже неделю, если будет нужно, брошу курить.

Я, вдруг, вспоминаю нашу первую встречу. Вспоминаю дымок от сигареты, его губы, взлохмаченные волосы, и в груди все сжимается так сильно, что дышать больно. Я реально не могу сделать нормальный вдох.

- Тихо, у тебя просто паника, - мужчина привлекает меня к себе, но я отталкиваю его.

- Не надо, - делаю глубокий вдох носом, и медленный выдох. – Это не впервые, справлюсь.

- Робин, успокойся, мы справимся…, - он говорит, а я смотрю на него, как на ненормального.

- Справимся? – повышаю голос. – Справимся? Может ты, и справишься, а я уже никогда не смогу стать нормальной, а не больной истеричкой! У тебя хватает наглости мне о таком говорить? Да как ты смеешь?

- Смею, - он резко подтягивает меня к себе, а потом просто валит на сидение. – Смею, и буду! Ты сейчас не в себе, и я понимаю почему. Но орать на меня не нужно – это не поможет ни тебе, ни мне, по крайней мере, сейчас, - он нависает надо мной, и я должна паниковать. А я вспоминаю его губы на моих там, под омелой, и чувствую его сильное тело, а еще его эрекцию. Охаю, и закрываю глаза, буквально на секунду, чтобы успокоится. Я чувствую его запах, его тепло. Я должна кричать, но мой разум сейчас отключает сильные эмоции, оставляя лишь десятую долю от них. – Нам лучше успокоиться, и прожить эти ни в мире. А после, посмотрим.

Он может рационально мыслить, что очень хорошо. Пока рядом не было Хоука, я была сильной, я все держала под контролем, я проворачивала миллионы операций в мыслях. Но, как только он появился, я не могу собраться, мысли разбегаются и мне хочется только плакать.

- Хорошо, - справляюсь с собой, и отталкиваю мужчину. Поднимаюсь, поправляя одежду и волосы, под взглядом Хоука. Он не смущает меня, но я чувствую определенное давление, интерес, желание?

- Скажи, каких животных любит Софи? – в его устах имя дочери звучит как-то по особенному нежно, мягко. Мне кажется, что он даже немного снижает тембр голоса, когда говорит ее имя.

- Зайчики, - я улыбаюсь. – Она обожает зайчиков, кроликов, всегда пищит, когда видит их по телевизору. Я боюсь того времени, когда она попросит купить ей кролика, - говорю и тут же осекаюсь. И слезы уже не сдержать.

- Ну вот, - Хоук достает платок и принимается вытирать мои слезы. – Мы же договорились.

- Алекс, она такая…

- Знаю, - он грустно улыбается. – Я знаю ее маму, уверен, что Софи такая же как она: милая, но очень сильная.

- Я надеюсь, - сознательно не обращаю внимания на его слова, чтобы не приняться за самокопание. Это наименьшее из того, что мне сейчас нужно.

Успокаиваюсь, но только до того момента, как Хоук выходит из магазина игрушек с огромным зайцем и с пакетом еще каких-то игрушек.

- Ей понравится? – он улыбается.

- Обязательно, - смеюсь я.

- А я ей понравлюсь? – на лице мужчины вижу неуверенность и даже страх.

- После такого зайца? Конечно, - хлопаю его по ноге. – Я бы за такого зайца… - снова осекаюсь и краснею. Я не продолжила фразу, но поняла, насколько бы она звучала неприкрыто эротично.

- Эх, все вы женщины одинаковые, - мужчина смеется. – Подавай вам подарки и ухаживания.

- Только мне так не повезло, - тихо говорю, и отворачиваюсь к окну. Всю веселость, как рукой снимает. И до больницы мы молчим.

- Куда сначала? – спрашиваю, как только мы выходим из машины. Хоук держит зайца, и никто вокруг в нем не заметит насильника и убийцу. Для всех он милый папочка, спешащий проведать своего ребенка. Для всех, но не для меня.

- Хочу, - Хоук прочищает горло. – Хочу сначала увидеть дочь, - говорит мужчина дрожащим голосом. Едва сдерживаюсь, чтобы удивленно не приподнять брови: он явно волнуется, и это меня удивляет. Но я боюсь его разозлить – жизнь Софи все еще в его руках. Открываю сумочку и достаю маску.

- Наденешь перед входом в палату, - он берет ее и смотрит на меня, ожидая разъяснений. – Ей сейчас страшны инфекции.

- Я не болею, - я улыбаюсь, копируя его кривую улыбку. Она появилась у меня ровно тогда, когда я думала, что избавилась от Хоука. Время от времени улыбаясь, я стала замечать, что делаю это один в один с ним.

- Ты этого не знаешь. Ты мог заразиться от водителя, пилота самолета, стюарда. От меня, например, - я развожу руками.

- С ними я, в отличие от тебя, не целовался, - он просто говорит это, а меня обдает жаром. Я просто замираю на месте, и мне дико хочется притронуться к своим губам, но я этого не делаю. Зато под внимательным взглядом Хоука их просто облизываю. Хоук делает короткий вдох, глядя на мои губы. Мы просто стоим посреди стоянки: Алекс смотрит на мои губы, а я смотрю на него. Звуки и запахи пропали, осталась только какая-то связь: химия и физика, биология и анатомия, в конце концов.

Из ступора нас вырывает сигнал машины. Я вздрагиваю, и разом на меня, как волна, накатывает действительность. И я слышу звонок телефона.

- Пойдем, - я кладу трубку, и обращаюсь к Хоуку, который тоже в это время говорил по телефону. - Софи проснулась и сейчас ужинает.

- А кто с ней? – он перехватывает зайца. – С кем ты говорила?

- С моим парнем, - спокойно говорю, и слежу за его реакцией.

- С кем? – мужчина резко останавливается. – С каким парнем?

- С обычным, - он приподнимает брови.

- Ты же говорила, что не переносишь…

- Да я пошутила, - даже не улыбнувшись, обхожу его, и подхожу к дверям. – Софи со своей няней и моей подругой Бетти. Будь с ней поприветливей, она мой единственный друг и близкий человек.

- Да без проблем, - я веду мужчину к лифтам. Мне кажется, что я смогла бы уже это сделать с закрытыми глазами – столько раз я проходила этот путь. – Буду словно овечка.

- Вот и замечательно, - нажимаю на кнопку вызова, и вижу, как дрожат мои пальцы. Пытаюсь унять дрожь, но все усугубляется, когда поверх моей руки ложится рука Алекса.

- Робин, блядь, если бы ты знала, как я волнуюсь, - он решил поддержать меня, или себя – я не знаю. Но я слышу в его голосе волнение и страх, а еще надежду и радость. Разворачиваюсь к нему, и с уверенностью в голосе говорю:

- Ты ей понравишься, - грустно улыбаюсь. – Я в этом уверена.

Он кивает, и когда открывается дверь лифта, входит в него первым. Я нажимаю на кнопку этажа, и поворачиваюсь так, чтобы стоять к Хоуку спиной, и впервые за день чувствую дичайшую усталость. Мне хочется опереться на стенку кабины и хоть немного расслабиться, но я не могу этого сделать при Хоуке. Я должна быть сильной и спокойной.

- Я скучал, - вдруг слышу голос Алекса, и с трудом сдерживаюсь, чтобы не повернуться к нему. Радость вспыхивает в душе, а на глазах наворачиваются слезы. Он продолжает: – Я искал тебя, объездил всю страну, но тебя нигде не было.

- Алекс, - не знаю, откуда взялись силы на то, чтобы он не услышал ни дрожи, ни слез, - сейчас не время об этом говорить, - к счастью, открывается лифт, и я выхожу. – Пойдем, познакомлю вас.

Иду вперед, не оглядываясь. Впереди длинный коридор, в конце которого и находится палата Софи. Это детский этаж: на стенах рисунки джунглей и диснеевских героев, потолки расписаны облаками, а вдоль стен стоят лавки и мешки, лежат игрушки и бумага с карандашами.

- Ужас какой, - слышу над ухом голос Хоука. Он берет меня за руку. Я пытаюсь вырвать руку, но он только сильнее сжимает кисть. – Детская онкология это самое ужасное, что может быть.

- Да, - мне не нравится, что он держит мою руку, да еще и гладит кожу большим пальцем. Но я понимаю его чувство – сама в первые дни не могла спокойно здесь ходить. – Это ужасно.

В одной из палат открыта дверь, и мальчик по имени Питер машет мне своей худенькой ручкой.

- Привет, малыш, - говорю, не заходя в палату. – Как ты сегодня?

- Химию закончили, - говорит он, и по глазам вижу, что он широко улыбается. – А это кто? – он указывает на Хоука.

- Папа Софи, - объясняю. Эти дети видели много и почти все понимают, потому что повзрослели раньше времени.

- Я не знал, что у синички есть папа, - говорит мальчик, я чувствую, как дергается рука Хоука. – Вы ей понравитесь. – мальчик показывает большой палец, а Хоук хмыкает:

- Надеюсь, - чувствую, как его рука сильнее сжимает мою. – Как ты думаешь, этот зверь ей тоже понравится?

- Уверен, - он кивает.

- Питер, отдыхай, - я вижу, что мальчик уже устал от разговоров. – Я к тебе еще зайду.

- Оки доки, - он откидывается на подушку и закрывает глаза.

- С ним все будет окей? – спрашивает Хоук, когда мы отходим от палаты Питера.

- Да, его мама родила два дня назад, и на завтра у него назначена пересадка. Мы уверены, что все будет хорошо, - утираю слезу. Питер очень тяжело перенес последнюю химиотерапию, и все боялись, что он не выдержит.

- Это хорошо, - я останавливаюсь, и мужчина замолкает и замирает, - поворачиваюсь к нему, и впервые в жизни трогаю его лицо ладонью. Он вздрагивает. – Готов? – провожу ладонью по колючей щеке. Я ненавижу его, но я обладаю эмпатией, и мне тяжело видеть, как он волнуется. – Все будет хорошо, - шепчу, и Хоук неуверенно кивает. Я киваю в ответ, разворачиваюсь, и толкаю дверь.

- Софи, синичка, мамочка вернулась, - говорю и слышу детский писк радости.